Тень предвещания

Демонические мотивы в романе Якова Шехтера «Он уже идет»

Литературоведы и критики активно обращаются к современной литературе, однако из-за того, что ряды писателей постоянно пополняются, в филологическом осмыслении текущего литературного процесса иногда возникают пробелы. Недоверие к новым авторам объяснимо – качество их книг оставляет желать лучшего.

Современный читатель, желая прочитать хорошую книгу, в первую очередь будет смотреть на результаты литературных премий (что не есть хорошо), таких, как «Большая книга», «Национальный бестселлер», «Ясная поляна», «Просветитель» и пр., поэтому круг предполагаемых художников слова ограничивается. Другие премии, менее известные, не всегда становятся показательными для выборки стоящих произведений. Очень часто вне поля зрения остаются русскоязычные писатели из других стран. Нельзя сказать, что Яков Шехтер, лауреат премии им. Ю. Нагибина, неизвестен публике: о многом говорит уже тот факт, что Дина Рубина обратила внимание на творчество этого прозаика. Как и количество его подписчиков в соцсетях.

Яков Шехтер – русскоязычный израильский писатель. Знаменит созданием прозаических текстов, в основе которых – авантюрные приключения на философскую и историко-эзотерическую темы. Дебютировал в 2004 году с романом «Вокруг себя был никто». К числу последних известных произведений относятся следующие: «Хождение в Кадис» (2022), «Он уже идет» (2023), «Водолаз Его Величества» (2024).

Эзотерическая тема волнует многих. Думается, каждый хотя бы раз в жизни слышал рассказы знакомых и друзей о странных стечениях обстоятельств, неожиданных роковых поворотах судьбы, а возможно, и сам был свидетелем необъяснимых явлений. Наверное, большинство людей верит в существование потусторонних сил, проделки бесов. Именно иррациональный феномен и пытается осмыслить Яков Шехтер.

Конечно, роман «Он уже идет» не приоткроет завесу над тайной, которой окружены наши представления о параллельных мирах,не напугает мистикой. В художественной литературе Шехтера опередили многие, а учителем для сменяющихся поколений писателей мог стать в том числе и Гоголь.

Одна из основных тем Н.В. Гоголя – потусторонний мир, параллельно существующий с размеренной и обыденной жизнью. При этом фантастическое объективно неправдоподобно в восприятии художественной реальности, порой даже абсурдно («Нос», «Вий», «Вечера на хуторе близ Диканьки»). Ближе к творчеству израильского писателя станут произведения М.А. Булгакова.

Шехтер стремится показать еле заметные границы между мирами и использовать мистику как инструмент философского размышления о добре и зле. Для этого он тщательно работает над композицией, отбором символов и чисел, формирует систему образов. Писатель говорит, что литература – «это не только “что”. Не только и не столько сюжет, действие, фабула, но и во многом, если не во всем – как. Как это сделано». Автор не только в содержательном плане продумывает каждую деталь, но и прорабатывает форму художественного произведения, то есть то, как следует выразить задумку, воплотить идею. Так, число тринадцать в романе «Он уже идет» становится важным структурным элементом, перекликаясь с культурными ассоциациями.

Роман состоит из тринадцати глав, каждая из которых – отдельно взятый законченный рассказ, но герои этих рассказов между собой связаны.

Ни для кого не секрет, что число тринадцать еще с древних времен ассоциируется с дьяволом и смертью, оно несовершенно, чего не скажешь, например, о числе двенадцать, которое олицетворяет гармонию: двенадцать учеников Иисуса Христа, двенадцать месяцев в году, в книге Откровения апостола Иоанна говорится о двенадцати воротах – символе Небесного Иерусалима и о двенадцати ангелах, охраняющих эти ворота (спасение доступно всем народам мира) и т.д. Число тринадцать – символ нарушения равновесия. Неспроста Яков Шехтер завершает роман главой под названием «Прямая трансляция из Преисподней, или Двести лет спустя».

Конечно, мы не будем освещать содержание всего произведения, дабы сохранить интригу, но основные моменты рассмотрим.

В первой главе «Бесы и демоны» повествование начинается с истории супругов – состоятельного и пожилого Анджея Моравского, обладающего вспыльчивым характером и имеющего в силу дурного нрава множество врагов, и Эмилии, относящейся к уважаемому, но обедневшему роду. Уже в самом начале истории закладываются основы мистификации, тесно сплетенные с бытийностью, но пока что преимущественно на уровне взвешенных и убедительных фраз, готовящих читателя к делению мира на рационально объяснимое и иррациональное (хотя в тексте Якова Шехтера иррациональное так или иначе стремится к рационально постижимому).

В завязке романа природная суть человека объясняется фразой, которая в дальнейшем укажет на важность постижения религии и знаний об ином мире: «Страшит только нежданное, хорошо знакомое может вызвать отвращение или неприязнь, но не страх. Ведь то, что известно, уже не пугает». При этом писатель противопоставляет две религии – католицизм и иудаизм: что считается нормированным у евреев, совершенно не входит в рамки приличия и норм у католиков, и наоборот.

Стоит сказать, что основные действия происходят в небольшом городке Польши Куруве. Любители творчества Якова Шехтера часто задаются вопросом, почему автор выбирает тот или иной город для раскрытия задумки.

В произведении «Он уже идет» писатель не заставляет читателей гадать о выбранном месте событий, в девятой главе дается подсказка: Курув в переводе означает «близкий», то есть в контексте книги этот город становится близким к миру, в котором обитают бесы и демоны. Поскольку евреи не являются основным населением Курува, то в этом городе нет синагог, да и молитвы и учения Торы не звучат столь громогласно, что дает основания бесам и демонам проникать в мир людей и влиять на их жизнь.

Шехтер не датирует события, поэтому для понимания текста необходимо учесть и исторические факты: в середине XVI века в Куруве поселились первые евреи. О появлении первых евреев в этом небольшом городе говорится в девятой главе «Курув изначальный», причем тоже не без мистики. Мы можем сделать вывод, что все действия романа происходят в период поздней Российской империи. Неспроста автор вплетает в повествовательную организацию апокалиптические мотивы и в последней главе делает вывод о страшном человеческом грехе – гневе.

В романе Курув символизирует «пограничное» пространство – место, где пересекаются миры. Выбор Польши как арены действия также имеет значение: страна на протяжении веков была территорией сложного переплетения католицизма, иудаизма и православия, что неизбежно влияло на культурные и религиозные конфликты.

Шехтер подчеркивает эти различия: то, что в еврейской традиции является нормой, может восприниматься католиками как нечто неприличное, и наоборот. Это позволяет автору исследовать тему столкновения культурных кодов и религиозных систем, а также то, как в этих разломах проявляются силы иррационального.

Писатель выводит читателей за пределы контекста, причем такая специфика выражается как на уровне образной системы, так и на уровне языка. К числу расширения пространственных и временных границ относятся детали. Например, упоминающиеся рыжие волосы, борода сразу же отсылают к Средневековью и эпохе Возрождения, знаменитым прежде всего могуществом римско-католической церкви, держащей людей в невежестве и суеверии и преследовавшей невинных людей, дабы обогатиться.

К слову, после Реформации в той же Англии поимка «дьяволиц» приобрела еще более кровавый и безрассудный характер: пуритане позволили Мэтью Хопкинсу стать главным охотником на ведьм – о количестве погибших людей можно и не говорить. Женщины, которые имели рыжие волосы (и, по историческим данным, иные телесные признаки, позволяющие приходить к абсурдным выводам), считались ведьмами, поэтому сразу же подвергались пыткам и отправлялись на костер. В общем и целом, в период средневековой Европы и эпохи Возрождения стала нормой публичная казнь, что не могло не влиять на сознание массового человека.

В книге Якова Шехтера рыжий цвет волос – буквальный показатель нечистой силы, вмешивающейся в ход событий. Если такой герой появляется, то читатель может сразу догадаться о границах реального и вымышленного. К числу таких героев относятся: в первой главе «Бесы и демоны» Самуил и Михаль, в пятой главе «Тайны супружеской жизни» следователь с рыжей бородой, в шестой главе «По направлению взгляда» рыжий крестьянин, который ночью предстал в образе козла, а мы знаем, что козел, согласно древнееврейской традиции, был символом греха (расширять границы значения этого образа в контексте произведения, религиозных мотивов и разного рода суеверий можно долго), в седьмой главе «Правильный выбор» рыжебородый еврейский демон (шед), прибывший в католический храм к отступнику Казимиру; в девятой главе «Любовь демона» Мрари, влюбившийся в жену Айзика, и пр.

Если читатель догадывается по детали цвета об истинном облике злой силы, то герои произведения – нет. Отсюда следует вывод, что еврейский народ далек от суеверий католиков (которые в романе даже евреев колдунами считают), не применяет необдуманные насильственные методы, ведущие к гибели невинных людей. Лишь вера в Бога и сила молитвы помогают избавиться от нечистой силы.

Итак, автор использует историко-культурные символы, встраивает свой текст в широкий культурный контекст, соединяя мистическое с реальным и историческим.

Вместо прямого объяснения событий Шехтер предпочитает сохранять интригу, используя прием умолчания и двойного толкования. Так читатель постоянно балансирует между рациональным и иррациональным, а граница между ними оказывается зыбкой. Это роднит роман с традицией готической прозы XVIII–XIX веков, где страх и мистика возникали именно из неопределенности и недосказанности.

Не без внимания остается и мысль о спасении души. В заключительной главе романа Яков Шехтер проводит параллель с заповедью блаженства: «…когда станут тебя оскорблять – молчи. Унижают – молчи. С грязью смешивают – молчи. И этим молчанием ты искупишь все свои грехи.

Молчание… Его нужно взять вместо компаса в дальнее плаванье по житейскому морю. С ним ложиться и с ним вставать, зная, что благодаря ему человек обеспечивает себе хорошую жизнь в этом мире и добрую долю в будущем».

Из-за гнева же человек повернется к темной стороне – дьявол силен лишь тогда, когда слышит «музыку сфер»: «Крики жены, ругающейся с мужем, злобный ор детей, восстающих против родителей, шипение подчиненных, проклинающих начальство. Чем больше гнева и раздражения будет на земле, тем жирней наш улов». На наш взгляд, в первую очередь нужно побороть самый страшный грех – гордыню, ведь все идет от нее.

Роман «Он уже идет» можно рассматривать не только как мистическое повествование, но и как философско-культурологический текст. Он продолжает традицию мировой литературы, в которой мистическое используется для исследования природы человека, его страхов, веры и греха. Книга Шехтера заставляет задуматься о границах между добром и злом, светом и тьмой, рациональным и иррациональным, при этом сохраняется жанровая динамика авантюрного романа.

Произведение Шехтера, безусловно, имеет много достоинств, к числу таковых можно отнести еврейский юмор, афористичность, философичность, продуманность того, как выразить идею параллельного существования потустороннего и реального миров и т.д.

Например, к числу юмористических высказываний относятся следующие:

• Юмор про животных: «Уверенно держась за границей досягаемости, котище надсадно завывал хриплым басом. Выдержать его ораторию мог лишь человек с железными нервами, а такие на Востоке перевелись еще во времена царя Давида»;
• Юмор про евреев: «У всякого еврея хватает забот, и ото всех забот помогает только одно лекарство – деньги»; «Традиция предписывает не пересчитывать евреев, добром такая арифметика не заканчивается»;
• Юмор про женщин: «…еще не понимал замысловатые тропы, по которым бродит мышление женщины».

Афоризмами послужат реплики, связанные с духовным преображением и сутью человеческой натуры: «Избавиться от злобы, простить врагов – это большое достижение»; «То, что началось, обязано завершится. Если ты хочешь спастись от конца, ты обязан избежать начала»; «…человек – странное существо, в нем уживается даже то, что, казалось бы, не может существовать рядом»; «Умный не спросит, дурак не поймет» и пр.

С помощью афоризмов автор заставляет читателей выйти за грани текста и подумать о своих действиях, о жизненных истинах. Философичность придает произведению многослойность, пробуждает рефлексию. Юмор же сглаживает серьезные темы, придает легкость и игривость повествованию.

Несмотря на все достоинства, озвученные нами, в книге есть и существенный минус: писатель, создавая произведение на русском языке, совершенно забывает его адаптировать для человека другой веры, поэтому читать роман «Он уже идет» невозможно без словаря в руке или обращения к интернету: слова, близкие и понятные израильскому народу, не поясняются для широкого круга читателей. Но несмотря на это, книгу в руки стоит взять.

Юлия СТРЕЛКОВА,

Артель вольных критиков филфака МГУ