Артёмов Владислав Владимирович родился 17 мая 1954 года в селе Лысуха Березинского района Минской области. В 1981 году окончил Литературный институт им. Горького. С 1982 по 1987 год работал редактором отдела поэзии в журнале «Литературная учёба». С 1989 по 2001 год — заведующий отделом литературы журнала «Москва». С 2002 года по 2008 — редактор Военно-художественной студии писателей.
Выпустил три книги стихов: «Светлый всадник», «Странник», «Избранная лирика».
Автор двух романов «Обнажённая натура» и «Император Бубенцов, или Хромой змей».
С 2012 года — главный редактор журнала «Москва».
Член Союза писателей России. Живёт в Москве.
ПИР Думы мои грустные, да ну вас! Память полистаем, поглядим, Вот сидим в обнимку — я и юность. А вот здесь вот я уже — один. Тяжело похмелье середь ночи, Вот сижу и никну головой, Оказалась жизнь моя короче Паузы меж первой и второй. Широко ты, юность, пировала, Не тревожась, что там впереди, И весёлых девок обнимала, И рвала рубаху на груди. Память, память дышит, как живая, Не унять и не угомонить. Вот сижу, рубаху зашиваю, Колется игла и рвётся нить. Но неважно, сколько там осталось. Эта ночь, ну до чего ж светла!.. Вот сидим в обнимку — я и старость, Собираем крошки со стола. ВЕЧНОСТЬ Сломалось время, годы и недели, Как поезда, застыли в тупиках. Мне жалко тех, кто выйти не успели, Их долгий путь не кончится никак. Что на закате дня, что спозаранок Вид из окна привычный, без затей, — Заброшенный пустынный полустанок, Полынь меж шпал, крапива вдоль путей. Одно и то же тянется веками, Остались в прошлом страшные суды. По воскресеньям банька с пауками, Привычная, без пара и воды. ВОЙНА Ничего-то нам не было слышно, Не рыдала труба, не звала, И цвела почерневшая вишня, Обгорала, и всё же цвела. Ну а души людские, взлетая, Оставляя в золе города, Собирались в огромные стаи И не знали — куда им, куда?.. ВРЕМЯ Века, как волы в пыли разлеглись, Полуденный зной, тишина, дремота… А ну-ка, время, вставай, шевелись!.. А времени двигаться неохота. О чём задумался сонный курган, — О жизни, что некогда тут кипела, Три века назад прошёл караван, Дорожная пыль до сих пор не осела. ГРОБ Нет меня, но вижу сон, как будто Гроб стоит. Тяжёлый, как ладья. Подошёл спросить, мол, кто в гробу-то? Ёлки-палки, а в гробу-то — я! Но не канул ни в какую Лету, Для чего ж я мучился, терпел, Если смерти не было и нету… И куда деваться мне теперь… ДВЕ ЛАСТОЧКИ Притихла роща, как перед грозою, Душа притихла, как перед бедой. На берегу стояли мы с тобою, Две ласточки носились над водой. Проходит жизнь. Как много в ней печали. Трепещет ветер в золоте осин, Две ласточки давным-давно пропали. На берегу остался я один. МОИ КОНИ Да во сне мне привиделось что ли, — В вихрях солнечной, снежной пыли Через белое-белое поле Меня белые кони несли. Вдруг проснусь от печали и боли, Тут ли я ещё? Вроде бы, тут… Через чёрное-чёрное поле Меня чёрные кони влекут. ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ Первая любовь, как наважденье. А в конце меня учила ты, Как легко, одним простым движеньем Нужно рвать присохшие бинты. Позабыл лицо и даже имя, Но вовек мне не забыть о том — Как стоял под окнами твоими, Пил вино и плакал под дождём. РАДОСТЬ Радости не более, чем боли, Жизнь была не хуже, чем у всех, Только вдруг я встретил в чистом поле Первый снег. Все мы тут доверчивы, как дети, Вот и я, доживший до седин, Понял вдруг, что я на белом свете Не один. Эх ты, моя родина-природа, Вспомнил я, любуясь на неё, — Я же сын советского народа!.. Ё-моё!.. И как будто вскинулись знамёна, Заиграл парад, чеканя шаг, И понёс я радость, как погоны На плечах. КРЕСТ Долго ль, коротко длился путь, Но дошёл я до этих мест, На минуту присел отдохнуть, На секунду отставил крест. То ли, вмёрз он, а может, врос, Вот и рвусь я, по пояс в снегу, Я бы крест свой и дальше нёс, Только сдвинуть его не могу. ЛУННЫЙ СВЕТ Днём-то мне ни холодно, ни жарко, Жизнь жужжит, заботами полна, И горит нестрашно и неярко В синем небе бледная луна. Ночью же такое вдруг приснится, Что не пожелаешь никому, — Запоют, застонут половицы, Заскрипят в пустом моём дому. Но не встану ни за что на свете, Чтоб взглянуть на белый свет с крыльца, Потому что в бледном лунном свете Белый свет похож на мертвеца. Буду я лежать и слушать звуки, Что живут в пустом моём дому — Прошлое, костлявое, как руки Так и рвётся к горлу моему. АНГЕЛЫ Прилетали ангелы грозные, Всё крушили, швыряли вверх дном. А наутро сквозь стёкла морозные Заглянуло солнышко в дом. Ты на мир поглядела и ахнула, Засверкало всё, расцвело!.. Вы бы всё же почаще, ангелы, Прилетали в наше село. ОСЕННЯЯ ПЕЧАЛЬ Осенит осенняя печаль Эту землю в предзакатном блеске, За поля в синеющую даль Побредут леса и перелески. Одиноко мне, а потому Забреду я далеко-далёко. Неприютно в доме одному, Впрочем, в поле — так же одиноко. Тает в небе, улетает клин, Пропадает с криком безответным. Я вернусь домой, но не один, А в обнимку с холодом и ветром. ПАРУС Не проклинайте мир жестокий, Прекрасен он, покуда в нём — Белеет парус одинокий В тумане моря голубом. Когда ж пройдут земные сроки И все замрут перед судом, — Тогда и парус одинокий Растает в небе голубом. БЕЛАЯ ВЬЮГА Острым холодом веет от двери, Деревенская жизнь проста — Вот живём мы тут, разные звери, Я да ворон, да два кота. Всё гляжу я на белую вьюгу, И такая звенит тишина… Завести себе, что ли, подругу, Чтобы плакала у окна. ТЁМНЫЕ УГЛЫ Мир кругом таинственный и древний, Ночь тиха, заснули петухи. Я живу один в пустой деревне И пишу отличные стихи! Вот мой стол, постель моя и печка… Что за рожи скалятся из мглы?!. — Это жизнь, как вспыхнувшая свечка Высветила тёмные углы. ПРЕДЗИМЬЕ Да я бы ни в жизнь не заметил, Что срок расставанья настал, Но снегом наполненный ветер Сухую листву долистал. Вороны чернее, чем черти, Грозят мне огнями из тьмы, Душа улетает от смерти, Как птицы летят от зимы. ЧЕЛОВЕК Жизнь бывает грустной, я не спорю, Вот и он стоит себе один Там, где ветер гонит через поле Табунок отбившихся осин. Я не знаю, что он в сердце прячет, Знаю только, он один из нас, И ещё я знаю — он не плачет. Слёзы сами катятся из глаз. СКАЗКА О ДОМЕ Купил себе я дивный дом, — Сирень-черёмуха по саду, Малина прямо под окном, Резные птицы по фасаду. Но непонятно было мне, Зачем так странно усмехалась И уступала мне в цене Старуха, чокнутая малость, Поднялся раненько, чуть свет, Едва успел надеть рубашку… Гляжу, а дома-то и — нет, Стоят ворота нараспашку. Народ горланит у ворот, Орёт и машет кулаками: «Да он то в рощу забредёт, Не то пасётся за холмами…» Жизнь замелькала день за днём, За годом год, за летом лето, — По всей земле ищу свой дом, Кого ни спросишь, нет ответа. Дорога кружится, пыля, Бездомно в мире человеку. То снег летит через поля, То дождик скачет через реку. Приходит осень в свой черёд, Цвета меняются в природе, Пустеет грустный огород, Шуршит крапива в огороде. Я всё аукал, звал, кричал, Об камни пятки искровавил, Зарос до глаз и одичал, Лицо моё — коры корявей. Встаю ли я средь бела дня Осиной старой над болотом, Садятся птицы на меня, Чтоб отдохнуть перед отлётом. То по февральской сизой мгле, А то цветущим майским лугом Хожу, скитаюсь по земле, Всё нарезаю круг за кругом. Быть может, вон за тем холмом Придёт к концу мой долгий поиск. Я догоню сбежавший дом. И лягу в нём. И успокоюсь. ВЕТЕР Мир, который радостен и светел, Стал ещё просторней и светлей, Потому как дунул-свистнул ветер, Ржавую листву сорвал с ветвей. Я вчера проснулся на рассвете, И лежал, и думал над судьбой, Показалось мне, что свистнул ветер: «Собирайся, это за тобой…» СЛОВА Дождь ли живой водою Омоет весенний сад, Слова мои тотчас проклюнутся, Зашелестят. Снег ли мёртвой водою Укроет осенний сад, — Слова мои клином построятся И улетят. СЧАСТЬЕ Всё сбылось, но только лишь отчасти, Ночи мои тёмные длинны… Ну а в том, что мало в жизни счастья, Ни малейшей нет моей вины. Не скажу, что жизнь такая злая, Оставляет всех нас в дураках, Просто тот, кто видел счастье, знает, Что оно не держится в руках. * * * Облетел придорожный шиповник, Журавли пролетели, трубя. Ты запомни, что лучший любовник Это тот, кто не тронул тебя. Да, мы всякое в жизни видали, Я не раз по себе замечал, Переносишь и терпишь удары, А касанья — разят наповал. ПОЛЕ Я сумел пройти дорожкой зыбкой, И на жизнь прошедшую свою Поглядел с растерянной улыбкой, Как солдат, что уцелел в бою. Был мой путь извилистым и длинным. Разглядел я знак в конце пути, Оказалось — поле было минным… Жизнь прожить, что поле перейти. ВАЛЬС Слепой, как Гомер, и глухой, как Бетховен, От мира сбегу, удаляясь в закат. Гомер тут, конечно, ни в чём не виновен, Бетховен, тем более, не виноват. Но в слове подделок, и в музыке фальши На свете всё больше, такая беда — И я удаляюсь всё дальше, и дальше, Всё дальше, и дальше, и дальше, и да…