Автор: Это вторая подборка стихов лауреата 11-й премии им. Демьяна Бедного (2020 года) Сантери Матяша, который впервые был опубликован на наших страницах в 2022 году. Предыдущий цикл был всецело посвящён природе, нынешний — не только ей. Сейчас он ленинградец, и вместе со стихами, не лишёнными как высокой натурфилософской лирики, так и актуального политического памфлетизма (давно забытый в стихах жанр, длимый разве что Всеволодом Емелиным) — шлёт нам фоторепортажи о медленном наступлении весны в северной культурной столице. Без этого визуального поля, наверное, трудно понять и творческий процесс в «мастерской» поэта, которая — весь город-герой Ленинград…
Культурно причисляя себя к карелам, между тем Сантери близок к натурфилософской традиции русскоязычного стиха начала ХХ века (советского периода) — наиболее ярко представленной обэриутами Александром Введенским и Николаем Заболоцким (в его «Столбцах»). Серия, которую можно назвать условно «Василиск» — явно перекликается с некоторыми наиболее фривольными столбцами Заболоцкого, цитировать которые здесь нет надобности. Матяш как будто вторит, но именно словом, в этой иронической серии ещё и капричос Гойи, — выражая эмоции многих телезрителей, пресыщенных вынужденным подсматриванием за жизнью самозваной элиты, уже нисколько не скрывающей ни своей роскоши, ни своего убогого «служения».
Кто-то увидит среди его «Звероюморесок» и вчерашние «выборы» и в целом те остатки постсоветской политической жизни, что вынужденно являет телеэкран. Однако в том-то и сила стихосложения, что сиюминутное в нём обобщается до ритмичного не только в звуковой, но и временной плоскости, и лишь через такое отражение способно общество (и в нём — вероховенство) видеть себя критически, чтобы не совершать всё новые глобальные глупости со всё более серьёзным лицом.
*** Месяц прилёта ворон, Рог, затрубивший в небо, Земли порождающей стон И запах печного хлеба. Как хорошо ощутить Вечными душу и тело! Стаей вороньей кружить В начале времён неумелых – Над первым гнездом и землёй, Раскрывшей себя за снегом, Под юртою голубой И жаждою ввысь побега... *** Этот спелый виноград Соком красным потечёт, Это сладкое вино - Как грядущей жизни мёд. Так давите виноград, Искупление пришло! Снова близок детства сад, Кровь земли идёт в вино. Лишь гоните стадо прочь, Не для них сей виноград, Им землёю стать дано, На которой будет сад. *** Когда ты услышишь шаги И рога гортанный призыв, Иди и дорогу тори По нивам набухшим весны, Которые сам и пожнёшь В скорый надсущный черёд, Лишь бы не выронить нож, Жизнь разделив и живот… Под рога гортанный призыв И неба обещанный мёд. Если ты слышишь шаги, Значит, тебя он зовёт. *** В лужах синих пляшет скот. Сталобыть, у нас весна? И ворона смотрит в рот. Значит, жизнь на всех одна? Хорошо - нехорошо, По-другому не бывать, Коль приходится ворон Чёрствым хлебом призывать. А хотелось не тужить, Осень вместе перейти, А теперь и жить - не жить, И вороны как грачи. Только все не улетят, Потому что хоровод - Мартовской любви обряд Под набухший сном живот – Чтобы смерть вдруг обойти Под весеннею чертой, Чтобы трепетное «мы» Вместе вынести с тобой... Очередь в цирк Идут, толкаясь, обезьяны. Их ждёт арена цирковая, А после три во рту банана И господина палка злая. Но очередь идёт и чешет Бока друг другу и охвостье, Порядок наблюдая вещий Взамен всему, чего им проще? А ровно в полдень рать другая, На той же цирковой арене, Зайдёт, себя воображая Вершителем судьбы по вере. Но недоступно им, блохастым, Узреть себя рабами цирка, И сколь они не разномастны, На каждом новенькая бирка. А цирк снесут дням на потребу, И спишут обезьян в расходы, И новые начнутся требы С приматами другой природы. *** Под ногами снег да глина, И оттаиванье снов, Бог нисходит из машины, Из косматых облаков. И заветом новой жизни Разливает он весну, Трудовой, святой отчизне Основанье и судьбу. И подхватывает сердце, И сплетается хала, И вино - на небо дверца - Пьётся, льётся нам с утра. Лишь усталые могилы Весть ещё не обрели, Но у нас достанет силы Прахи обратить земли - Дабы действо пробужденья Никого не обошло, И вошли земные звенья Под небесный град Сион. Апокалипсис этой весны Жирное тельце Хинштейна И Мизулина-андрогин Танец начнут весенний И будет почат ими сын. Но не божий, не человечий, А видом своим - василиск, Под шкуркой чужой, овечьей Злой спрячет, змеиный лик... Набрякнув вовсю над холмами, Человецам всем, градам грозя, Тянет отца бороною в маме, Размножение вторя. Был и я б к ним совокуплен, Но хозмылом пропах Хинштейн И Мизулиной горб куплен Развратителем людей, Посему я и чист, одинокий, Под ногою моей – василиск, А небес хороши так токи, Василиска хорош смертный писк! Ещё весна В танце сошлись весеннем На майском и голом холме Складка из тела Хинштейна, Мизулиной горбик в огне. Они танцевали и пели, В плоти вплетаясь земли, А после они улетели, Чешуйки оставив свои. И долго змеиное поле Ещё шевелило себя, В преумножении боли Спасенье и смысл обретя. Но бог не пришёл из машины И звёзды не дали мёд, Ротастые бабы из фсина Земле зашивали рот, Чтобы она не рожала, Чтоб василиск не дрожал Мухою на покрывале, Опарою чтоб умирал. И жирная складка Хинштейна И андрогиновый горб - Лишние в схватке весенней, Проигранной жизнью на спор. Освящение весны… Тяжёлая дней печать: Хочется стать землёй, И перегноем лежать, В тебе ощущая свой. Чтоб после весны призыв, Нас выпустил на холмы, Свой обнажив разрыв Над неразрывным «мы». Чтоб тяжело дыша, Мы сбили дней перегной, Чтоб трепетала душа Новорождённой землёй. Чтобы костьми истлел Мизулиной малый горб, Чтобы поплыл Хинштейн Грязью за гор забор. Чтобы пошла земля В пляску под нашим «мы», Чтоб в чистоте блудя, Мы освятили костры Нашей весны святой, Чтоб избавленья час Рыжей горел бородой И никогда не гас... Нам из земли взойти, Печати её взломать. Слышны избавленья шаги, Не страшно в земле лежать.
