Автор: Дар поэта — ласкать и карябать,/Роковая на нем печать./Розу белую с черною жабой/Я хотел на земле повенчать./Пусть не сладились, пусть не сбылись/Эти помыслы розовых дней./Но коль черти в душе гнездились —/Значит, ангелы жили в ней.
С. Есенин. Мне осталась одна забава
Спустя более 60 лет после удаления Никиты Сергеевича Хрущёва в октябре 1964 года с поста Первого секретаря ЦК КПСС и председателя Совета министров СССР в обществе так и не утвердилось единое мнение о десятилетнем периоде нахождения его у власти. Одни называют это время «хрущёвской оттепелью», другие — «хрущёвской слякотью». Между тем, на мой взгляд, серьёзным историкам надо изучить этот период с единственно правильной позиции, которая называется «тонкий анализ», т.е. провести скрупулёзный анализ, отметить как отрицательные, так и положительные конкретные факты. И уже отталкиваясь от них сделать вывод.
Интересную попытку почти такого подхода продемонстрировал в своей книге «Хрущёвская слякоть», изданной в 2019 году, историк Е.Ю. Спицын. Я знал, что эта книга вышла, но не был готов её приобрести. Дело в том, что о Н.С. Хрущёве писали многие публицисты, какие-то историки, но всё, что они вкладывали в свои «нетленные» опусы, перетекало из одной книги в другую, бесконечное количество раз упоминались: кукурузная тема, удары ботинком по трибуне ООН и многое прочее. Зачем покупать очередной перепев этой занудливой песенки? Но всё-таки однажды, совершенно случайно увидел её в книжном магазине и… купил.
Скажу прямо, лично я, ознакомившись с текстом, почувствовал: мне импонирует тот факт, что человек, родившийся в 1966 году, давая оценку десятилетнему периоду нахождения Никиты Сергеевича у руководства страной, честно приводит факты, которые не подтверждают, а опровергают его утверждение о «слякоти». Всё-таки есть у нас и такие историки, которые поступают по известному принципу: если факты не подтверждают мою гипотезу, то тем хуже для них самих!
Спасибо Евгению Юрьевичу, он открыл мои глаза на одно важное событие, которое совершил Никита Сергеевич, и о котором, будучи членом партии с февраля 1972 года, я ни разу не читал и не слышал. О нём уважаемый Евгений Юрьевич рассказал на 107 странице своей книги (мой экземпляр был напечатан в 2023 году, его и цитирую).
Суть дела в том, что после смерти Сталина в 1953 году тогдашняя партхозноменклатура намеревалась отправить «бронепоезд КПСС» не на «запасный путь», а в тупик, в котором он, надо полагать, остался бы на какое-то время и не смог бы выбраться назад, поскольку все рельсы были бы разобраны. Там он и был бы сначала забыт надолго, а потом и навсегда. Т.е. страной стали бы управлять какие-то государственные структуры, правительство. Никита Сергеевич эти планы притормозил, руководящую роль партии в развитии и строительстве коммунизма сохранил.
Как говорят в Одессе, представляют собой «две больших разницы»: формирование партийного и производственного аппаратов. Первый, в идеале, на основе выборности и товарищеского обсуждения кандидатур на высшие должности в партии и государственном руководстве, а вот производственный аппарат в большей степени путём назначения на должность. В первом случае работает партийное товарищество, во втором — номенклатурная солидарность.
Так вот, цитирую страницу 107:
«Как считает подавляющее большинство историков и публицистов (Р.Г.Пихоя, Ю.В.Аксютин, А.В.Пыжиков, Ю.Н.Жуков, Е.Ю.Зубкова, Р.К.Баландин), именно избрание Н.С. Хрущёва Первым секретарём ЦК не только разрушило всю конструкцию «коллективного руководства», официально утверждённую сразу после смерти И.В. Сталина на мартовском пленуме ЦК, но и дало старт коренному переделу власти от государственных структур, прежде всего Совета Министров СССР, к партийному аппарату и «секретарскому корпусу» на местах.
Иными словами, та политическая реформа, которая совершенно сознательно была инициирована и проведена И.В. Сталиным, А.А. Ждановым и Г.М. Маленковым на двух Пленумах ЦК — в феврале 1941, а затем в марте 1946 года, де-факто стала «корректироваться» в сторону прежней довоенной модели, где именно партийный аппарат и Секретариат ЦК играли ключевую роль в управлении страной».
При этом, как отметил Евгений Юрьевич, Н.С. Хрущёв не забыл и о «создании «общенародного» государства» в котором «широкие трудящиеся массы» будут более активно вовлечены во все сферы управления, в том числе народным хозяйством страны, что ликвидирует излишнюю бюрократизацию и другие «ненормальные явления», мешавшие советскому обществу «прийти к коммунизму». Евгений Юрьевич явно несколько подтрунивает над идеями Хрущёва, а между тем они были весьма интересны тогда, такими остаются и сегодня.
Да, Никита Сергеевич вернул партии право руководить строительством коммунизма в стране. К сожалению, он не сумел провести качественную демократизацию самой партии, которая была необходима, чтобы перекрыть приход к власти таких деятелей, как Горбачёв и Ельцин. Если вспомнить период правления партией и страной при Брежневе, то можно отметить ряд больших экономических и социальных достижений, но задача построения коммунизма была отодвинута в сторону, а строили мы «развитой социализм», при котором часть элиты уже «построила» для себя в своём быту коммунистическое существование, а их ненаглядные детки уже захотели безбрежного капитализма. Об этом в своём романе «Чего же ты хочешь?» поведал обществу писатель Всеволод Анисимович Кочетов.
Валентин СИМОНИН
От редакции: Это, пожалуй, самая экзотическая версия «недостроя коммунизма», какая только звучала в 21 веке, когда этот вопрос стал всерьёз волновать потомков поколения, наблюдавшего те самые фатальные пертурбации, что имели место после внезапной смерти Сталина (о том, что скончаться ему помогли, пишет в бестселлере «Убийство Сталина и Берия» Юрий Мухин). Что ж, раз решено обращаться к фактам, к ним и обратимся. Тут, как говорится, по адресу пришло письмецо — году так в 2019-м, совершенно точно, ответ на эту заметку/позицию было бы поручено писать мне — в живой ещё пространственно редакции на Цветном-32/3. Тогдашний главред «в идеологиях» был не силён, однако в том году как раз меня-то там и не было: обидел святого Солженицына картинкой, а погрязших в коррупции «афганцев» и «чеченцев» (воевавших там) — нелестными выводами о том, что им «должна родина»…
Чертежи Иосифа Сталина
Смотрим на действия Сталина, который не только в тяжелейшей войне неотступно оставался партийным руководителем страны, но и после победы в ней задал направление движения ослабшей материально, но окрепшей ментально страны именно к коммунизму. Стройки коммунизма (Каховская ГЭС, Волго-Донской судоходный канал имени В. И. Ленина и прочие объекты) — придумал тот же человек, что готовил упомянутую выше реформу? Он самый. В чём заключался смысл этих громадных строек, помимо технического рывка и создания материальных условий приближения общества к коммунизму?
Как раз в широком вовлечении граждан СССР, прежде остававшихся в стороне от строительства коммунизма и вообще от «рабочего дела» на дистанции. Самый процесс такой «коммунизации» общества прекрасно, детально описан Кочетовым в «Журбиных» — когда механизация и новации в производстве расцениваются именно как дело партийное — вспоминаем члена ЦК КПСС, курирующего ладожский судостроительный завод, с неслучайной фамилией Жуков, который прибыл на производство как раз по поводу введения проварки корпусов судов вместо клёпки. Вот здесь — чётко ясно, где старое и где новое, хотя речь вроде бы только о технике. И слова Матвея Журбина на заводском митинге о мирном пути распространения коммунизма, — о зерне вместо оружия на судах, что будут здесь построены, чтоб накормить другие континенты, — это почти речь Сталина на 19-м съезде, когда ВКП(б) стала КПСС. Речь, в которой он обращался к партиям-союзникам большевиков из соцстран и стран народной демократии. «Сталин великий к миру всех зовёт» — так отразили в песне те идеи вождя…
Отметим, что Сталин, наблюдавший и знавший изнутри партии неудачи самого первого рывка (военного коммунизма) в том самом направлении и необходимость ленинского отступления в НЭП — как никто другой не любил пустых доктринёрских фраз о коммунизме, когда наблюдаются недостатки материального плана. Именно он снизил градус доктринёрства в Коминтерне, который — чем радикальнее в речах, тем менее действенно в организации революционных сил зарубежья, — доработался до заселения в свои кабинеты самых настоящих агентов влияния нацистской Германии (на первом же Московском процессе это и разбиралось). В свою очередь, нацистов очень устраивал этот градус пустозвонной риторики Коминтерна, поскольку «коммунистическая угроза» была налицо, а значит военные займы и прочие милитаристские шаги НСДАП выглядели вполне оправданно. Тот же поджог рейхстага потому и было легко приписать Димитрову, что «мирового пожара» ждали в фашизирующейся Европе многие (см. роман Арагона «Коммунисты»: немецкие и итальянские фашисты в их союзе с франкистами имели поддержку французских и даже английских фашиков, реакция крепчала в серёдке 1930-х, и первый серьёзный бой с ними Коминтерна в Испании был проигран)…
Кстати, на какие сроки намечал сам Сталин приближение к коммунизму на уровне материальных предпосылок (именно так, очень осторожно формулируя) уже после того, как в конституции 1936 года социализм считался достигнутым в СССР в результате коллективизации и индустриализации?
На 1946-й год! Это, конечно, в отсутствии войн, при мирном развитии и тех темпах, что показывало народное хозяйство СССР во второй половине 1930-х. Именно эти темпы и эта тенденция — были основной причиной нападения германского империализма на СССР (при технической поддержке США и молчаливой моральной поддержке Англии, кстати, — потому выжидали они со 2-м фронтом очень долго). Кстати, дата достижения коммунизма СССР в 1946-м году — возникала в прогнозах относительно «деформированного рабочего государства» и у талантливейшего публициста и оратора Троцкого, давнего оппонента Сталина по теоретическим вопросам, порочная шпионская практика которого привела его к поражению не только моральному, но и физическому…
К моменту проведения 19 съезда КПСС многие глобальные противоречия (социализм в отдельно взятой стране — ленинский курс), обострение которых в Европе и привело к 2-й мировой войне, были сняты. На Востоке помогла КНР, свершившая свою революцию. Соцлагерь, давшийся РККА, большевикам, коминтерновцам и европейским подпольщикам огромной кровью (но без доктринёрства, опять же, в режиме народной демократии) стал тем самым Архимедовым рычагом, которым при наличии точного расчёта в точке приложения можно было постепенно воплощать планы о мировой революции первого поколения членов РСДРП(б), то есть герб СССР из рисунка превращать в реальность… При этом не забываем: атомная гонка уже идёт, США готовы разделаться со стройками коммунизма на самой ранней стадии, стычка в Корее показывает реальность противостояния систем. В этой и не только связи развивается ракетостроение — не без конфликтности ранее, но после выхода Королёва на работу прямо из «сталинской ссылки» (ошибочность этого ярлыка оговорим отдельно ниже) подпись на судьбоносном решении ставит именно Сталин.
Последним его теоретическим произведением является статья о прямом продуктообмене между городом и селом (на 19-м съезде полностью одобренная однопартийцами в качестве предложения и поставленная в план реализации!). То есть Сталин вовсе не пределом экономических отношений в стране построенного социализма видел расширенное, развитое товарное производство (что, выковыривая из «Экономических проблем социализма в СССР», ставят ему в вину «развивающие теорию» сейчас кружковцы из сообщества Engels). Он видел и просчитывал, прогнозировал как раз динамику постепенного отхода от товарно-денежных отношений при неизбывном коммунистическом векторе, и пытался на самой проблемной клеточке, на противоречиях производства сельского и городского (где и ранее, в ходе сплошной коллективизации, наблюдались сложности, провалы и перегибы) — запустить и поддержать нетоварное производство. Он же не назвал статью «прямой товарообмен»…
Взломщик Хрущёв
Я не случайно выделил эту статью и идею, сколь бы малой величиной в этом споре она ни казалась. Это вместе с громадными ГЭС и второй волной индустриализации приближало СССР к коммунизму в самом конкретном понимании. Более того, шатких, хоть и весьма образованных соратников, готовых дать задний ход, то есть усилить капиталистическую составляющую в переходной социалистической фазе (которая не имеет собственной природы, как мы помним — в ней остаётся многое от капитализма, просто без капиталистов) — Сталин отстранял от управления экономикой. Такая судьба и постигла председателя Госплана Вознесенского, который полез с рентабельностью из благих побуждений (госдотации тяжёлой промышленности и транспорту чтоб отменить). Пытался внедрить принцип минимальной рентабельности (слышите тут нотки перестройки?), около 3-5% от стоимости продукции, в ряде отраслей производства, в том числе в тяжёлой промышленности и железнодорожном транспорте, закладывая, таким образом, основы для превращения средств производства в товары. Вот тут, в 1949-м году Сталин, понимавший уже в зародыше, чем это чревато — сильно дал по рукам, и дал совершенно правильно. Хрупчайшая конструкция перехода от товарно-денежных отношений к прямому продуктообмену — могла быть сметена подобным ревизионизмом из центра, а постепенность в этом деле — главное.
Так что же стало с той клеточкой нетоварного производства, что Сталин на 19-й съезд КПСС принёс «в пробирке» и что была одобрена, поставлена в план реализации?
Перспектива плановой закладки основ коммунистического общества была отброшена и заменена программой потребительского обеспечения. Предложение Сталина, одобренное XIX съездом КПСС, о постепенном переходе к продуктообмену между городом и деревней вместо товарного обращения, было по сути отброшено уже в мае 1953 года, и была принята программа расширения товарооборота под лозунгом расширения «советской торговли». Сфера деятельности Госплана в советской экономике всё более сокращалась с расширением экономических прав союзных министерств в апреле 1953-го и с расширением полномочий директоров предприятий и министров союзных республик в 1955 году.
Система централизованного директивного планирования в форме закона, унаследованная от сталинского периода, перестала существовать с 1955 года и была заменена новой, отдающей демагогией, системой «согласованного планирования» (отсюда же фразёрство про коллективное руководство) Госпланом, союзными и союзно-республиканскими министерствами. А это уже неразбериха — куда им до систематического снижения цен на наиболее ходовые товары (что доказывало и условность денег/цен попутно!)? Которое могло проводиться только централизованно, только везде и одновременно, а не так как потом вышло в Новочеркасске-1962, где «последнему коммунисту» Хрущёву не даром восставшие рабочие МЭВЗа припоминали плакатами экономическую политику Сталина!
То есть мы видим не шаги к коммунизму, но шаги в обратную сторону. Можно это всё списать на «коллективное руководство», но рука Хрущёва за этим всем виднелась чётко. А проблема в том, что он был руководителем другого поколения и уровня. Это был оргработник стопроцентный — именно на организационном поприще и заслуживший авторитет, работая подле Сталина (списки на репрессии в Москве и области он составлял, оттуда и цитата «Никита, уймись!»), а затем, после марта 1953-го последовательно устраняя соперников, часто их же руками.
Смешно приписывать ему среди всей плеяды, окружавшей Сталина, приоритетное лидерство в движении к коммунизму: нахватавшись лозунгов и отдельных идей, он понятия не имел, как их реализовать, не видел целого, не видел цели. Да, запущенное Сталиным ракетное производство дало уже при Хрущёве «всходы» и благодаря этой отрасли мы оказались в космосе первыми, но заслуга это не его (в гонке вооружений он сделал ставку на ракеты — и тут не ошибся, но уже было на что ставку делать!).
Решение жилищного вопроса панельками (собирать дома, как самолёты), превращённое в политическую кампанейщину (борьба с архитектурными излишествами — причём даже Сталинские премии отбирали у архитекторов высоток в угаре «пролетарского» гнева!) — вроде бы все ставят в плюс именно Хрущёву, его епархия, он же орговик… Однако неужели вопрос быстрого расселения граждан СССР из землянок, подвалов, обветшалых изб и бараков — не был бы решён и при другом руководителе? «Это вряд ли» — вопрос настолько назрел объективно на фоне мобилизовавших трудящихся строек коммунизма (кто строил — тот и заслужил), что решён был бы при любом генсеке, хоть Берии, хоть Маленкове, хоть даже Кузнецове…
Тоже самое с репрессиями. Начатый в 1952-м году Сталиным — плавно, как он умел делать, без политической трескотни, — процесс реабилитации по хрущёвской же кампанейщине репрессированных военных (сперва), Хрущёв превращает именно в политическую кампанию, связанную только с его именем. Кстати, Берия поступил бы точно так же, — и именно он пересматривал дела в 1952-м, как и в 1939-м, то есть он-то имел на эту «пальму первенства» больше прав, как сменивший «кровавого карлика» Ежова в НКВД и предотвративший покушение на Сталина прямо у мавзолея… Но Хрущёв, прекрасно знавший, как проходили репрессии 1937-го (потому что был тогда в ранге московского подателя списков, а часто — и участника «троек») решил начать эту громкую кампанию с доклада после ХХ съезда, за закрытыми дверьми, без прессы (но с представителями европейских компартий, которые и разнесли весть по миру) — то есть свалить весь груз собственной, исполнительской и организаторской вины только на Сталина… Благородный «подлинно-коммунистический» вождь, ничего не скажешь.
Кстати, процесс огульной, слепой реабилитации 1956 года, в ходе которой освобождались десятки тысяч, и не только «политических» (включая откровенных изменников родины), — и породил не только криминальную субкультуру, но и бандеровщину возродил (целые сёла этих не досидевших срока преступников-антисоветчиков возникли, причём часто и в Сибири даже, домой многие не отваживались возвращаться потому, что там помнили преступления). Пытаясь хоть на этом поприще заслужить популярность масс, Хрущёв как нелепый популист делал ошибку за ошибкой.
Вряд ли и «борьбу с бюрократией» можно ставить в заслугу Хрущёву. Напротив, Юрий Жуков в «Ином Сталине» пишет, что с этого ХХ съезда — точнее, с его послесловия подленького, с того доклада о «культе личности», — и пошло осознание номенклатурой себя ненаказуемой. «Хозяина» над ними уже не в лице Сталина, а в лице прежде требовательной партии не стало — она, конечно, карала, но куда гуманнее, чем раньше. «Своих не бросаем» — провинился, так перебросим на новую должность. С 1954 года по 1956-й, то есть только за два года ещё не объявленной, но для своих заработавшей «оттепели» численность номенклатуры выросла с 23 576 до 26 210 человек.
И вербовать её ЦРУ или другим спецслужбам капстран стало как никогда удобно (как раз в тот период будущий прораб перестройки Александр Яковлев проходил стажировку в США)… При Сталине и Берии органы госбезопасности активно контролировали деятельность партаппаратчиков, но Никита Хрущёв после прихода к власти, по словам историков спецслужб, запретил проводить оперативную работу в отношении партийных работников (на этом, собственно, и вырос в 1953-м его конфликт с Лаврентием Павловичем, закончившийся предельно условным и надуманным развенчанием и убийством последнего). Со второй половины 1950-х партноменклатуру практически невозможно стало прослушивать, осуществлять за ней наружное наблюдение, наводить о ней «предметные» справки.
Да и громких процессов, подобных делу «Ленинградского центра» (Кузнецова) или Вознесенского (высокий идеологический накал — кара за отступничество от коммунистического вектора), — уже быть не могло, так как капиталистические тенденции в экономике возрождались. Превращение социалистических (прежде централизованно распределявшихся) средств производства в товары было явно осуществлено резолюцией №1150 Совета Министров СССР от 22 сентября 1957 года, согласно которой предприятия должны были действовать, ориентируясь на рентабельность. А денежная реформа 1961 года доказала, что товарно-денежные отношения тут надолго, и субстанциональность денег преодолена этим руководством не будет… «Уберите Ленина с денег» — напишет дитя «оттепели» Вознесенский, другой — поэт Андрей (которому после от Хрущёва тоже достанется)…
Выхваченный из контекста развития плановой экономики от товарной к нетоварной (идея, кстати, госплановца Вознесенского) лозунг «догнать и перегнать» (у Вознесенского — все капстраны, у Хрущёва — только США) по производству товаров на душу населения — тоже стал реализовываться криво. Потому что самый процесс планирования и производства предполагал рост прежде всего культурных (которые — лишь часть материальных) запросов граждан СССР, остальные потребности ставились в зависимость от наличия этого роста. Роста над собой — роста Человека Коммунистического, в котором индивидуальное не идёт вразрез с общественным (а потребление не означает потребительства).
Бред про заговор неких сил внутри СССР (внутри самой КПСС?), которые волшебным образом отстранили бы партию от руководства страной — просто не комментирую. В КПСС состояли тогда десятки миллионов, она была уже больше чем партией — системой привода «снизу вверх» и наоборот решений трудколлективов/партии, неразрывной цепью. Это в 1991-м гражданам СССР, жгущим партбилеты, легко было ломать эту систему управления страной, потому что выродившийся центр принятия решений сам этого и хотел. Ни в 1950-х, ни в 1960-х такого быть не могло бы. Это похоже на плохо переработанное обвинение самого Хрущёва со стороны сталинцев в том, что он пытался зачем-то разделить совнархозы на «по индустрии» и «по сельскому хозяйству» (а мы помним про те противоречия, которые Сталин хотел решить прямым продуктообменом, — Хрущёв же их наоборот, выделяет и усиливает на привычном ему орг-уровне) — только ничего не вышло. Анекдот про это остался народный: «Вам какого батюшку: по индустрии или по сельскому хозяйству?»
Партийное и хозяйственное было в СССР настолько слитным, неразделимым, что в этом фактическом единстве растворились даже идеи Сталина усилить роль Советов там, где не нужно политического руководства (причём он предлагал и себя отстранить от политического руководства на 19-м съезде — вот это самокритика так самокритика!) — более того, по мере приближения к коммунизму эта слитность лишь усиливалась бы. Так что разговоры про Никиту-спасителя, который не дал КПСС утратить власть и коммунистический вектор — просто смешны. Зато из-за его подлого и не просчитанного в плане эффекта доклада после ХХ съезда комдвижение и соцлагерь так пошатнулись, что в Венгрии тотчас вспыхнул фашистский переворот, который с трудом остановил чекист Андропов (будущий праотец перестройки — имевшей последствия пострашнее Будапешта-1956).
Делал провозгласивший «коммунизм для нынешнего поколения к 1980-му» Хрущёв всё наоборот, причём коллективное же руководство (как сохранившаяся опция партии) и вынуждено было перехватить в 1964-м рычаги управления страной, чтоб не наломал дров как в случае в тупо-прамолинейным планом по заготовке мяса, который вылился в ряде районов в забой молодняка ради показателей. Тоже типичная хрущёвская кампанейщина, как и возделывание целинных земель в 1955-м. Коммунистический энтузиазм, на который делает ставку партия, обязан в будущем дать такие очевидно превосходящие затраченные силы всходы, так оправдаться (как Кузнецкстрой, например), чтоб не было вопросов. Что же вышло с Целиноградом (Астаной нынешней) и ближайшими полями? Дав первые урожаи хорошие, пахота без удобрений стала сохнуть, выветриваться, превращаться в пыль…
Многовато для комментария, но для дискуссии — в самый раз. Это вообще — путь порочный и глупый, искать ровно одного мессию, который привёл бы к коммунизму, и тем более — такого сомнительного, как Хрущёв.
Не пришли бы в случае реализации «его» реформы партии Горбачёв и Ельцин к власти? Так не линию ли Хрущёва продолжал Горбачёв — доведший абсурд реабилитации до оправдания признавшего все обвинения на открытом процессе Бухарина в 1988-м? Ельцин, кстати, сын раскулаченного — то есть при Сталине «пострадавшего» ударника колхоза (в будущем), который встал на путь исправления только при нажиме на него его классовых врагов из бедноты… Ельцин, как и Горби (вступивший в КПСС в 1952-м и именно при Хрущёве делавший в ней первые ставропольские успехи) — не антитеза хрущёвским реформам, а как раз логичные продолжатели хаотичных дел «дорогого Никиты Сергеевича», который только на словах пообещал коммунизм к 1980-му году, а вёл-то в обратную сторону. Но довели — Горби и Ельцин.
Д.Ч.
