Автор: Виктору Ивановичу Анпилову, бессменному лидеру «Трудовой России», исполнилось бы в этот день 80 лет. Реальный, нормальный, достижимый для уроженца СССР возраст. Однако его не стало в начале 2018-го. Политика «сжигает» людей быстрее, чем в быту…
Журналист-международник, в годину перехода перестройки в откровенную контрреволюцию, на рубеже 80-х и 90-х годов он оказался на гребне настроений той значительной части советского общества, что не принимала ни углубляющегося распада СССР, ни капиталистической власти, в которую выродилась вчерашняя партийная в обойме с «демократической». Именно Анпилов, а не Зюганов — стал первым, причём настоящим, уличным вождём коммунистов в ту пору, когда в верхах шли разговоры о «суде над КПСС». Митинги на Манежной, которые собирал Анпилов (когда 7 ноября запрещали в первом издании, по-ельцински), насчитывали столько тысяч, что, как уверен был Лимонов, Кремль можно было брать без выстрела, одним количеством…
Яркий оратор и полемист, эрудит, каких поискать… (Любителям перетянуть за православную ниточку «Радуницы» Есенина в «царебожцы» он цитировал такого безбожно-большевистского Есенина, что челюсть отвисала — «да здравствует революция, на земле и небесах!») Мы были поколением, во многом воспитанным Анпиловым, хотим мы это признавать или нет. В подвале на «Пролетарской», пять минуток от метро, и на площадях московских проходили эти уроки…
Я пришёл туда своим ходом как раз осенью 2000-го, четверть века назад. Впечатления от событий Чёрного Октября 1993-го были настолько ещё свежи за отсутствием более ярких, что само присутствие Виктора Ивановича в этом скромном помещении с низким потолком создавало для «новобранцев» ореол собственного участия в Истории. Его ведь собирались судить как лидера одного из отрядов вооружённой оппозиции, пошедшего на «Останкино» 3 октября (кстати, мирную осаду этой цитадели лжи он проводил и до 1993-го, с 1992-го, и после 1993-го! бесстрашный был, «Матросской тишиной» не запугали). Анпилов охотно принимал участие в собраниях АКМ, брал слово по наболевшим вопросам, учил некоторым ораторским приёмам. Он тоже был невидимым лидером самой яркой молодёжной организации, созданной им и Удальцовым в 1998-м году. А делалось тогда всё просто: есть лидер, есть организация.
Серёжа Удальцов созревал медленно, но его, как и меня, политически пробудили как раз выстрелы по Дому Советов раннего утра 4 октября 1993-го (об этом он мне и рассказывал в интервью на площади Революции, что опубликовано было в «Нашем Современнике» в 2005-м). Стал ходить по митингам — тогда многотысячным, прибился к «Трудовой России», которая отделилась от РКРП (компартии, возникшей до КПРФ и изначально настроенной революционно)… Сергей нашёл общий язык с Анпиловым и решил создать при партии комсомол. «Трудовая Россия» тогда была огромна, потому вопрос возник своевременно.
Отметим, что между октябрём 1993-го, то есть разгромом стихийно объединившейся оппозиции (которая потом пыталась воспроизводиться по той же лево-патриотической схеме) и годом создания АКМ — всего пятилетка. Между тем, это было новое поколение, которое Анпилов первым и взял под крыло. Были уже, правда, РКСМ (и был у стен ВС РСФСР), а так же его осколок РКСМ(б), однако РКСМ вскоре поспешил влиться в СКМ РФ (комсомол КПРФ) — в декабре 1999-го. Это было ещё время политики масс, пиар как буржуазный симулякр взаимопонимания с массами ещё не выстроился (было только ТВ, по советским методичкам славящее Ельцина, приватизаторов, реформаторов и капитализм), — не был ни как понятие, ни как обобщение рода деятельности «на слуху», — потому так боялись в 1996-м новорождённые капиталисты открытого сопротивления электората КПРФ официальным результатам президентских выборов. Впрочем, тот эпизод остаётся на совести Зюганова…
Анпилов пошёл иным путём, революционным, как тогда считал он (сотоварищи). Временным союзником его был Эдуард Лимонов со своей эклектичной партией. Потому с ними-то (то ссорясь, то мирясь с Лимоновым) и двинулся далее Егор Летов, для молодёжи моего и удальцовского поколения — безусловный политический и духовный лидер. Тот период можно вполне ещё считать периодом «Русского прорыва», которое оформилось как рок-движение в 1994-м, хотя не имело отчётливо правого направления — первомайские митинги митинги в Москве, того же 1998 года (на Васильевском спуске), непременно проходили с участием Летова, его песнями. И это он на подсунутой ему для автографа фашистской газетёнке «Чёрная сотня» оставил сперва жирное зачёркивание, и написал вместо «Чёрная» — «Красная», чем случайно дал название альбому «28 Панфиловцев» (сценку видел вокалист группы Слава Горбулин). Это всё улично-открытое, зазывное — мобилизовало поколение школьно-студенческого возраста, которое уже тогда оказалось за бортом приватизации и капиталистического райка, что старшие братья поколения строили только для себя.
Так, например, в 1999-м я, школьный психолог, узнал на концерте Г.О. и «28 Панфиловцев» в ДК «Авангард» на Домодедовской, что есть такой Сталинский блок за СССР (см. выше), и голосовал за него на выборах.
Главным, как это ни странно было бы ему самому, вкладом Анпилова в сопротивление советского народа медленно уничтожающему его единство (и морально уничтожающему тоже) и физическое существование само, был вклад педагогический. В том смысле, что он сумел так организовать жизнь «Трудовой России», дабы она не стала закрытой сектой уроженцев СССР, а оставалась открытой сынам и дочерям того класса, что приватизацией и ходом реформ отторгался не просто от власти (это произошло не без его помощи в 1991-м), а от политики и Истории. Рабочего класса, который кроили, рубили, утилизировали не только постсоветские границы, но и новоявленные капиталисты по месту жительства.
«Марши на Москву» что проводила «Трудовая Россия» летом-осенью, акции политические, немного проникнутые туристической романтикой, преобразовались в нулевых, с ростом рядов АКМ и других молодёжных организаций-союзниц (лимоновцев, СКМ, РКСМб), в марши «Антикапитализм». В 2001-м я принял участие уже как мелкий организатор в таком марше, что подробно писано во второй части «Поэмы столицы», а последующие марши-митинги, и особенно 2005-го года (сюжетно важный, на Славянской площади) — есть во «Временивспять».
Вот так и входило в боевые нулевые поколение, прошедшее ликбез в подвале АКМ на «Пролетарской» и в Ленинском райкоме КПРФ/СКМ на Остоженке-13. И оно, поколение «последышей СССР», оказалось настолько многочисленным, что даже 42 тысячи членов СКМ не описывали его масштабов, речь шла о миллионах… После поражения, но духовной победы оппозиции Ельцину октября 1993-го, шла площадная борьба, — не за власть в Кремле, а за души, за умы молодёжи, прежде всего, — и антибуржуазную доминанту здесь мы брали громко, на центральных площадях Москвы и городков Подмосковья.
Без оргресурсов + ораторского напора Анпилова, а так же оргусилий обкома + горкома КПРФ этого не вышло бы. Считаю уместным тут прицепить давнишний ролик об «Антикапах» и, попутно, моей группе, а так же Московской рок-коммуне. Просто для ликбеза.
Последний раз мы виделись в Верховном суде с Виктором Ивановичем, и это был, наверное, 2017-й… Слушалась апелляция Удальцова на приговор и был видеомост, Сергей вещал из-за решётки. Анпилов, не смотря на то что их пути разошлись с АКМ (в 2005-м влившимся в «Левый Фронт») в 2006-м, следил за судьбой Удальцова. Понимал, как и все мы, что в политике является ему отцом, некую ответственность за его судьбу ощущал…
Его яркий, даже крикливый образ, конечно, охотно отождествляла с булгаковским Шариковым тусовка ельцинских фаворитов на ТВ. Например, Евгений Киселёв (не знаю, какие звёздочки ставить, но на Украину он переехал задолго до 2022-го) в своих «Итогах» на НТВ. Придраться в Анпилове можно было много к чему, однако в кругу единомышленников он был чуток, спокоен, интеллектуально обаятелен, интересен. А та политика, в которую вынесла его судьба в 90-х, запечатлённая в книге «Наша борьба» им самим — остаётся интересна. Она описана частично и Лимоновым в «Моей политической биографии» — это новейшая история, как ни крути. Поездки Анпилова с вокалистами становой группы Московской рок-коммуны в Краснодарский его родной край и на Кавказ — яркая страница истории МРК (Слава Горбулин, Антон Кравчук и Иван Баранов из «28 Панфиловцев» много там выступали в акустике). Не про шашлычки же питерской мэрии и пляски семьи Путина под шнуровское сипатое «Вэ-вэ-вэ Ленинград, СПб-точка-ру», не про будни кооператива «Озеро» писать книги?
Да, и Анпилов делал политические ошибки — причём одна из них стоила ему АКМ. Хотя, номинально организация разделилась на две, реально АКМ-ТР представляла только Маша Донченко, ныне оказавшаяся в рядах социал-шовинистов (хотя, её довоенный роман «Отречение», затрагивающий предвоенные события на Донбассе — уже был манифестом, уложившимся во фразу одного из ополченцев «мы же, сука, русские» — рецензию на сайте СКМ я назвал «Нет, сука, мы — советские!»), рядовая активистка АКМ до «повышения». Кроме Донченко — инвалид по голове Володар Коганицкий (некрофильское движение «За Каддафи и его народ»), вот и весь АКМ-ТР.
А ушёл Удальцов вместе с АКМ к Олегу Шенину (КПСС, там был бюджет — см. «Комсомол имени Летова» Василия Кузьмина) потому что разменивающийся уже на парламентаризм, Анпилов по линии старого друга и телеоппонента Жириновского пытался пройти в Госдуру, по спискам ЛДПР. В качестве предвыборного сотрудничества в штаб на Пролетарке принесли стопками синие агит-брошюры ЛДПР, а там была замечательная главка «как бороться против коммунистической идеологии». Это было последней каплей: активисты ЛФ/АКМ должны были такое разносить по квартирам?.. Удальцов громко хлопнул дверью подвальщины и стал заседать в доме писателей на Тверской (книжный магазин «Москва» там же).
Однако ошибки Анпилова вспоминать не так интересно, как успехи: их было мало и отнести их можно к политическому старению, ведь политику вершат массы, а если не вершат, начинаются компромиссы. Так ведут себя даже самые заслуженные ораторы — жить-то им и звучать хочется в текущий момент… Последней ошибкой Анпилова было участие в «грудининге» — он умер по пути в ЦДЛ, где проводился какой-то утренник в поддержку многопартийного буржуёнка Грудинина. Но не дошёл до позора. Умер на лестнице «Баррикадной», словно оставаясь несмываемой красной строкой в топонимике Москвы Революционной, 1993-го, когда он вёл за собой лучших сынов советского народа, ещё поколения Победы активисты там были…
Какие бы компромиссы ни подпортили его биографии постфактум, для нас он был учителем непримиримости, стойкости. И это он, вобрав революционные энергии латиноамериканских герильерос, научил нас стоять до конца на каждом, пусть малом, но идеологически важном участке общественной жизни, по принципу «бейся — где стоишь».
Светлая память! Смерть буржуям.
Дмитрий ЧЁРНЫЙ
