Иди, не смотря…

Фильм «Иди и смотри» режиссёра Элема Климова по сценарию Алеся Адамовича часто преподносится как шедевр антивоенного кино. А историю его прохождения сквозь фильтр советской цензуры преподносят как торжество справедливости. До сих пор есть вроде бы грамотные, теоретически подкованные граждане, уверенные, что фильм этот был хорош в своё время… Отчего же была у него такая непростая судьба, за что цеплялись не пропускавшие его «консерваторы»?

Действительно, лет пять картину (сценарий вызывал много вопросов) не запускали в производство. А в 1984-м году, как по волшебству, Климову и Адамовичу создали режим наибольшего благоприятствования. Членам худсоветов, видевшим фильме абстрактный гуманизм, мазохистское, пораженческое смакование жестокости и дегероизацию войны, заткнули рты.

Нашлись деньги на дорогое и новое по тем временам съёмочное оборудование и импортный грим. Разрешили использовать боевые снаряды и патроны, проводить длительные кастинги. Закрыли глаза на странные (если не сказать — извращённые!) желания Климова. Вроде участия в фильме психологов, экспериментов над актёрами массовки, которых убеждали в том, что сожгут их по-настоящему (почти как в Стэнфордском эксперименте Зимбардо, который в 1971-м был проведён в США). И даже на расстрел живой коровы из крупнокалиберного пулемёта.

Что же произошло?

Савл — в Павла, Александр — в Алеся

Ответ стоит искать в ЦК КПСС, причём даже до окончательного прихода Горбачёва к власти. В 1984-м году развернулся во всю ширь Александр Николаевич Яковлев, горбачёвский выдвиженец, главный идеолог Перестройки. «Чудесная» история запуска фильма в производство – его рук дело. Сам он деморализующие потомков народа-победителя мерзости о войне рассказывал и пострашнее, причём с удовольствием, — но, что очень важно, уже потом, когда кинцо это проехалось по умам советских граждан.

Адамович (в советское время он звался Александром, переименовался в Алеся он позже, когда повеяли ветра национал-сепаратизма, причём в Белоруссии и на митингах в Москве тогда развевался «БЧБ» — флаг белорусских националистов, в ВОВ пошедших полицаями, к гитлеровцам в услужение) всю жизнь писал типовые сценарии и книги о войне, и главным образом о партизанах. Стоит отметить кинодилогию режиссёра Турова по его сценарию. Примечательны эти работы двумя вещами: песнями Высоцкого и тем, что впервые на советском экране появился положительный герой-полицай. Который и полицаем-то стал только якобы из-за жестокости и несправедливости сталинского режима. Обычно «честь» первого оправдания полицая в советском кино приписывают Алексею Герману с его «Проверками на дорогах», но фильмы Турова-Адамовича были сняты раньше.

В перестройку коммунист, активист, лауреат всевозможных премий, сочинитель многочисленных правильных книг о войне и народный депутат Адамович просто сорвался с цепи. Выдавал такой объём вдохновенной и лживой перестроечной антисоветчины, что мало кто из БССР мог за ним угнаться в литературном клубе «Судьба человека» (проводил клуб собрания в ЦДЛ — и всегда выражал свою полную поддержку Горбачёву на пути к «социализму с человеческим лицом»).

Своеобразным венцом творчества Адамовича стала написанная им уже после контрреволюции, в 1992-м году повесть «Немой», в которой воспевается любовь полицая-карателя и белорусской девушки, и в которой уже без всяких околичностей провозглашается тезис, что СССР и нацистская Германия – два равно бесчеловечных режима. Эта повесть была экранизирована при финансовой поддержке российского Минкульта в 2006 году, то есть при Путине и при Лукашенко, под названием «Франц и Полина». Франц и Полина – это как Ромео и Джульетта, с явным намёком на самую известную цитату оттуда: «чума на оба ваши дома». Люди просто любить хотят, а два тоталитарных режима мешают.

Предоставим слово самому Адамовичу. Вот что он пишет о Сталине и партизанах:

Так и не узнали, а узнали бы, не поверили, что готовил и им кровавую баню, может быть, сразу же после евреев, и только смерть помешала ему отблагодарить их по-сталински…

Мне, например, с какого-то времени ездить на такие встречи (с однополчанами-партизанами, — прим. ред.) расхотелось, хотя многих повидал бы с радостью. Как-то совестно было встречаться с весёлым своим комбригом, который, простецкая душа, подписал против меня коллективное письмецо в белорусской газете, с гневным полковничьим осуждением «пацифиста» и «абстрактного гуманиста»… Или такое же письмо моего одногодка, который аж в московской «Красной звезде» излил своё огорчение, что довелось ему партизанить с человеком, клевещущим на наших героических генералов.

Самое интересное, что при таком отношении Адамовича к партизанам, а их — к нему, всю свою жизнь он писал от имени партизан. Партизан, которого другие партизаны терпеть не могут, и который боится показаться им на глаза. На момент освобождения Белоруссии, кстати, Адамовичу было 16-17 лет. То есть если он и имел какое-то отношение к партизанам, то не больше, чем любой белорусский паренёк его возраста — сыны полка и юные партизаны, конечно, встречались, но его в таковом амплуа никто не видывал. Всё это — только в его произведениях.

Но именно эта мнимая причастность к нелюбимым им партизанам дала Александру/Алесю в дальнейшем повод во всех анкетах писать о том, что он и сам, якобы, партизан. Это было нужно для потомков, как пишет он сам. Именно для них Адамович вступал, используя якобы партизанское прошлое во все мыслимые и немыслимые творческие союзы, делал активную карьеру и в них, и в учебных заведениях, где профессорствовал, директорствовал по протекции того же Яковлева во Всесоюзном НИИ кинематографии, был депутатом Верховного Совета СССР…

Всё это нужно было для того, чтобы при возможности с высокой трибуны донести до потомков «Страшную Правду» о том, что партизаны и эсэсовские каратели – в общем-то, одно и то же. Что Адамович и принялся делать в Перестройку с редкостным энтузиазмом. Удивительно ли после этого, что лже-партизан с настоящими партизанами общаться избегал?

Таков портрет сценариста. Режиссёр же Элем Климов (уже в имени которого — новая Эпоха: Энгельс-ЛЕнин-Маркс) – сын крупного партийного руководителя, занимавшегося при Хрущёве реабилитацией врагов народа. Представитель творческой советской интеллигенции, которая всегда держала фигу в кармане.

Фильм «Иди и смотри» был задуман ещё в конце 70-х, но до прихода к руководству агитпропом ЦК КПСС Яковлева его не запускали в производство. «Ветер перемен» даже до 1985-го поддувавший из определённых окошек, однако, всё поменял. И позволявший себе ранее, в «Агонии» лишь проникнуться гуманной жалостью и отчасти печальным пониманием фатальных ошибок романовской имперской элиты (занимавшейся дыхательной гимнастикой, пока за их классовые интересы гибли тысячи в Барановичах), Климов вскоре расширил границы «понимания» идеологических, а, по исторической сути, всё те же, что в Гражданской классовых врагов Советской власти — понимания не только своего, а миллионов. И после успеха «в верхах» этого шокирующего кино, конечно, Климов мог сместить Бондарчука в СК СССР — моральный трамплин сработал.

В 1986-м Климов был выбран руководителем всего советского кинематографа на печально знаменитом 5-м съезде кинематографистов. Тогда в советском кино произошла самая настоящая контрреволюция, почти весь старый президиум СК не был переизбран. И между Климовым и Яковлевым, который из-за кулис дирижировал всем происходящим, произошёл знаменитый диалог:

— Что же мы сделали? – спросил Яковлева Климов, только что избранный руководителем Союза кинематографистов.

— Вы сделали? Это мы сделали, – поправил его Яковлев.

Посему, если вам кажется, что фильм этот посвящён борьбе с фашизмом, то вы заблуждаетесь. Может быть, сам Климов в силу особенностей своей психики так и думал, но только не окружающие, включая сценариста Адамовича и фактически выступившего продюсером Яковлева.

Оттепель в терминальной стадии Перестройки

Ещё до выхода в массовый прокат горбачёвцы объявили «Иди и смотри» главным событием года, о чём писали профильные журналы вроде «Советского экрана». На фильм водили школьников классами и студентов группами, отпускали с уроков и лекций (подтверждаю, из моей 91-й школы в кинотеатр «Художественный», где шло кино, сходили почти все, а вот мне почему-то интуиция подсказывала: не иди и не смотри, — прим. Д.Ч.). Водили смотреть, как оккупанты измываются над населением БССР — целые делегации с предприятий и организаций. Поразительным образом в это же самое время совершал свои преступления, а затем в это «окно Овертона» начинал вписываться и маньяк Чикатило, — точнее, общественное внимание, научившееся пугаться в исторической ретроспективе, стало фокусироваться на подобных патологических явлениях (газетчики посвящали страницы своей прозы погружению в сознание маньяка, это выходило приложениями к газетам)…

Политическое руководство СССР организовало фильму Климова и Адамовича первую премию на Московском Кинофестивале и выдвинуло фильм на «Оскар». Но, несмотря на все усилия, картина заняла лишь шестое место в прокате: советский народ голосовал ногами против этого антиисторического хоррора. По сути, это был провал, похожий на мигалковские «Утомлённые Солнцем» 2 и 3. Во время показов фильма у кинотеатров дежурили «скорые», поскольку длительное созерцание сцен садизма, избалованные десятилетиями советского гуманизма, безмятежности и миролюбия, выдерживали не все граждане СССР. Ущерб народному хозяйству этим фильмом (не окупившийся бюджет + отрыв работников от производства ради киносеансов + скорые) был нанесён немалый.

«Скорые» дежурили потому, что многим, включая насильно загнанных на фильм, просто становилось плохо в кинозалах, требовалось их оперативно откачивать. Фильм этот — не для слабонервных даже по нынешним меркам, когда зритель привык видеть на экране потоки крови. Для середины же 80-х годов это был настоящий шок. Сильный психологический эффект достигался с помощью небывалого количества крови в кадре, детских слёз, бабьего воя и сцен насилия. Чего стоит только одна сцена изнасилования (оставившей ребёнка в сжигаемом доме) молодой матери целым фургоном немецких солдат! Когда после подразумеваемого (на этот раз не показываемого) группового надругательства она возвращается в село на негнущихся окровавленных ногах, со вставленным ей в рот свисточком, посвистывает…

Всё это показывалось Климовым/Адамовичем просто с садистским удовольствием, а отнюдь из желания отвадить народы от желания воевать. Ещё один запрет в советском кинематографе рухнул – запрет на жестокость. По уровню насилия во всём отечественном кинематографе планку, заданную Климовым (сам он тут тягался с «Андреем Рублёвым»), превзошли лишь один раз – это был фильм «Чистилище» Александра Невзорова*. Однако он-то снимал игровой свой фильм на фоне реальной Первой Чеченской, а тут посреди мирных 1980-х устроили такой кошмар, который словно выпустил реального «духа войны» на свободу, и выдуманные или додуманные Адамовичем, гиперболизированные кошмары зашагали прямо с киноэкранов страны по ней — истребляя не немецко-фашистской жестокостью, а «демократической» волей сшибая лбами её население (Нагорный Карабах скоро бабахнет, потом — Тбилиси, Прибалтика). Вот, кстати, та самая «невзоровская» 1-я Чеченская и стала одной из «серий» воплощения дозволенной теперь жестокости…

Но главное – не навязчиво демонстрируемая жестокость с обеих сторон. Основное, для чего снимался фильм – это дегероизация Великой Отечественной войны со стороны самих победителей, моральный пересмотр её итогов. Фильм вколачивал в умы 285 миллионов советских граждан новый императив: в войне не может быть правых, там все виноватые, и если даже защищающиеся партизаны с мстительной жестокостью убивают оккупантов, то, значит, это не лучше оккупации. Отсюда родом «гуманистические» суждения господ либералов уже конца «проклятых десятых»: а не лучше ли было сразу, без боя сдать вермахту Ленинград? скольких миллионов жертв, то есть блокады — избежали бы…

И пока перестроечные идиоты (фильм вышел в прокат как раз в 1986-м году, к 5-му съезду кинематографистов СССР) радовались, что им, наконец, открыли страшную правду о войне — с кровью, жестокими партизанами, без героизма и самопожертвования, — западные критики на все лады хвалили эту ленту. Хвалили именно за то, что русские наконец-то сняли фильм не о советском патриотизме и победе добра над злом, а об ужасах войны как таковой. Напомним, что фильм Климова именно с формулировкой «абстрактный гуманизм» несколько лет не запускали в производство, пока в ЦК КПСС не вернулся из канадской ссылки Яковлев.

Фильм «Иди и смотри» — тщательно подготовленная идеологическая диверсия, рассчитанная на слом сознания советского человека, на вызов у него ужаса перед войной. Картина делалась для парализации его воли и способности к сопротивлению идеологическому врагу. Первый шаг к стиранию моральной грани между своими и чужими, фашистами и партизанами, карателями и героями.

Финальная сцена фильма (сценария Адамовича), которую режиссёру так и не дали снять, должна была показывать партизан и нацистов, дерущихся насмерть на торфяном болоте, одинаково озверевших — до того, что уже не понятно, кто есть кто. Но в середине 80-х так снимать было ещё рано. Это будет позже. После окончательной победы адамовичей, яковлевых и климовых над Советским Союзом в августе 1991-го, в день, который поныне является государственным праздником на руинах Союза — День триколора/БЧБ/жовтоблакитного…

Однако, что характерно, разрушители СК СССР, удовлетворённые и руинами Союза республик свободных — не образовывали на этих обломках устойчивых соединений, и далее делились на всё меньшие сущности, и ничего стоящего не снимали. Например, новый и недолгий лидер СК СССР Элем Климов и его соратник в борьбе с Бондарчуком С.Соловьёв.

Ссора гробовщиков советского кино Элема Климова и Сергея Соловьёва

Итак, в мае 1986-го года состоялся трагически-эпохальный V съезд кинематографистов СССР. Верхи и низы нашего кино сошлись во мнении, что лучшей кандидатуры на пост Председателя СК, чем Элем Климов, не найти. Он устраивал и набиравшего силу члена Политбюро Александра Н. Яковлева. Сановник хорошо знал Климова-старшего — соратника по работе в ЦК КПСС. К тому же, его соратник занимался реабилитацией жертв «сталинских» репрессий. А значит, его сын точно должен быть «демократичных» взглядов.

Коллеги же по цеху знали Элема как режиссёра хороших, но конфликтных фильмов: «Добро пожаловать или посторонним вход воспрещен», «Агония», «Иди и смотри». Советская бюрократия предъявляла к ним необоснованные (по мнению кинотусовки) критические требования. Следовательно, Климов будет бороться с нею [бюрократией] не на жизнь, а насмерть.

Правда, тогда никто не знал, что у Элема Климова повреждено одно полушарие головного мозга. Дело в том, что боевые действия вокруг «Иди и смотри», а также гибель его жены Ларисы Шепитько бесследно не прошли. (Кто хочет подтверждения информации про полушарие, адресуем к мемуарам Даля Орлова «Реплика в зал. Записки действующего лица»).

Вот по двум вышеперечисленным причинам единодушие в поддержке Элема Германовича Климова на V съезде были традиционным, брежневским. По своей глупости Климова поддержал и любитель старшеклассниц Сергей Соловьёв. Вообще-то Соловьёва о поддержке просил противник Элема, тогдашний председатель Госкино Ф. Т.Ермаш. Он благоволил режиссёру, помогал всюду, где мог. А причина была в том, что Соловьёв был «не блатной и не еврей». Вот так честно и огласил Филипп Тимофеевич причины своего уважения к сыну НКВДшника и ленинградцу Соловьёву.

Так вот. Накануне съезда Ермаш позвонил Серёже и попросил выступить с трибуны в его и «соцреалистов-тоталитаристов» защиту. Режиссёр доклад написал, но он где-то…. затерялся. У русских так бывает. «Куда-то закатился» — говорят люди творческие.

Зато в ключевой момент, когда решался вопрос, за кого голосовать в новое Правление Союза кинематографистов Сергей Соловьёв сориентировался быстро. Там был компромиссный вариант от ЦК — голосовать списком. В тот список вошли и сторонники Элема Климова и несколько мэтров: Бондарчук, Кулиджанов, Райзман. Вот это не устраивало зал. А зал стушевался.

В этот пограничный момент на трибуну вбежал мягкий и плюшевый Серёжа Соловьев, и напомнил делегатам, что съезд как высший орган СК СССР имеет право менять правила. Они вполне могут сейчас на 15 мест выдвинуть 25 человек и тайно проголосовать (рейтинговое голосование). Пройдут те, кто наберёт больше голосов. Ясно, что вышеназванные патриархи соцреализма Сергей Бондарчук и Лев Кулиджанов будут «в пролёте».

Так и вышло. Но вы представляете выражение лица Ермаша, когда он слышал этот иудушкин спич своего фаворита?! Русопятствующий простак Ермаш-то по наивности думал, что русский русского всегда поддержит в благодарность за оказанное высокое доверие.

Вы будете смеяться, но за «тоталитарного» Ермаша отомстил Соловьёву… «демократ» Элем Климов! Рассказываем, как было дело.

Дело в том, что Серго Соловьёв со своим шоу по мотивам фильма «Асса» договорился с голландцами. Они обещали прогнать его абсурдную муру (простите, поклонники «Ассы») по всей Западной Европе: организовать не только показы, но и концерты, вроде тура по мотивам «Стены» группы Pink Floyd или рок-опер Jesus Christ Superstar, Cats, Hair… Деньги были обещаны очень хорошие. Дело дошло до подписания контракта. В доле был и Боб Гребенщиков. Концерты «по следам фильма», фанаты, автограф-сессии, мировая популярность…

И в этот момент на Правлении СК выступил сам новоизбранный председатель Элем. Он сказал, что как-то слишком много за государственный счёт разъездились по миру секретари Союза. А Соловьёв им, секретарём, и был — считай, замом Климова, киноначальником. Пора эту «лавочку» прикрывать и транжирство заканчивать, постановил Элем. И все дружно проголосовали, как в эпоху Сталина — «да, да, нужно!».

Кстати, сам Климов за неполных 2 года своего председательства слетал в США 17 раз, то есть практически ежемесячно. Конечно, не эконом-классом летал. Но это детали (про эконом-класс).

Как вы понимаете, у Соловьёва на кону стояли большие деньги. Он честно признал — очень большие. Такие, что много лет можно было безбедно жить даже поделившись с Гребенщиковым.

А вышел облом. И кто обломал? Свой! Такой же идейный сокрушитель коммунизма, как и Серёга Соловьёв. Представляете, читатели, степень обиды? Не меньшая, чем у Ермаша на Соловьёва.

Вот так не стала «АССА» кинохитом и рок-оперой международного масштаба…

Судя по всему, не один режиссёр Сергей Александрович пострадал от волюнтаризма Элема Германовича. Возможно, по этой причине, уйдя с должности Председателя СК, автор «Агонии» канул в лету. Цеховая солидарность — точно не про него… Ничего он более «вне совка» не снял, и никуда его более не звали за границу. Упивавшийся безнравственной вседозволенностью за государственный счёт на съёмочной площадке в «Иди и смотри» режиссёр, а ранее, в 1981-м вполне точно показавший в «Агонии» процессы, царившие в дворянской элите времён воюющего в Империалистической царизма, — ныне и сам оказался никому не нужен. В новую элиту не попал, стал артефактом им же проклятого прошлого.

«Мавр сделал своё дело»: нет ни Советского Союза, ни Союза кинематографистов. Надломленное и его фильмами, в том числе, общественное сознание пошло иным, регрессным путём: социалистический гуманизм захлебнулся покаянием за «грехи сталинизма» и прочими моральными инвективами. Высочайшая по уровню интеллекта, эрудиции, постановки исторических задач, советская нравственность не смогла ответить сама себе на ретроспективные вопросы о Гражданской и Великой Отечественной, которые в реальной партизанской войне решались очень просто «по законам военного времени». Ну и про достоевскую «слезу ребёнка» тогда, помните, как часто вспоминали, под занавес 80-х?..

Как-то в очередной, нынешней войне, когда не слёзы детей, а вообще дети сотнями падают под ракетными обстрелами и больше не встают, — и вопросы такие не встают, верно? От ума то горе было, от большого ума… А там, после неразрешимости вопросов этих и перехода их в реальные междоусобные войны распавшегося на племена советского народа, — и кино деградировало до такого уровня, что и вспомнить-то нечего. «День полнолуния» Шахназарова только и вспоминается 1998-го года, из хорошего. И разве что Данелия продолжал поначалу снимать что-то о современности путное — его «Настя» 1993 года (местами пересекающаяся фарсовостью с «Ширли-мырли», что снимал Владимир Меньшов годом позже) или «Орёл и решка» 1995-го сегодня смотрятся как поразительный реализм на фоне полнометражной слепоты или сериальной чернухи.

В новую эпоху ельцинизма прекрасно катапультировался из перестройки только Сергей свет Соловьёв, отгремевший провальной своей хиппово-бредовой «Чёрной розой, эмблемой печали» по всем кинотеатрам и телеэкранам страны. Он был главным режиссёром совершенно позорного шоу «Голосуй или проиграешь» 1996-го года. Но деньги (доллары США из чубайсовой коробки из-под ксерокса) не пахнут, так ведь, дорогие читатели? И не столь важно, что страну потом на десятилетия заполонила либо чернуха, либо сериальное гуано, либо пересъёмки-сиквеллы советских сюжетов, что выглядят ещё пошлее и отвратительнее в вымирающей и при этом воюющей стране. Так ведь?

И никто среди деквалифицированных киноколлег не учинит даже товарищеский суд за развал СК СССР над Климовыми, на Соловьёвыми, над Германами? Тем более, что иных-то уж и нет… Но симптомы развала/распада в их фильмах были чёткие — так что, наверное, и Машеров был прав, когда прекратил всякую поддержку Элема Климова и съёмок «Иди и смотри»…

Филипп и Евгений ИВАНОВЫ

*признан в РФ иноагентом, с конфискацией имущества