Автор: Нам с женой с давних пор нравится путешествовать без какой-либо цели. Катим мы так с ней однажды куда глаза глядят и вдруг видим диво дивное: бежит в чистом поле барышня каменная и косынкой изо всех сил машет кому-то. Кругом овраги да буераки, жилья никакого, народа живого, вроде, тоже не видно. Откуда бы в таком месте скульптура могла появиться? Бежала, что ль, куда красавица-де́вица, да окаменела? Чудо – прямо как в сказке.
Дорога широкой дугой огибала огромный овраг, и каменная бегунья так долго оставалась перед глазами, что нас в конце концов деятельное любопытство разобрало, и захотелось поближе на ваятельный артефакт поглядеть. В ироническом настроении выбрались мы из машины, по довольно пересечённой местности приблизились к странной скульптуре вплотную – и застыли: таким скорбным, таким нестерпимо горестным лицо молодой женщины вблизи оказалось, что веселье беспричинное c наc моментально слетело. И так смутно вдруг на душе сделалось, будто с нами несчастье неведомое произошло.
Постамент у скульптуры был совсем низкий, густой травой скрытый, потому и казалось, что бежит женщина прямо по́ полю: из последних сил своих устремилась за кем-то в безоглядной, безнадёжной погоне. Из груди её рвался безмолвный, отчаянный крик, резкий ветер порывами хлестал по лицу, немилосердно трепал густые длинные волосы, сарафан раздувал, ноги спутывал – тормозил, не давал идти… А подножье скульптуры – всё было цветами усыпано: и сухие цветы лежали вокруг, и совсем ещё свежие.
Мы постояли немного и медленно побрели обратно, забрались в кабину и молча сидели – никакие слова не хотелось произносить.
– Знаешь,- сказала жена, когда мы намолчались вдосталь,- а давай узнаем хоть что-нибудь. Наверняка местные рассказать что-то могут.
– Хорошо,- сказал я. – Как первые дома покажутся, так и свернём. Может, и вправду узнаем что…
Так мы в дом к старому учителю и попали, и вот что он рассказал.
**
– Я, значит, начала видеть никак не мог, потому что тогда, как говорят, еще и в проекте не значился. Но отец мой, Степан Порфирьевич, земля ему пухом, про это несколько раз рассказывал, так что я, таким образом, и прелюдию знаю.
Ну да, с одной стороны страшные тогда времена, «окаянные» были, а с другой – такая неугомонность созидательская нежданно в людях проснулась!.. Идеи всяческие – просто фонтанами били. Вот одну такую идею кто-то в нашей местности и исполнил.
Активисты здешнии даже группу образовали. Изо всех сил пытались дознаться, кто Вдову изваял. Даже какого-то крупного специалиста из Москвы приглашали. Тот приехал, руками развел, языком поцокал, да назад и поворотил. Так ничего, значит, выяснить за всё время и не получилось.
Вода в краях наших – целебная, повсюду источники минеральные бьют; вот и решила местная власть к десятилетию Октября санаторий для красноармейцев больных построить. Первый камень под оркестр военный заложили, транспаранты с плакатами всюду понавывешивали и скульптуры, — ну, про которые вы расспрашиваете, — одним духом поставили. Их ведь, скульптур этих, две поначалу было.
Ближе к шоссе, по которому вы к нам приехали, значит, красноармеец стоял – в обмотках, шинелишке нараспашку, папахе со звёздочкой и винтовкой через плечо. Солдатик с веселой улыбочкой уж почти что на тракт выходил и небрежно, повернувшись вполоборота, на прощанье рукой помахивал; а девушка издалека, аж с поля за ним бежала, и всё звала, звала…
Санаторий потом и вправду построили, но в сорока километрах отсюда и для начальства военного. Там, значит, пласт водяной помощней, лес с рекою поближе, да и вся местность для строительства приспособленней оказалась. В общем, перерыли здесь всё поначалу, да бросили, а скульптуры не стали отчего-то переносить, тут и оставили. Так они до войны, на удивление всем, у нас и простояли.
Потом война началась. Это я, значит, хорошо уже помню. По нашим местам прифронтовая полоса проходила, и в райцентре, в бывшей земской больнице, огромный госпиталь сделали. Однажды летом, в сорок третьем году, туда санитарной колонной раненых с фронта везли – машин восемь, десять.
Откуда он только в тот день налетел этот «фоккер»?.. Ведь тихо всё было! Он, ублюдок, и бомбы-то две всего сбросил, но первой попал в самый центр, а вторая упала на обочину трассы, в хвосте колонны, как раз там, где каменный красноармеец стоял. Тогда мало кто уцелел. И красноармейца взрывной волной тоже начисто срезало.
Так вторая скульптура и осталась одна. Бобылкой, значит, без солдатика своего осталась. Вот её Вдовой с тех пор и зовут.
***
Может, кто шутя в первый раз пришёл. Хотя какие тут шутки. Скорее, другая какая причина-кручина была. А только однажды солдатские вдовы к Вдове каменной приходить стали – от чужих глаз подальше бедами всякими поделиться, ну и поплакать, понятно… Поначалу только наши ходили, а позднее, значит, и из дальних мест начали.
Потом группками вдовьими затеяли на Девятое мая возле Вдовы собираться. Придут, сядут, разольют по рюмочкам горькую и кручинные песни поют. И так это всё душевно у них выходило… что и не вдовый народ понемногу стал к ним подтягиваться. Так одним майским днём и ветераны к вдовам присоединились. А, кажется, уже в конце шестидесятых – традицией это, значит, в местах наших сделалось.
В округе монументов всяких да обелисков, под копирку сработанных, – и счесть не возможно, даже вечный огонь в райцентре имеется, а народ сюда едет – до земли солдатской вдове поклониться, рядом с ней своих близких вспомнить. И афганской войной искалеченные, и чеченскими…
Вас вот тоже, видимо, зацепило, тоже душу Вдовы почувствовали.
Да, а лет так пятнадцать назад вдруг стали молодожёны сюда приезжать после загса – чтоб, значит, первый совместный глоток шампанского здесь именно выпить, на глазах у Вдовы – за счастливую, долгую и неразлучную жизнь. Ну да, именно так. В загсе расписываются, как и положено, фотографии всякие делают, а шампанское уже возле Вдовы открывают.
Получается, мастер неведомый – произведение редкое сотворил. На долгие времена. Жаль, узнать ничего про него не вышло. Нет его уже, видно, в живых.
****
На обратном пути мы снова возле скульптуры остановились. Нарвали цветов полевых и к ногам Вдовы положили. Жена прижалась ко мне и мы, крепко обнявшись, постояли недолго. А потом молча по глотку вина выпили. За тех, кто никогда уже не возвратится. И за тех, кто не возвратившихся помнит.
Александр КРАМЕР
Фото Дмитрия Чёрного, Музей Вооружённых сил СССР (открыт в 1975-м), 2-й этаж
Об авторе Публиковался в русскоязычных СМИ разных стран, в том числе в Германии, где живёт с 1998 года, на Украине, откуда родом, в России, США, Израиле, Канаде. В 2009 году несколько рассказов вошли в московскую «Антологию российских писателей Европы», в 2013-м - в сборник рассказов «Десять домиков» (Израиль), в 2020 году - в «Антологию русской литературы XXI века» (Волгоград), а в 2024 г. в сборник фантастики "Формула XXI" (Волгоград).
