30.10.2024

В непрожитое время сентября

Саша Командин вернулся из Питера в Кузбасс. Когда-то, в те времена, когда Кемеровская литературная студия «Свой голос» имела детско-юношеско-молодёжный облик, он приходил на её занятия и учился на филологическом факультете местного университета. С ним приходили ещё два Саши (студенты того же факультета) – Столбов и Шихер, который был не просто студийцем, а ещё и моим ассистентом. Где они сегодня и продолжают ли сочинять стихи – имею слабое представление.

Зато точно знаю, что Командин пишет. И неплохо. Хотя при составлении данной подборки, я отсеял несколько стихотворений, в которых увидел слова «не отсюда». А стихи (вряд ли мне кто-то возразит) – это искусство, требующее, чтобы каждое слово прочно и точно стояло на своём месте. Всё, что «не отсюда» мгновенно выпирает из строки и бросается в глаза. Интересно, что Саша чужие косяки замечает с первого взгляда, в чём я неоднократно убедился в бесконечных разговорах с ним о поэзии. А свои видит не всегда. Впрочем, это свойственно не одному ему. И я уверен, что сей недостаток он преодолеет.

Должен сказать, что в стихах Командина знаки препинания и прописные буквы либо присутствуют и расставлены абсолютно правильно, либо отсутствуют полностью. Однако в этом он не первопроходец. Главное в данном случае, чтобы как наличие, так и отсутствие упомянутых знаков и букв было оправданно и согласованно с чувствами, мыслями, сутью каждого текста. На мой читательский взгляд, у Саши все это есть.

И, конечно, невозможно, не заметить в стихах Командина сознательные реминисценции, например, из Александра Блока: «кильватерной колонной», «весна без конца и без края». В данном случае важно, что они – сознательные. И заимствованы, чтобы расширить смысловой объём своего стихотворения, увеличить его пространство, продлить время – как в прошлое, так и в будущее. Хуже, когда некий автор «сочиняет» гениальную строку, а через день ему говорят: это уже написал Фет, в девятнадцатом веке… 

Александру Командину никто и никогда сказать подобное не сможет. Потому что он хорошо знает отечественную поэзию. Знает, почему он пишет. И для кого. И хотя всё более актуальной становится старенькая шутка «я всех своих читателей знаю в лицо», главное, чтобы на всех лицах (даже не извиняюсь за последующую сознательную тавтологию) читателей читалась мысль. А для таких читателей (пусть их будет меньше сотни) стоит жить и работать.

Иосиф Куралов

***
Зачем надеялись, любили
И ничего не сберегли?
Чтоб подойти к родной могиле
И подоткнуть края земли.

***
дельфины спят с одним закрытым глазом
зачем природа крутит так зверьми
без пузыря не разобраться сразу
а разберёшься так ещё пойми

как спит вода кильватерной колонной
взрезают соль военные суда
какой цветной бы мог присниться сон мне
и засосать на дно без дна туда

где вечно барражируют глубины
титаников и айсбергов стада
с одним открытым глазом спят дельфины
а почему не скажут никогда

***
Говорить - кричать ли - надо ли,
Исчезая в скрюченных дворах,
Где листья на затылок падали,
И сумрак сыростью пропах.
Спешила осень, слишком ранняя,
Разбрызгать ледяную медь.

И только слабое дыхание
Не позволяло умереть.

***
Стать кровью, быть наверняка
Ребёнком, птицей, сердцем или
Услышать речь известняка,
На вечном диалекте пыли
Заговорить – и тишина
Для человеческого уха.

И океанская волна
Облизывает губы сухо. 

***
                                Сергею Самойленко

предисловие к тексту предлог для холодной воды
растворяться в себе до конца заметая следы
по нужде или в приступе странного долга
я иду по земле не готовой к рассвету и жду
непонятно чего и прохожим хау ду ю ду 
громогласно реку и молчу неожиданно долго

я попал в переплёт автор поднадоевшей строки
только с вечностью соревноваться ещё не с руки
в поддавки и снуют мотыльки и кружится мазурка
над пустой кубатурой железобетонных небес
над грозой над дождём в сентябре остужающем лес
над душой отлетевшей окурка

что же там за пределами текста смотри
как тепло как прозрачно у времени в теле внутри 
ничего что смогло бы сойти за живое 
я ещё продолжаюсь уже где-то в ритме земли
хорошо что меня опознать до конца не смогли
жизнь и смерть эти двое

***

                           Михаилу Осипову

Мы сидели у долгой, не знающей брода реки,
Положив на камни грязные рюкзаки
(Как сказано в скобках, сильно болели виски),
И цедили портвейн, а хотели вИски.
Мы забыли, кем будем, забыли, что жизнь длинна.
Мы смотрели на воду: только она одна
Отражала течение мыслей, и глубина
Была несущественна, а дно – осязаемо близким.

***
Ядро зрачка дробится
О водяную рябь.
И вскрикивает птица,
И всхлипывает хлябь.
И сонная осока
Струится корнем в ил.
Туман, камыш и столько
Всего, что я забыл... 

***
загруженность сервера так высока
что меркнут сквозят и сбоят облака
за тучей белеет гора и
исходный код неба стирает
 
врастают терновника ногти кривы
сгорает полезный объём головы
корёжит и режет и ранит
глагола ожог на гортани

ползёт наливается тень от креста
и скрежет зубов и солдат маета
сияющим воздухом стали
на римском подвздошном металле

внутричерепная кончается речь
раствор чёрной крови торопится сжечь
могучая хлещет родная
весна без конца и без края

*** 
В непрожитое время сентября 
Я понял, что, должно быть, всё не зря, 
Что кто-то непременно замечает, 
Как я сижу на кухне без труда, 
Ворочаю язык туда-сюда, 
Гадая на костях пустого чая.
Бумага стерпит скоропись врача
И невозможность что-то означать.
Я – взвесь частиц, молекула на грани 
Исчезновенья, боли шепоток… –

Но видит Бог: я напоследок смог 
тепло дыханья растворить в тумане.

***
Металлический полдень. Глаза неживого цвета.
Расплавляются внутренние проводники.
Говори обо всём, если хочешь давай об этом…
Чей-то голос зовёт с другой стороны реки.
Далеко. И слов не понять, но так даже проще.
Мама-рама-рана-зелёнка-йод.

Горький ветер зрачки заживо полощет.
Приложи лёд, где больно, – и всё пройдёт.

***
Вот и кончились дни неизвестно какого числа,
Круглосуточных праздников дни ударений неверных.
Дождевая вода обжигающим чудом росла
В двух поливочных ржавых подставленных небу цистернах.

Я купался в них, помнится. Рос чистотел и пырей,
Больно жалила всё, что пятнала чертовка-крапива,
И тропинка пылила наотмашь, летела скорей
Сквозь расплав заходящего солнца в реке у обрыва.

***
запах пустого класса
мокрая тряпка мел
ветер в окно ворвался
и в глаза посмотрел
солнце на стенах чертит
сменки висит пакет

пока это помню смерти
разумеется нет

***
крови расступающийся сумрак
горловое пение песка
шорох речи шестиструнной
на пороге сквозняка
памяти прибор замысловатый
механизм холодного дождя

свет шестидесятиваттный
вспыхивает уходя

***
В час экономического роста
Родина крепка как никогда!
Пусть, солдат, по горло в землю врос ты,
И сгорает красная вода,-

Не жалеем, не зовём… так дальше -
Схлëбываем горький сладкий дым,
И уходим смертоносным маршем,
И опять кого-то победим.

***
Война везде найдëт поживу,
Утянет на земное дно.
Убитые остались живы -
Живые умерли давно.

***
Форма воздуха заставляет плакать.
Человек человеку – цинковый гроб.
Сапоги чмок-чмок окопную мякоть,
Пока пули комарик не цоп-цороп.

Вот уже рассвело. Не жалей патронов,
Матюков, матерей, себя и меня.
И спешит растворить-приголубить-потрогать
Жидкий свет огня.

***
На прощание приснится
Мама… Небо... Тополя.
Грязью стали наши лица,
Лицами - земля.
Взрывы боли разорвали
Криком темноту.

Вкус горящей липкой стали
И земли во рту.

***
сквозь пулевое отверстие видно немного неба 
мёртвые больше не плачут не просят пить 
липкие руки красны пересохло нёбо 
и нитевидной речи прервалась нить 
внимательно как мусульманин взгляни на свои ладони 
тщательно руки тёплой водой умой 

всё что возможно сожжёт несвятой огонь и 
пой сколько можешь господи боже мой

***
Под лежачим камнем тихо,
Ничего там не течёт.
Сеть сплетает паучиха,
Сторожит бочок волчок.
Закрывай глаза, совёнок,
И спокойно засыпай.

Голос призрачен и тонок.
Точка речи. Зренья край.

Трёхстишия

***
Порезался
Осколком неба
В ледяной реке.

***
Коктейль
"Мечта опального поэта":
спирт и морошка.

***
сперва забудем
потом 
не вспомним

***
Эхо вернулось
С пустыми
Руками

***
Купол
Цирка
Головы


Весенний дождь

Цветёт черемуха.
Асфальт.
Струятся черви дождевые.

***
снег
белая
саранча

***
Ветер
впитавшийся
в камни

***
Прекрати эту боль
Дай мне силы хотя бы
заплакать

Фото Дмитрия Чёрного, Ленинград, лето 2008-го

8 комментариев к «В непрожитое время сентября»

  1. Здравствуйте, Иосиф!
    «на лицах читателей читалась мысль» — это не тавтология. Загляните в словарь.

  2. По поводу стихов.
    «Что же там за пределами текста»? — Вот уж действительно ничего.

    1. За пределами текста, согласно классической логике, всë, кроме того, что в его в пределах. В контексте этого стихотворения — мир.

    2. вот это очень про наше время и «про нас» (как в той чижовой песне)

      Под лежачим камнем тихо,
      Ничего там не течёт.
      Сеть сплетает паучиха,
      Сторожит бочок волчок.
      Закрывай глаза, совёнок,
      И спокойно засыпай.

      Голос призрачен и тонок.
      Точка речи. Зренья край.

  3. Однако.
    «Война везде найдёт поживу…» — в этом катрене что-то есть.
    Лучший стих — «Живые умерли давно».
    «Убитые остались живы» — сомнительный в виду голословности, и воспринимается лишь в качестве игрового противовеса умершим живым. — Игрового!
    Ну, а «Утянет на земное дно», конечно, вообще не годится.

  4. Интересно, а как бы автор сих виршей определил состав коктейля под названием «Мечта непризнанного поэта»?

    1. «Автор сих виршей» определяет, что поэта признанность-или непризнанность-не интересует, т. к это к «виршам» не относится.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.

Капча загружается...