Автор: Мои читатели уже знают, что у каждого большого писателя кроме жены должна быть ещё и муза. (В дополнение подчас идет любовь к алкогольным напиткам. Но не всегда.) В 90-ые и нулевые окололитературная интеллигенция смаковала амурные похождения Александра Фадеева и Сергея Михалкова, как-то замыливая вопрос с Ольгой Ивинской — музой Нобелевского лауреата Бориса Пастернака. Но Ивинская последние годы жизни поэта выполняла еще функции и его бухгалтера.
Согласитесь, это добавляло интереса союзу. Не каждая дама сердца способна вести деловые вопросы. Дамы сердца Михалкова-старшего не были на это способны.
В случае с Пастернаком речь шла о суммах в десятки тысяч рублей, переправляемых траншами с его швейцарского счёта. Напомню, что по информации КГБ СССР к 1960 году «Доктор Живаго» принес Борису Леонидовичу Пастернаку более $900 000. Без учёта $25 000 Нобелевской премии, оставшейся на норвежском счете. Роль Ивинской сводилась к тому, что все деньги проходили через ее руки. Так было надёжней. Ей потом это аукнется. В КГБ свой хлеб ели не зря. Но об этом потом.
Сейчас немного о другом. Наверняка читателей заинтриговала цифра 331…
Дело в том, что у Ивинской была дочь. Не от Бориса Леонидовича. Ирина родилась в 1938, когда поэт ещё питал нежные чувства к своей жене, которую увел у пианиста Нейгауза. Настал момент, когда «девочка созрела» и её поступили в Литинститут на факультет переводчиков.
Сокурсникам она честно говорила, что переводить таджикских и эстонских писателей она не будет, а по примеру мамы устроится в литературный журнал, где найдёт себе выгодную партию. Звали девушку Ирина Емельянова. Внешние данные это, кстати, позволяли сделать.
Девушка, как сказали бы сегодня, звездила. И даже слишком. Говоря про личную жизнь мамы она уверяла, что Пастернак у неё… триста тридцать первый. Ирина упоминала эту цифру несколько раз, никогда не ошибалась. Сокурсницы были в шоке, не могли поверить.
На дворе были пятидесятые годы. Они не знали, что у памятника Карлу Марксу между отелями «Савой» и «Москва» работают «ночные бабочки». Те вполне могли оценить объёмы. Но социальные группы не пересекались.
Кстати, само происхождение Ирины туманно. Известно, что предполагаемый отец был татарин. С ним мама познакомилась в поезде. Ехали в одном купе. Так, во всяком случае, рассказывала сама Ирина.
В институт девушка часто приносила импортные шмотки. Приторговывая тем, что привозили вместе с «траншами» и не подходили им с мамой. Охотно рассказывала детали личной жизни Бориса Леонидовича. Например как посещала вместе с ним Большой театр. Спектакль был скучный и в антракте все глазели на них. Кто она? Дочь поэта или спутница?
Тимуру Зульфикарову и ещё кому-то повезло быть представленным лично живому классику. Молодые люди пытались прочесть ему свои стихи, но Пастернака интересовали свои. Надо ли говорить, что рандеву поэтов устраивала Ирина.
В качестве жениха для неё был готов француз Жорж Нива. Все детали были обсуждены. Но суженого выслали из страны, а её с мамой отправили в места не столь отдалённые. Ненадолго. Там Ирина познакомилась со своим будущим мужем Вадимом Козовым. Вот с ним она в итоге и оказалась во Франции. Было это в 1985 году.
А кому достались деньги на швейцарском счете Бориса Леонидовича — ей или сыновьям поэта — загадка. Вряд ли мы узнаем ответ. Хотя…
В заключение должен отметить одну особенность русскоговорящей интеллигенции. Обычно она использует две краски. Кого-то вымазывает только чёрной, а кого-то отбеливает до глянца. Интеллигенция охотно ходит в церковь. Но выходя из неё, мгновенно забывает все заповеди, начиная с «Не сотвори себе кумира».
Филипп ИВАНОВ
