Автор: Сейчас это все кажется невероятным. Что на том самом майдане, который стал в 2014-м Евромайданом (рядом там — нынешняя Европейская, была площадь Сталина, кстати) — проходили столь социал-демократические, столь левые мероприятия в Доме Профсоюзов (он тоже горел в 2014-м, но меньше чем одесский). Пели песни про Че Гевару громко в открытом кафе (это самый финал описываемого эпизода — есть видеозапись, см. финал), отпивали в перерывах философских марксистских бесед «Темную Оболонь», чувствовали себя дома… Проходили эти встречи как этап антиглобалистского, всеевропейского движения, ну и как логичное в концепции «мысли глобально, действуй локально» выглядело разрушение забора вокруг бесившей киевлян стройки в районе, где начинал трудовой путь Николай Островский… Сели на сутки, однако, за эту инициативу — москвичи вместе с киевлянами. Об этом мой репортаж из 2008-го года…
***
— Кацапы е? — выпучив глаза и краснея заорал из-под фуражки-аэродрома вылезший из милицейского джипа немалый чин.
Обращенная к киевлянину Андрею Мовчану эта фраза звучала тем более смешно. Но было вовсе не до смеха: мы и сами только что вылезли из «багажного отделения» такого же джипа, правда, без подобного приветствия. Мент потому набросился на Андрея, что увидел на руках у него наручники — значит, это сопротивлявшийся. Нам как «кацапам» эта фраза и вовсе пришлась мурашками по спинам — поскольку мент выказывал явную агрессию по отношению к предполагаемому кацапу. Андрей что-то сказал насчет того, что он журналист и просил бы уважать его права. Ментяра краснея еще больше и придвинув вместе с фуражкой свой громкоговоритель, ответил Андрею после матерной прелюдии кратко: «Для меня ты никто!» .
Во дворе Соломенского РОВД нас встречали с небывалыми почестями: вероятно, охотничий азарт ментов рисовал нас по рации коллегам по пути туда этакими международными террористами, прибывшими в Киев специально чтобы сломать деревянный забор вокруг сомнительной стройки посреди Первомайского парка. Почести заключались в выстроившемся у джипов юном отряде голуборубашечных рядовых ментов в количестве около двадцати: наверное, готовились подавлять буйное сопротивление задержанных.
Увидев довольно-таки щуплых и несопротивляющихся арестантов, один из которых явно панк с протоирокезом, рядовые начали разочаровываться: некого заламывать, только один в наручниках… И лишь неумолкающий матюгальник в фуражке рисовал им «образ врага», пытаясь сохранить боевой настрой. Впрочем, позже этот персонаж уже не возникал, выполнив с лихвой свою запугивающе-приветствующую функцию. Андрей позже объяснил, что наличие «кацапов» было как раз нежелательно для мента — своих-то гнобить куда безопаснее и сподручнее. Но мы так сперва не подумали… «Неужто и тут ксенофобия и ментовской беспредел?» — вот единственная мысль, в тот момент возникшая. Впрочем, чему удивляться — мэр Киева переизбрался, можно и «вязать» и устрашать…
Брат Андрея ехал в джипе со мной, погрузка его туда обошлась ментам и братве в штатском особенно трудно: я-то и изящная хрупкая девушка сопротивлялись недолго, хотя, процедура задержания была максимально незаконной. Нас остановили на улице — причем сперва машина немилицейская (обыкновенный джип без державной символики) перекрыла нам тротуар. Из нее вылезли братковато выглядящие гражданские, а слева уже подоспели менты в форме. Затем под предлогом проверки документов паспорта были изъяты и шулерским манером нас выманили поближе к мент-мобилям, где и началась брутальная хамская погрузка.
Без предъявления каких-либо оснований задержания, чего требует закон во всех странах (и что совсем несложно сделать: сказать связно всего несколько фраз), только буркнув «вы обязаны мне подчиняться, иначе надену наручники» мент с хрестоматийной квадратной физией стал деловито упихивать меня в заднюю дверь джипа. Пихал не слишком сильно, поэтому удавалось удерживаться снаружи, но затем с куда большим рвением и явно нементовской мотивацией к процессу присоединился братан в белой рубашке — охранник той самой стройки, где местные жители за полчаса до этого сломали забор. Уверен, именно один из этих «дружинников» с разгневанными глазами затем накатал показания о том, что мы непосредственно участвовали в забороломании. В машине, после того, как я сказал им, что прославлю через СМИ (и слово вот держу) менты стали подружелюбнее. Однако, утверждали, что на видео у них есть неопровержимые доказательства нашего участия в ломании забора — поехали мы в РОВД смотреть «кино», которое нам никто так и не показал. Мы могли бы им показать свое видео — но об этом никто не просил. А ведь там есть многие морды в фуражках, хамившие нам в отделении и запугивавшие, но об этом позже… Сейчас — о событии, ставшем поводом для задержания и его предыстории.
Паркинг вместо парка
Увы, процессы вырубки зеленых насаждений шли в столицах бывших советских республик «конгениально». На Уманьской улице аж в двухтысячном году был заложен объект загадочный во всех отношениях: по документам церковь, но по сути торговый центр. Домина, ростом выше стоящих напротив него жилых. В доме этом — паркинг, сауна и прочие постсоветские увеселения. Вокруг участка — деревянный забор. (Я словно еще раз, но развернуто повторяю то, что раз пять говорил для протоколов в качестве «объяснения» 6–7 июня).
Итак, 6-го июня 2008 года в самом центре Киева, на майдане Незалежности началась Подготовительная ассамблея 5-го Европейского социального форума (ЕПА), что состоялся в сентябре в Швеции. Не первый раз участвуя в академических антиглобалистских мероприятиях, я внимательно сиживал на секциях в прохладных залах, пил кофе-брейки, слушал приятные и близкие суждения — о профсоюзной борьбе, о социалистической и протестной культуре в «обществе спектакля», все это было интересно, но… Но я знал, например, что коллега Манчук сюда не пришел по причине дюжей академичности мероприятия. А антиглобализм это еще и практика. В то время как кто-то улыбчиво продолжал налаживать солидарность путем бесед с иностранцами в центре Киева во враждебном левым буржуазном «окружении» кафе и ресторанов, мы выдвинулись в неизвестном направлении на акцию с вещами — поскольку оттуда прямиком собирались на ночлег в «солидарное жилье».
«Мы пойдем с тобою, погуляем по трамвайным рельсам»
Именно эта строка из песни Янки Дягилевой вспоминалась, когда мы из метро выбирались и шли в направлении многорельсовых развязок, что располагались, судя по всему, где-то недалеко от железнодорожного вокзала, на который все прибывали. Над рельсами, мостами верхними, переходами нижними, среди безлюдных депо и лишь карканьем ворон нарушаемой летней тишины мы шагали как бойцы невидимого фронта вперед. Вороны нас перекаркали, наблюдение суеверное, но верное. Вскоре мы вступили под сень листьев и сразу же увидели вырубленный участок, песок и прочий строительный материал — Первомайский парк «благоустраивают» явно не в пользу деревьев.
Следующий огороженный участок тоже не шибко давал возможности разглядеть что за забором, но был менее застроен. Тут, у въезда на стройку перед забором началась мирная акция, законно заявленная, технически оснащенная. Выступали в подпевающий им неуемно своим свистом мегафон местные жительницы, активисты Организации марксистов. Бегало меж собравшихся телевидение. На предложение высказать в камеру мнение москвича — получил отказ от невысокой блондинки. Оно понятно: акция локальная. Вскоре я получил возможность высказать все — но уже в другую камеру…
Митинговая часть завершилась внезапным порывом масс, возглавленных молодежной группой в полумасках, в сторону забора. Зеленый деревянный забор начал валиться как домино. Общественное действо так лихо продвигалось, что и участие в ней милиции казалось не препятствующим, а помогающим.
За десять минут эта буря, сметающая преграду, отделившую народ от части родного парка, обернулась вокруг забора и возвращалась под скандирование лозунга «Выйди на улицу, верни себе город!». Так как большая часть местных жителей и украинско-подданных активистов была увлечена бурей, сметающей забор, мне пришлось помочь молодой здешней жительнице подержать один из транспарантов. Пообщавшись с ней, я выяснил, что на своих чоловиков у женщин тут надежды нет — бухают. Куда им сопротивляться?
Подъехал к нашему транспаранту недешевый джип — долго, видимо, по слогам его пассажиры читали лозунг, затем что-то тусклое сказали про «храм божий», но ответ одного из активистов их быстро отогнал.
Явление глэмуриз
Итак, забор пал. Милиция вызвала подкрепление и пожарную машину, так как из выломанных секций забора начали мастерить костер. Но по просьбе местных жителей огня разводить не стали. К концу акции однако, даже без зажжения языческого пламени победы, на территории акции произошло чудо — чудесное явление. Среди чумазых жителей хрущоб и аскетичных левых активистов-форумцев нарисовалась пара в белом.
Сомнений быть не могло — дуэт явно имеет отношение к стройке, собственническое либо посредническое, взволнованные взоры этих, скажем, инвесторов были весьма красноречивы. Выбравшись из крутейшей иномарки и встав у милицейской машины, что подчеркивало позиционность «ангелов», пара, состоящая из осоловелого жигало и лядащей глэмуриз, стала снимать «беспредел» на один мобильный, а по второму звонить.
Мне спеть на обломках самовластья (забора) не пришлось — стали спешно собираться по команде и идти строем вверх по Уманской. Милиция, бессильная на всем протяжении акции — следовала за нашим строем на большом расстоянии. Как стая голодных шакалов, ожидая того, когда большое распадется на малое. Кто-то запел гимн Красной Армии «Мы разжигаем пожар мировой…». Создалось быстрое ощущение, что мы на марше «Антикапитализм». Вскоре попрощались с местными жителями, поскандировав «Пока мы едины — мы непобедимы». Далее вся группа пошла к троллейбусу, а семеро нас (те самые, увы) — в другую сторону. Это и было ошибкой, шакалы нагнали.
Нас долго мурыжили в отделении. Сперва просто шла психическая атака. Еще толком не разобравшись, кого задержали, головотяпы угрожали нам уголовным делом. Причем, девчат пытались запугать еще и попыткой (с их стороны) незаконно пребывая в Украине зарабатывать, воровать рабочие места… Вот-вот — сепаратизм и шовинизм везде одинаков. Следачок на вид лет 20–25 хамил в присутствии товарищей допрашиваемым:
— Шо не помнишь? Сколько тебе заплатили?! Не помнишь? Ща вспомнишь!
Ну, нас-то такими наездами не проймешь, а вот подобное давление на девушек злило — тем более что помочь им в этой ситуации мы не могли. А если пытались, то следАк мгновенно переводил свой налитой ненавистью взор молодого бычка на нас, чоловиков, и кивал блатным скошенным подбородком:
— Умный?!
Мое «объяснение» записывал парнишка потише, записывал на украинском, так как по-русски не умел, что тоже являлось нарушением, ну да к ночи мы стали все друг другу помогать, так как спать очень хотелось. Когда я показал удостоверение Союза журналистов Москвы, это насторожило следака-бычка, как бы перекрестно участвовавшего в допросе, он задумался и затем заявил все тем же блатным интонированием:
— Это у себя ты журналист, а тут ты никто!
И это было сказано мне, столь недавно выступившему против газового патриотизма соотечественников и поставившего их как бы вровень с Украиной как покупательницей газа у Газпрома! Но ей-богу, мне не хотелось верить, что сказанное одним ментом в машине «Вот говорили, что с москалями можно дружить, что родственники, а теперь я не верю!» — верно. Да так и вышло: видя, что народ интеллигентный пошел к ночи, постепенно отношение в РОВД к нам ментов улучшалось, все уставали от длительных бюрократических процедур, и камера уже казалась желанным пристанищем, где можно отоспаться. Девчат поселили отдельно в камере более теплой, но с узкими нарами. Суд обещали в понедельник, что нас не могло радовать. Расшнурованные, сфотографированные классическим манером в фас, профиль и еще раз профиль на цифровик(!), мы были размещены по нарам. Вся наша мужская половина задержанных оказалась вместе. В камере дул ледяной сквозняк, ночью нестерпимый.
Никогда я так не был жизнерадостен. Камера, жесткие нары, нечем укрыться, нечего подстелить под голову кроме майки. Но внутри все пело! Именно в таких застенках понимаешь цену и своим идеям, и своим друзьям, и своей деятельности — всему живому, искреннему, восстающему. Здесь тоже есть контрапункт: вера в помощь товарищей (не вера, а знание), уступает пунктирно место эмоциональным всплескам разочарования и подавленности — ведь здесь ты только с подобными себе задержанными наедине. И увидев уже, что не закон, а именем закона творимый Процесс становится достоянием протокола, оптимизмом не наполняешься — понимаешь, что ты в чьих-то руках, всего-навсего. Но именно оптимизм не давал мне спать, хотя спать хотелось.
Думал, что утром мы услышим из окна камеры солидарное скандирование товарищей — так же было в Афинах в 2006-м, когда участники форума помогали профсоюзу уличных торговцев штурмовать полицейский участок, итальянец руку повредил, вернулся на форум героем…
Нас, едва заснувших среди ночных шумов РОВД, разбудило появление в проеме двери камеры уполномоченного по правам человека Рады. Двое — москвич Нурик и Андрей Мовчан пошли с ним общаться в присутствии начальства РОВД. Значит, мысли и оптимизм были небеспочвенны.
Спалось только пару часов под утро — но проснулся именно от колотуна неодолимого, от тряски. Потом все это отозвалось кашлем, ну да это издержки текстопроизводства. В шесть нас повели в комнату покурить. Угощение «Парламентом» — дело уникальное, думаю, для наших тюрем. Явно ночной визит омбудсмена из Рады переломил ситуацию. Затем к нам в камеру стал являться какой-то толстый начальник, буквально каждый час, и спрашивал, хорошо ли нам тут, есть ли еда да как обращаются.
«А девушек наших ведут в кабинет»
Нет, с ними было все даже лучше. Из неуютной камеры их пригласили на второй этаж к следователям, которые ничего и сказать-то не могли, один просто перекладывал бумажки, а потом захрапел в присутствии «допрашиваемой», она затем прилегла на стол и так досыпала ночь.
Андрей Мовчан рассказал, что Соломенское РОВД — как бы потомок того, в котором работал чекистом сам Николай Островский. Рассказываем политические и прочие анекдоты, Сергей делает подъем и почти переворот на нарах. Единственный неполитический в камере тоже смеется над нашими анекдотами, лишь перемежая смех кашлем — он тут давно… Отношение и вовне действительно улучшалось — ни о каких видеозаписях уже речи не шло, нас «списывали» только как оказавших сопротивление милиции, но я объяснил, что это они оказали сопротивление закону. Давая очередное объяснение сотруднику миграционной службы, я даже услышал одобрение акции: «Да и нам надоело то, что эти олигархи тут строят на голове у нас». Затем, прервав запись моих слов дядя еще раз высказался искренне: «Не понимаю, честно говоря, что вы тут вообще делаете — понятно, когда уголовники, наркоманы сидят…».
Человек в сером и освобождение
Потом нас стали вызывать по одному с вещами к каким-то очередным следователям. Это был уже венец признания — общественный резонанс стал дергать за самые высокие ниточки… Степенный, деликатный следак из МВД Украины написал целых шесть страниц под мою диктовку. И все равно, мне было неясно — вызволение это или более глубокое прободение? Ведь находясь в камере никогда не знаешь — чья воля и власть, и в какую сторону тебя двигает. Быть может, тюремная эстетика будет только усугубляться, и это лишь цветочки? И только поддержка товарищей являет собой альтернативную власть, в которой можно не сомневаться. Зачем я туда брал свой рюкзак — неясно. Разговор начался с замечания Новика, сделанного почти по-докторски после моего прокашливания:
— Что у вас со здоровьем?.. Вам полезно было побыть у нас в камере.
И все же — победа… Пока я говорил с Новиком, за окнами все конкретнее становилась картина — это были не просто ребятишки с района, тусующие у подъезда. Это были наши. Затем они вовсе не оставили сомнений в своем присутствии громким скандированием:
— Свободу семи героям!
Я вслух удивился пафосу. Вспомнил кубинских 5 героев (в тылу, в США предотвращавших теракты против Острова Свободы). Новик, возведши эстетски глаза к потолку, сказал:
— Я в курсе, никакой фантазии. Но, наверное, вам льстит.
— Льстит внимание товарищей, а не слова и их пафос.
Затем вдруг — на отпечатки пальцев. В череду бомжовую, среди взятия показаний об убийствах, резиновых перчаток, чернил на пальцах уходящих, грязных босых ног в тапочках. Но отпечатки так и не сняли — торопили в суд. По улицам, помахав ждавшим нас форумцам и телевидению, вновь по солнечным улицам (как в поэме «Дом») мы поехали в суд. Двое судей в красных майках, как обычные сотрудники суда, встретили нас в коридоре и разобрали по частям. Всем выписали штраф в 163 гривны — за сопротивление. Вернулись в РОВД уже под ликование ждавших нас, под фото- и телеобъективы. Дальнейшее — выход из РОВД и приветствие товарищей — стало достоянием Первого канала Украины, в вечерних новостях была моя реплика на «стендапе» про задержавшую нас братву.
Почти таким же строем, из которого день назад столь фатально выбились, мы пошли от РОВД. Коллектив, одержавший маленькую но победу, доказавший свою пусть невеликую, но силу и власть, соединивши горизонтальными связями то общество, в котором действуют законы вертикали.
Дмитрий ЧЕРНЫЙ
Москва
Один комментарий к “Киевские приключения антиглобалиста”