Автор: Из всей детсадовской дачи Кеше Аркадину больше всего нравились огромные, до самого пола, окна на веранде, через которые, когда солнце начинало печь нещадно, можно было вылезти прямо в палисадник, и большие болотные стрекозы, смотреть на которых Кеша ходил за беседку, туда, где сразу за изгородью начиналось болото, и блестящие стрекозиные парашютики зависали то там, то здесь.
После обеда воспитательница Анна Ивановна повела всех в парк.
– Дети! Породы деревьев, которые здесь представлены, в основном лиственные. Это береза, дуб, ясень… Ой, бабочка…
Бабочка пристыла к ее яркому платью желтой увесистой брошью. Анна Ивановна сняла ее двумя коготками и подняла над собой.– А это, дети, насекомое. Вредное. Бабочка выводит гусениц, которые пожирают растения.
– И много они едят? – поинтересовался рыжий Сашка Васькин.
– Много. Гусеницы шелкопряда, например, пожирают целые леса.
– У-у-у, – возмутился Сашка, – тогда давайте их всех половим.
– Постойте, дети, постойте! – удержала детей Анна Ивановна. – Сейчас мы составим из бабочек гербарий. Для этого нужно каждую бабочку закрепить булавкой на картон.
– Живую? – не поверил шестилетний Кеша.
– Живую. Ведь она же вредитель, – объяснила Анна Ивановна.
Кеша с Васькиным приметили одну и ту же бабочку, черную с кружевными крыльями. Но она полетела за ручей, и Васькин бежать туда поленился.
– А глаза у нее – на крыле. Я сам видел, – уверял потом Сашка.
– Неужто и впрямь такая красивая? – не верила Анна Ивановна.
– Кеша подтвердит. Только… Только вряд ли он ее словит.
Бабочку Кеша настиг за ручьем, где она, не ожидая погони, выбирала цветок. Бабочка плавно опустилась, моргнула крыльями и замерла. Кеша подкрался, упал плашмя и тотчас же почувствовал, как бабочка щекочет ему ладонь…
Прежде Кеша не предполагал, что Анна Ивановна видит затылком. Она сидела на лавочке к нему спиной и листала толстый журнал. Кеша вышел из-за кустов и остановился.
– Ты принес, Аркадин? – спросила Анна Ивановна, не поворачивая головы.
– Не-е-ет, – замялся Кеша и спрятал руку за спину.
– А что стоишь?
– Так…
– Очень жаль, Аркадин. Я хотела тебя отметить как лучшего ловца бабочек.
Анна Ивановна порылась в ридикюле и вытащила толстый многоцветный фломастер.
– У меня такой есть, – соврал Кеша и еще крепче зажал кулак…
Когда возвращались на дачу, Кеше не хватило пары. Он одиноко плелся позади всех, заложив руки в карман. На обочине он поднял пустой спичечный коробок и сунул туда бабочку.
А после ужина Анна Ивановна собрала всех в столовой.
– Дети! Сегодня в нашем детском саду произошло ЧП. Красавица-бабочка, которая должна была составить гордость нашей коллекции, поймана и находится у одного из мальчиков.
Все посмотрели на Кешу Аркадина.
– Я сейчас не буду выяснять причины, по которым он от нас ее прячет. Я даю ему время до завтрашнего утра, чтобы он обдумал свой поступок и принял решение.
Кеша нахмурился. Лицо его стало упрямым и злым.
А поздним вечером на дачу приехал высокий худой дяденька с коричневым портфелем. Анна Ивановна стояла с ним у беседки и то и дело поправляла прическу. Ребята наблюдали за ними из-за угла и совместно решали «жених или не жених».
Кеши Аркадина с ними не было. Он пробрался в хозяйственную комнату и отцепил от нянечкиного халата тяжелую блестящую булавку. Потом приоткрыл спичечный коробок. Появились длинные усики и чуть крыло.Бабочка сидела тихо, и Кеше показалось, что она за ним наблюдает. Тогда он взял булавку и уколол себе палец. Боль пронзила и тотчас же оставила. Только круглым шариком застыла красная кровяная капля.
Бабочка по-прежнему не шевелилась. Кеша прицелился в самую середину ее длинной узкой спины и отвернулся…
Анну Ивановну Кеша застал в дальней комнате – ее кабинете. Она сидела, склонившись над столом, и просматривала какие-то бумаги.
– Аркадин, ты?
Очки ее лежали на столе, и Кеша впервые увидел, что глаза у Анны Ивановны – черные и без зрачков, такие же, как у бабочки.
– Я.
Анна Ивановна смотрела недоуменно.
– Я принес.
– Что принес?
– Ее принес… Бабочку.
– Ах, да, бабочку. Я забыла тебе сказать самое главное, Аркадин. Бабочка должна летать.
– Летать? – переспросил Кеша.
– Да-да, летать. Ведь она же – бабочка. Давай выпустим ее вместе.
Анна Ивановна встала из-за стола, словно хотела сделать это торжественно.
Кеша разжал кулак.
На острие булавки грязной ветошкой висела мертвая бабочка…
ВАЛЕНКИ
(рассказ Славы)
Иногда я захожу на Стройковский, где пронеслись дни моего детства. Здесь, как редкие островки травы, среди многоэтажек все еще сиротливо жмутся ветхие домишки с деревянным верхом. И их мягкий нутряной свет сулит тихую благостность и покой.
На месте моего дома теперь гараж, и забытый уют нашего двора ещё помнят только три чудом уцелевших американских клёна у забора и старая разлапистая труба на подпорках, что на крыше фетровой фабрики.
На фабрике валяли валенки, и крошечные решетчатые окошки её были открыты даже в самый лютый мороз, и от этого или, скорее, от того, что фабричная труба непрестанно дымила и клокотала, снег в нашем дворе был постоянно серого, пепельного цвета. Но я не помню случая, чтобы кто-то из жителей по этому поводу возмущался или негодовал, потому что это был наш двор и наша фабрика, и отделить одно от другого просто никому не могло прийти в голову.
По утрам к воротам фабрики подъезжал грузовик, и усатый шофёр в ватной телогрейке и кожаной шапке с отвёрнутыми ушами, торчащими загогулинами, загружал в него валенки. Я стоял рядом, постукивая задеревенелыми от мороза тоненькими ботинками, и наблюдал, как он бережно, голенище к голенищу, укладывал валенки, уже увязанные парами, в кузов грузовика и накрывал их поверху брезентом. Потом он долго прикуривал, спрятав спичку в ладонях, и, подмигнув мне как старому знакомому, лез в кабину.
Я смотрел вслед, на крутящиеся колёса машины, и мечтал о том дне, когда грузовик вдруг резко затормозит и на снег вывалится пара новых жёстких валенок, которых никто не хватится. И тогда мне станет уютно и тепло.
Когда машина благополучно, без потерь, сворачивала за угол, я отправлялся в свой ежедневный обход. Никем не замеченный, я проникал за ворота фабрики и топтался под открытыми окнами, вдыхая ароматы распаренной шерсти и всего теплого фабричного нутра.
– Ведь валенки наверняка сушат, – рассуждал я тогда. – И, конечно же, возле окна…
И мечтал: вот иду я однажды и вижу, как что-то взрыхлило снег. Наклоняюсь: да это ж валенки!.. Но этого не случилось, ни тогда, ни после… Ноги мои вконец коченели, и я шёл домой.
Под Новый год грузовик приехал к обеду. Посинев от холода, я уже собирался уходить, когда вдруг завидел его выезжающим из-за поворота.
– Морозище-то о-го-го! – присвистнул мой знакомый шофёр, спрыгнув на землю.
– О-го-го, – отозвался я.
– Ты здесь живёшь?
– Живу.
– Мамка есть?
– Есть.
– А папка?
– Нету…
– Негоже, – заключил усатый.
– Негоже, – согласился я.
Он быстрее обычного погрузил в кузов свои валенки, укутал брезентом, потом вернулся, ещё раз что-то подправил и запрыгнул в кабину.
– Ну, пока, – подмигнул он мне.
– Пока, – ответил я и помахал рукой.
Когда грузовик тронулся, на сугроб сползла пара новых, перевязанных верёвкой валенок.
Я испугался. Я всё ждал, когда грузовик остановится, усатый дядька вылезет из кабины и, чертыхаясь, хватится своей пропажи. Но машина отъезжала всё дальше и дальше. Я схватил валенки и кинулся вслед. Я бежал по накатанному снегу, падая и поднимаясь, и, размахивая валенками, кричал:
– Дядя!.. Дяденька!.. Постойте… Подождите…
Но грузовик уже скрылся за поворотом.
Валенки я принёс домой и спрятал под кровать, но огромный искус пересилил меня, и я стал их носить…
Почти через неделю, прогуливаясь возле фабрики, я заметил грузовик усатого дядьки. Сам он стоял рядом и копался в моторе. Я зашёл за высокий сугроб.
– Ну, как валенки? – кивнул он мне.
– Какие валенки?
– Да те, что на тебе.
Я хотел было дать дёру, но вместо этого подошёл ближе и прошептал ему в самое ухо:
– Можно я Вам их отдам?
– Зачем? Тебе же их мамка купила?
– Нет, не мамка.
– Ну, тогда бабушка.
– У меня нет бабушки…
– Ну, значит, Дед Мороз! – Он похлопал меня по плечу.
– Дед Мороз… – согласился я.
…Я расспрашивал у ребят из гаража, не работает ли у них пожилой шофёр, который в далеком сорок седьмом, сразу после той, страшной войны… Да разве всё объяснишь. Они пожимали плечами, просили закурить, а я думал о том, что бы я сделал, окажись он здесь.
Не знаю. Но я его искал…
ВОЛОХОВА ОЛЬГА ПАВЛОВНА, город Балашиха. Окончила факультет журналистики МГУ. Член Союза писателей России. Автор сборника рассказов «Далекие звезды» (изд. ОЛМИ-ПРЕСС, 2003). Лауреат премии профессионального признания «Лучшие перья России», лауреат премии Союза журналистов России «За профессиональное мастерство». Публиковалась в «Литературной газете», «Литературной России», журналах «Подъем» и «Сура».
