Автор: — В принципе, он уже может у нас работать, — уступил директор Ривацио настойчивым просьбам отца и уговорам матери молодого парнишки. – Конечно, без специального образования, к процессу его никто не допустит, а все должности без подготовки у нас заняты… Но, знаете, есть у меня для него одно предложение.
Высокий и полный, широкий в мускулистых плечах, он подошёл к юноше, которого те привели к нему. На вид, этого кучерявого мальчишку достаточно было ткнуть пальцем, чтобы впечатать в стену.
— Будешь у нас работать, Антонио? – с напором спросил у него Риват.
— Я Антоний, синьор Ривацио. Грек. А что нужно делать? – растерялся тот, – я же ничего не умею…
— Твоя мать говорит, ты неплохо рисуешь, — сказал, потирая усы, директор.
— Да, я с семи лет занимаюсь в художественной…
— А сейчас тебе сколько?
— 14, скоро 15 будет…
— Ну, хорошо. Паспорт есть, устроим тебя к нам. Художником.
— Что? Сюда? Но у вас же столовая, а не…
— Столовая?!! – выпалил Ривацио. – Запомни, амиго, «Recapito» — это крупнейший ресторан во всей солнечной Италии, главная гордость её славной столицы, и любимое место гостей страны. А ты говоришь «столовая»! Сейчас у него, правда, не самые лучшие времена. Мы столкнулись с такой, своего рода, проблемой. Видишь ли, наши мясные блюда стали настолько сочными, сытными и прекрасными, что посетители после них уже ничего больше не хотят. Ни десертов, ни даже нежных молочных напитков с ягодами и шоколадной крошкой. Пасту, и то теперь редко заказывают…
— И чем я могу помочь? – не понимал Антоний.
— Сделай так, чтобы блюдо в меню притягивало взгляд, и было поистине желанно даже для сытого посетителя, — с улыбкой пояснил юноше директор. – Тогда с каждого проданного десерта, коктейля и с каждой порции пасты, заказанной сверх мясных блюд, будешь получать процент, наряду с твоей еженедельной зарплатой.
— Просто нарисовать?
— Не просто нарисовать! А нарисовать так, чтобы люди брали, ты понимаешь?
— Вроде бы…
— Вот и хорошо. Раз ты согласен, платить тебе будут сто евро в неделю, плюс по тридцать с каждого успеха твоей работы, — озвучил довольный Ривацио.
— Я не сказал, что согласен, — произнёс Антоний.
Лица его родителей тотчас переменились, и те с недоумением поглядели на своего мальчика. Не меньше их был удивлён и потенциальный работодатель.
— Ты что? – встревожилась мать. – Такое предложение… Соглашайся!
— Не понимаю, что тебя не устраивает? – поддержал супругу отец.
— Рановато ещё для амбиций, амиго! – с теплотой посмеялся директор.
Антоний прошёлся глазами по всем троим, и остановил взгляд на изумлённом Ривацио.
— Вам лучше уменьшить мясные порции, — предложил он. – Тогда никому не придётся насиловать свой сытый желудок, а вам идти на уловки, чтобы заставить кого-либо есть только ради вкуса.
— А тебе точно 14? – усомнился директор, сразу же записав это с его слов в блокнот.
— Я люблю Италию, синьор Ривацио, и не хочу, чтобы наш город, Рим, повторял свои же ошибки прошлого, — пояснил Антоний.
Директор поглядел на него с уважением, и с не меньшей гордостью на него смотрели отец и мать.
— Но если вам нужна красивая вывеска, реклама, или иллюстрированное меню, — продолжил тот, – я готов помочь. Только учтите, моя кисть не станет искушать зрителя, а передаст ему только правду.
— Годится, — одобрил Ривацио, крепко пожав руку мальчишке. – Я составлю список работ. Приходи в одиннадцать завтра, амиго!
На никем не занятом диване в его кабинете Умеренность прикрыла ладошкой рот, чтобы не засмеяться от радости. Чревоугодие бросила на неё недовольный взгляд.
— Рано радуешься, — сказала она противнице.
— Иди уже, — не сдержалась та, тихо давясь от смеха. – Эта схватка окончена. Один — ноль.
Адита СИГОРЯН
