Автор: Слова «в любви любим…» старик называл молитвой. Самой краткой молитвой из когда-либо звучавших. Позже я поделюсь местом, где «живет» цитата, в объятьях которой раскрываются смыслы и значения этой молитвы. Цитата берет начало в истории, история — в рассказе, рассказ держит за руку еще один, и так, нанизываясь друг на друга, они складываются в роман.
Открыв роман и попав в круговорот событий, я задумалась: где начало начал произведения? Не с первой страницы и не с аннотации его исток… Где начинается книга, когда ее еще нет?
С этим вопросом я обратилась к прозаику и драматургу Николаю Железняку, чей роман-апокалипсис(!) «Град на крови» держала в руках.
— Роман – большая форма. Лично у меня не рождается целиком и сразу в том виде, в котором потом его видит читатель. Истоки нового романа в прошлом, когда я впервые близко познакомился с артистами. Я был в числе победителей ежегодного конкурса драматургии, который проводит Союз театральных деятелей России. Пьесы-победители берут для семинара, выезжают с ними на площадку, где режиссеры и актеры делают эскиз спектакля и представляют его. Тогда, находясь в неформальной обстановке, я понял, что это необычные люди. Они все время играют. Играя — решают свои вопросы и проблемы. Это стало для меня откровением и толчком задуматься об этом мире. Вот эти события и стали предтечей большого романа. Кстати, спустя 10 лет после этого случая жизнь привела меня в театр в качестве завлита.
Сам роман рождается постепенно, по кирпичику. Обычно я ставлю перед собой цели. Новый роман пишу в новой форме. В этот раз захотелось написать нарратив — это такая история, которая состоит из многих связанных событий, при наличии высказывания и мироощущения автора. Причем захотелось написать на зарубежном материале. Действие его происходит в Париже и Боснии, в целом на Балканах.
Я придумываю основу, а потом, используя воспоминания, наблюдения, опыт общения, фантазию – сочиняю каждому персонажу судьбу и жизнь. Создавая произведение, нужно понимать: откуда герой идет и куда приходит. Если у него нет биографии, то следить за ним неинтересно. Работая над замыслом, я попал в театр, где все время сталкивался с людьми, которые рассказывали свою жизнь, истории своих друзей. Всем этим я наполнил роман, равно, как и многим, произошедшим со мной. Оттого он такой мясистый, насыщенный, походит на театральную жизнь в закулисье.
Выходит, встреча с артистическим миром и стала началом начал?
— Человеческие взаимоотношения – это самое интересное в жизни. На этом строится все. Потому что в человеке есть все: ревность, зависть, любовь, бездарность, ненависть. Нами движут страсти. Если их не будет, человек превратится в голую форму. Если пропадает жажда жизни и все, что ей присуще: от предательства до верности, от ненависти до любви…, человек превращается в потребителя. Что-то совершить он уже не способен. Остается ходить строем.
А наблюдать человека во всем многообразии – очень интересно – все равно, что наблюдать за движением морских волн или танцем огня.
Кстати, психологи утверждают, если человек в возрасте 5-7 лет менял место жительства, то это приводит к обострению его творческих способностей. У меня такое в биографии было. В пятилетнем возрасте наша семья переехала в Монголию – Улан-Батор, где отец преподавал в университете. Когда меняется привычная среда, ребенок вынужден адаптироваться, обостряется его борьба за существование, он становится более восприимчивым, а значит больше накапливает чувств, эмоций, впечатлений.
И человек в мире и мир в человеке меняются. Мы все еще читаем большие толстые книги, но распространяющаяся клиповость мышления — настораживает. Консерватизм и новшества – противоречивые процессы или нечто, стремящееся к симбиозу?
— Я считаю, все имеет право на жизнь. Так было и так останется. Мы помним высказывание известного киногероя «скоро не будет ничего: одно сплошное телевидение». Но книга жива. Театр не умер. А только в театре мы можем увидеть полноту человеческих взаимоотношений и поверить в это. Только большая книга позволяет прожить еще одну жизнь…
Все литературные формы будут существовать: и рассказ, и роман, и очерк… Но в данном случае, может быть, понимая, что человеку длинное произведение читать сложнее, не теряя внимание, я пошел на то, что в романе происходят постоянные повороты от одной истории к другой, от одного времени к другому, а действие нелинейно. Это, наверное, и есть дань клиповому мышлению. Но это еще и отражение того, что эту историю, по моему мнению, лучше рассказать так.
Интересно, что роман начинается со сцены убийства. Фактически это детектив… Не пытаюсь сравнивать себя с Ф.Достоевским, но он занимательность ставил превыше художественности. По крайней мере, так он сам говорил. Собственно, все его романы — детективы. Более того, когда их издавали в журналах, то заканчивали классическим приемом: на самом интересном месте. В угоду занимательности я также решил мировоззренческое высказывание завернуть в интересную упаковку для читателя – это позволяет с большим интересом следить за развивающимися событиями. А вообще в романе «Град на крови» много историй, из которых можно написать отдельные произведения.
Жизнь наша богата. Каждый день – отдельный мир. В этом дне, даже если кажется, что ничего не происходило, можно найти огромные философские глубины…
Кто знает, может и наша планета – маленькая книга с витиеватым сюжетом на чьей-то полке? А мы и есть начало начал: каждый в свое время, каждый на своем месте. Но все же:
«И умираешь — в своем времени. Чтобы остаться в вечности… Мы все актеры, нет, просто люди, а потом уже персонажи, одинокие в толпе, маленькими героями бредем сквозь декорации жизненного театра, чтобы встретиться на очередной репетиции и сыграть свою роль. Но самое главное — никто не представляет, — куда нас ведут».
Н. Железняк, «Град на крови»
«Молитва», открывающая материал, также из большого романа-апокалипсиса.
Записала Ольга Щетинина
