Автор: В Омске — очередной монументальный ажиотаж, связанный с именем Егора Летова. «Слава моя, слава, звонкое ярмо, сточная канава, зоркое бельмо…» — так и хочется вспомнить строки из «Дембельской». Сперва — инфоповод в изложении «Трамплин-медиа»:
«Омский художник Мейрам Баймуханов, вдохновлённый музыкой «Гражданской обороны» и философией Егора Летова, задумал создать уникальный памятник в родном городе. Вместе с мозаичистом Антоном Козловым они разработали проект, который мог бы стать символом целого поколения, выросшего на кассетах Летова. Их идея – абстрактная композиция из кассет, украшенных мозаикой с обложек альбомов, интерактивная и открытая для прикосновений. Но готовы ли к этому наследники музыканта? И что думают омичи о таком способе увековечить память о легенде русского рока?«
«Такой способ» — вот такой, можете полюбоваться ниже.. Причём омский художник (почему не скульптор, кстати? памятники теперь художники «рисуют» на 3D-принтере?), сам того наверное не подозревая, в этом «домино» (а изначально композиция не имела к Летову никакого отношения) спародировал типовую светскую доску почёта. Стояла в 1980-х по 1995-й очень похожая у входа в московский сад «Эрмитаж»…
На письменный прибор, какие на столах больших начальников стоят — ещё очень похоже. Только золотой «паркер» некуда воткнуть, хотя, камушки подходящие. Как говорится, мир окружающий (художник, кстати, — мальчик-мажор) — отображается и на «философию Егора Летова» (что это такое вообще? — он был разным и самому себе противоречащим, — вот не удосужился сам спросить в 2002-м за кулисами кинотеатра «Улан-Батор», вместе бы поржали: «философия», етить-мудрить, — Д.Ч.)
Что думают упомянутые «наследники» (а это, в виду бездетности Егора, одна Наташа Чумакова, — жена-басистка, студийная соратница, издательница теперь) — читаем ниже:
«Прочитает человек и задумается: что ж это за такие чрезвычайно плохие, негодящие наследники? Отчего не дают они выразиться скульпторам, мозаистам, а также их покровителям – депутатам, бывшим всяким губернаторам и прочим чиновникам? Которые, напомню, при жизни слышать не желали ни про какого Летова, да и сейчас вряд ли знают хоть строчку?
Но так называемые наследники, я, в частности, никогда в глаза не видела ни скульптора, ни мозаиста, а об этом распрекрасном проекте узнала из статей в интернете. Но кое-что я из них уже поняла, например, что мозаист этот – человек великого ума. Он, например, рассказывает нам, что Летов ничего бы не сделал никогда без своей команды. Ну, ему виднее, безусловно. Ведь он знает о Летове никому доселе неведомые, сенсационные факты. Цитирую:
Я его видел на концерте на Зелёном острове, когда был ещё студентом. Подошёл к нему, говорю: «Это вы?». Он кивнул. Его же образ сложно спутать. Он стоял в тени деревьев, курил и слушал омские группы, как они играют на «зелёнке».
Теперь мы знаем, что ни в какой лес Егор не ходил, он сбегал из дома на Зелёный остров (где это вообще?) и там всласть курил, чего в обычной жизни себе категорически не позволял, а главное – слушал любимые омские группы, о чем ни разу не проговорился. Ладно…
Если по существу, то я прекрасно знаю, как что делается в Омске. Характерный пример – легендарное омское метро, которое строилось 30 лет, пока не выяснилось внезапно, что почвы омской землицы для него не подходят. Вырыли за это время целую станцию, сколько было освоено миллиардов – лучше и не знать. А тут какая-то знаменитость вроде бы, надо приподняться, пока не прибежали москвичи (заметили, какая ненависть? Мы можем не успеть это дело освоить!!! срочно, срочно давайте делать хоть какую-нибудь +ерню!!). Вот у нас есть как раз макет с костяшками домино, мы его переделаем в кассеты живенько, и думать долго не надо.
Я также видела людей, которым поручено заниматься памятью Егора в Омске. Представьте кучку людей, мелких чинуш, которые ничего про него не понимают и понять в принципе не могут, но им поручено и они лезут из кожи вон, совершая массу бессмысленных и безнадёжных действий. И даже лучшие из них бессильны среди этой серости.
А теперь представьте: отдыхает среднестатистический омич на Зелёном острове, там у него детки, жёны, пивасик омский, а тут памятник Летову, «алкашу и наркоману», как безусловно считает этот омич-обыватель. Да ещё и поются из памятника матерные непонятные песни, неприятные. Вот вам и бисер перед свиньями, можно других обложек и не показывать. Недолго, думаю, простоял бы такой монумент.
В общем, к чему этот исполненный пафоса спич? Ни «наследникам», ни самому Егору (о чём, кстати, говорит единственный вменяемый человек из статьи) даром не нужен этот безобразный памятник от неизвестно кого и как раз понятно, зачем. Я уже когда-то рассказывала, но напомню ещё раз.
Егор не хотел даже могилы на кладбище, он мечтал быть похороненным в своём лесу, так, чтобы никто даже не знал, где он лежит. Такую его волю мы исполнить не смогли, но это не повод теперь отдать на поругание всё, ради чего он жил. Если господа скульпторы так любят кассеты, пускай ставят памятник своим собственным кассетам, что там они слушали в юности – «Ласковый май», или группу «Сплин», или «Сектор газа» какой-нибудь, а «Оборону» пусть оставят в покое.»
От редакции: Само фото «художника», автора этой груды бессмыслицы, в «Трамплине» — говорит визуально всё то, что недосказано Натальей. Это мажор-карьеристик поколения помладше нашего, с «Обороной» выступавшего и ей вживую внимавшего (что не суть, не эйджисты же мы — но это не кассетное поколение, даже тут приврано) — причём то, что он позирует рядом с проектом «военного» памятника чувакам в бронежилетах под триколором, который несомненно щедро оплатит госказна силовигархии (ведь это ЕЁ, в её интересах ведущаяся война — не устаю я напоминать с марта 2022-го), говорит о его «философии»… Конъюнктурка-номенклатурка. Вот и вся философия. И в собственном смысле — «любви к мудрости» тут нет, — а любовь к власти есть.
Но именно это как раз то, с чем боролся Егор всю свою творческую жизнь. Любая конъюнктурщина! Поэтому за праздники он был — спонтанные, не по команде, не по календарю, не по рефлексу и инерции (за хэппенинги был, что запечатлели фотосессии в том самом лесу)… «В новогодних открытках и прочем одиночестве» — уговаривал и нас не оставаться. Звал прочь из зоопарка. И кто как мог, оттуда убегал.
Беда в том, что зоопарком ему поначалу казался СССР со всей его «административно-командной системой», однако пробурив эту социалистическую Систему своими песнями, он ощутил куда более твёрдую и неподатливую, буржуазную породу предыдущей формации. В книге «Времявспять» я об этом писал подробно — о его наиболее среди рокеров своевременной и скорой самокритике, о попытке что-то в обществе исправить песнями же — тем же оружием, что служило поначалу контрреволюции. Не очень надолго хватило того импульса — ибо всё ушло в «индивидуальное спасение» (о чём было сказано в кинотеатре «Марс» аж в декабре 2000-го — далее шла только количественная разработка этого тезиса, в направлении психонавтики). Егор прочувствовал мутацию «государственности» раньше всех нас и не счёл себя в силах продолжать звать в революцию, — почти как Маркс в 1848-м уводил с баррикад, чтоб не лилась бессмысленно кровь (знал бы он в своих нулевых, что буржуи-то в 20-х будут лить её вообще без каких-либо сомнений в выгодной им войне!)
Нежелание иметь какой-либо памятник — всё тот же индивидуальный анархизм Егора, масштабы которого «знает моя свобода» только. Кстати, идея быть захороненным в лесу, и чтоб никто не знал, где — аналогична идее Маркиза Де Сада, выраженной в его завещании. Он-то, однако, опасался эксгумации теми, кто считал его исчадием ада, а не оригинальным «телесно-ориентированным» философом (что стало ясно лишь в 1960-х, благодаря вниманию к его сочинениям Ролана Барта и прочих французских мыслителей поколения первых постмодернистов)…
Егор, как я предполагаю, обожал этот свой лес (откуда все фотосессии 1991-1997 годов, наиболее известные), сотоварищи набирался в нём вдохновения и окаянства, а потому и хотел даже способом захоронения напомнить своим слушателям, что человек — это аквариум внутри океана, и если бьётся аквариум, он всё равно остаётся в океане, не исчезает вовсе, преобразуется…
Образ, кстати, и материалистически точен! Частицы тела, распадаясь из высокоорганизованных форм — остаются на Земле, во Вселенной — просто не настолько сближены и «собраны», чтобы иметь счастье Сознания, общения, творчества, всей деятельности, присущей человечеству. Что это, как не напоминание тем, кто этим счастьем наделён, о том, как ценна каждая минута их жизни (не лично, а коллективно ценна — ведь человек существо коллективное и только так достигает новых, революционных открытий и завоеваний, меняющих жизнь на Земле)? Ценна для того будущего человечества, которое разучится истреблять себя и окружающий мир, но научится завоёвывать ради жизни и расселения своего новые планеты… (как говорил призывно Летов со сцены на одном из концертов: «Но вы-то — живые!!!»)
Ладно, тут экстраверсия и экстраполяция моя пошла уже, а Егор был интровертом (не всегда готовым даже знакомым, даже товарищам отвечать на вопросы). Важно лишь отметить сейчас, что попытка как-то банально застолбить Омск «именем Летова» (предпринятая ранее теми же чинушами на билбордах — с Фёдором Летовым, фронтовиком и коммунистом) — ни на уровне аэропорта, ни в этих примитивных «принципах домино» — не есть следование песням Егора. Песни-то его — тотально против статики, против камня — «в стену головой!» — и продолжаются только в песнях других дерзновенных, других окаянных. Как и Ленин, призывавший использовать даты и юбилеи как повод подытожить недочёты и наметить планы действий (но не топтаться на достигнутом), Егор научил нас спонтанности. И всё же достоин хотя бы посмертного понимания, — и, в частности, понимания, что в вопросах пластической «дани памяти» ему — молчание золото. Больше, ближе к его строкам и голосу — скажет сам лес, а не рукотворные каменюки с обложками альбомов в лесу или на острове.
«Я — лес, я пришёл с небес, я воскрес» — как пела во второй половине 90-х одна смоленская группа, где играл Лёша Просвирнин (группа «Безумный Пьеро» затем).
Д.Ч.
