Автор: И, как пчёлы в улье опустелом,
Дурно пахнут мёртвые слова.
Николай Гумилёв
В 1994 году вокально-инструментальная группа «Квартал» выпустила альбом «Карнавал». Солистка группы Татьяна Литвиненко спела композиции на стихи известных поэтов. Со стихами «Сада-Якко» Николая Гумилёва музыканты обошлись бесцеремонно. Вот оригинал:
Сада-Якко В полутёмном строгом зале Пели скрипки, Вы плясали. Группы бабочек и лилий На шелку зеленоватом, Как живые, говорили С электрическим закатом, И ложилась тень акаций На полотна декораций. Вы казались бонбоньеркой Над изящной этажеркой, И, как беленькие кошки, Как играющие дети, Ваши маленькие ножки Трепетали на паркете, И жуками золотыми Нам сияло Ваше имя. И когда Вы говорили, Мы далёкое любили, Вы бросали в нас цветами Незнакомого искусства, Непонятными словами Опьяняя наши чувства, И мы верили, что солнце — Только вымысел японца.
Песня значительно отличается. Из третьей строфы исчезло слово «опьяняя». Оно было заменено на противоположное по смыслу «вы будили». В гумилёвском варианте чувства лирического героя, наблюдающего за танцовщицей изобилуют и трансформируются, в песне – их не было вовсе, чувств, они спали. То есть, сонный поэт клевал носом в «полутёмном строгом зале». Пропала, звукопись, фонетическая красота. Быдловатое – выбу – (как, простите, — выjбу) – выбудили – вместо мягкого и обязательного для стихотворения о японке (аj-понца) – опjън”-аja-нa…
Опьяняя наши чувства, / Вы будили/
И мы верили, что солнце —
Только вымысел японца.
Возможно, музыканты опасались ответственности за пропаганду алкоголя. Но горбачёвская борьба с виноградниками осталась в 80-х. Ещё сложнее понять и объяснить вмешательство в оригинальную авторскую строфику. Гумилёвские октавы превратились в секстины, а из отсечённых двустиший слепили четвёртую строфу. Получилось то, что получилось.
В полутёмном строгом зале Пели скрипки, Вы плясали. Группы бабочек и лилий На шелку зеленоватом, Как живые, говорили С электрическим закатом.
(Вот и пропала связь причины и следствия – заката и теней. «И ложилась тень акаций / На полотна декораций».)
Вы казались бонбоньеркой Над изящной этажеркой И, как беленькие кошки Как играющие дети, Ваши маленькие ножки Трепетали на паркете,
(Ножки как бы чертят на паркете иероглифы, автограф артистки. «И жуками золотыми / Нам сияло Ваше имя.» Этот эффект исчез.)
И когда Вы говорили, Мы далёкое любили. Вы бросали в нас цветами Незнакомого искусства, Непонятными словами Вы будили наши чувства
(Потерялась связь между опьянением чувств поэта и его верой в вымысел. «И мы верили, что солнце — Только вымысел японца.)
И ложилась тень акаций На полотна декораций. И жуками золотыми Нам сияло ваше имя. И мы верили, что солнце – Только вымысел японца.
Последняя строфа состоит из финальных двустиший первой, второй и третьей октав. И получилось, что тени акаций, золотые жуки иероглифов, и вера в японский вымысел – не результат опьянения от образа японской танцовщицы, а от каких-то там пробуждённых чувств поэта и его друзей, с которыми они пришли на выступление. Поэты сами в себе забываются сном, бредят, просыпаются, а Сада-Якко в расфокусе.
Досталось и другому стихотворению Николая Степановича – «Жираф». Это известнейшее стихотворение, визитка Гумилёва, и нет смысла приводить тут оригинал. Отмечу лишь, что перевраны две строки:
У поэта:
Я знаю, что много чудесного видит земля,
Когда на закате он прячется в мраморный грот.
У «Квартала»:
Как много на свете чудесного видит земля,
Когда на заре он спускается в мраморный грот.
Представляю себе этого раскорячившегося жирафа.
Кроме того, стихотворение должен исполнять только мужчина, поскольку это очередное объяснение в любви к той, что заледенела в своём горе из-за неразделённой любви к другому. У поэта есть соперник. Поэт старается развеять морок её оцепенения. Судя по всему, она в глубочайшей депрессии. Нужно внимательно интонировать в местах многоточий. Композиция стихотворения закольцована, то есть, лирический герой вновь и вновь пытается расшевелить её, вдохнуть жизнь.
Другой певице невероятного дара перевоплощения – Елене Камбуровой – удалось так исполнить «Жирафа», что её женское затушёвывается: перед нами сам автор.
Мелодия Елены Камбуровой не отклоняется от амфибрахия Гумилёва, а солистка «Квартала» Татьяна Литвиненко рвёт ритм оригинала. Даже в строке «И как я тебе расскажу про тропической сад…» она поёт сразу с «как»: «Как я тебе расскажу…» Переходя на жёсткий и нравоучительный дактиль, убивая это отчаяние, это разведение руками: и как я тебе расскажу, если ты глуха и нема, неподвижна и не веришь, не хочешь… Лишь от неё, героини стихотворения, зависит – услышать или нет, принять или отвергнуть.
Стихотворение Гумилёва «Лес» исполнил Николай Расторгуев – солист и лидер группы «Любэ» – исполнил слово в слово, но лишь половину стихотворения. Так и начал с: «Это было, это было в те года…» А что это? Что это было-то? Вся первая половина, 18 строк, бестрепетно выкинуты, и слушатели никогда не узнают о чём собственно речь.
Ещё один певец – Николай Носков – очень громко и пронзительно спел под гитару т.н. романс на стихи Н.С. Гумилёва, начинающиеся так: «Разнообразные мелькают всё с той же болью дни мои…» Спел Носков, не солгав в целых двух катренах. Молодец. Но в третий и четвёртый внёс-таки своё. Не удержался.
Оригинал: Исполнитель:
И если я живу на свете,
То лишь из-за одной мечты: То только лишь из-за мечты:
Мы оба, как слепые дети,
Пойдём на горные хребты, Бежим на горные хребты
Туда, где бродят только козы, Туда, где есть одни лишь грёзы
В мир самых белых облаков, В край самых белых облаков…
Искать увянувшие розы
И слушать мёртвых соловьёв.
Представляете себе эту страшную картину, слепых детей, бегущих на горные хребты? Я тоже. Будущее время заменено на настоящее: пойдём на бежим, козы на грёзы, мир на край.
Музыкант не понял, почему козы. Потому, что уступы скал столь узки, что нога человеческая не устоит, тяжёлый и неловкий человек ни за что не сможет пройти по этим тропкам. А почему мир, а не край «самых белых облаков» – так слово «мир» многозначное. Мир иной, ангельский мир, покой и благодать.
И грёзы – просто пошлость. Поэт хочет вернуться в прошлое, в те дни, когда они любили, когда и розы цвели, и соловьи пели, потому что любовь – это и есть истинная жизнь. Вечная.
Примеров варварского обращения со стихами великих поэтов мы найдём много. Но, к сожалению, любителей и знатоков поэзии не так много осталось, это позволяет некоторым деятелям эстрады вольно обращаться с классикой. И нет закона, чтобы дать им по рукам, по губам. Досадно.
Екатерина ЖДАНОВА
