На чьи весы кладём таланты?

В 2012-м свой второй роман «Верность и ревность» я направил на «Большую книгу». Таков был совет редактора Максима Амелина и, казалось, гешефт моего либерального издательства ОГИ. Процедура отправки книги и заявки была забавной – подписывалась отдельная бумага, что я не против получить премию. Тот же «Нацбест» подобного не практиковал. Видимо, были прецеденты громких, скандальных отказов, и поэтому жюри «Большой книги» подстраховывалось. Мне это казалось дикостью – как можно отказываться от славы и денег (там была солидная финансовая составляющая)? Кто был в жюри – я тогда и не ведал! Но премиальный процесс, как шёл в боевых нулевых, так и не прекращался в ещё не проклятых десятых. Многие мои друзья-писатели успевали пробежаться по всем известным премиям со своими книгами – не получить, так пошуметь, заявиться. Рикошетило их от «Нацбеста» к «Большой книге», иногда в «Дебют» заносило, отдыхали на «Ясной поляне», а в итоге набирали на обложку упоминаний, которые вроде бы влияли на продажи…

Сейчас эти гонки, соревнования, азарт — выглядят экзотикой, которой не было и в первое постсоветское десятилетие. В 90-х не игравшие никакой роли и потому малочисленные, напрямую связанные с фондами, часто зарубежными, премии были местом встречи мэтров и литераторской молодёжи, вот, пожалуй, единственная их социально полезная функция. Фонд Сороса, например,  мог оплачивать нам, поэтам и музыкантам, поездку в Харьков на фестиваль «Апокалипсис почнется звидси» (1999). В нулевых же всё преобразилось.

Придуманные как акселераторы продаж и расширения книжного рынка, литпремии плодились как грибы после дождя, закончились имена известных поэтов, которыми озаглавили свои премии разные литературные группировки и поколения. У премий возникали свои оракулы, вчерашний заштатный редактор питерского издательства, не отваживавшийся печатать «слишком авангардную» прозу, вдруг обретал голос и авторитет погромче и повыше писательского – потому что сам по себе процесс выделения-награждения привлекал много внимания. И не только бомонда – читатель так ориентировался, кого читать, за кем следить.

Силён был ещё ресурс образованности, эрудированности и нереализованного творческого потенциала последних поколений советской интеллигенции, сильна была её вера в свежий взгляд прозаиков, ожидание отрезвляющего отражения. Здесь был не один эстетический аспект, тут была и микрополитика. Искали и награждали себе подобных, таким образом формируя и форматируя общественное мнение. Через премии, через тот же «Дебют» и «Нацбест» восходили и уходили потом в историю и литчиновники мои коллеги «новые реалисты», через премии сводили счёты патриоты и либералы, они и остались в выигрыше. Как говорится, была интрига…    

Интрига была ещё и в том, что процесс премирования, то есть оценки таланта – переходил в диалог «денежного мешка» и художника. Небезызвестный банкир и либерал первой волны Пётр Авен хоть и «поделился» через «Нацбест» с молодым и подававшим тогда большие книжные надежды Прилепиным, а всё же высказался насчёт сомнительности вложения своих денежек: не лучше ли вам, карбонариям, научиться стирать собственные носки, а не думать о переменах в обществе? Это выглядело как совет на будущее: мы просто так своими богатствами делиться не будем, премированием мы принимаем вас к себе, в элиту, так что извольте и взгляды подкорректировать… Лимонов тогда написал ироничный ответ Авену, заступаясь за «чадо»:

Светлеет небо. Моё сердце пусто.

Висит рассвет широкой полосой…

Паденье цен на нефть и на искусство

Так тяжело переживалось мной,

Что я проснулся даже до рассвета

И не смыкая утомленных глаз

Все думал продолжительно про это

смятенье бирж. Петля, огонь и газ

Банкиров ждут. Банкиры молодые

Соскочат в ночь с высокого окна,

А самые которые лихие,

Достанут пистолет. Бокал вина

Пригубив, выйдут двое на террасу…

Два выстрела, и падают тела.

О, кризис! Ты убьешь банкиров массу,

Которая недавно лишь взошла…

И вот настаёт 2014 год, и «Большую книгу» получает едва отпечатанная в типографии «Обитель» Прилепина. Книга об «ужосах чекизма», слабее Солженицына, конечно, конъюнктурная «гулаготура» (по определению критика Сергея  Морозова), местами имеющая заимствования даже из иностранного кинематографа, не говоря уже об ошибках (например, во время побега главный герой Горяинов мечтает о ванне и шампуне, которого даже в самых развитых европейских странах в 1929-м году не существовало – таких огрех там десятки) и штампах. Какой рукописью, какими коридорами шло это толстое изделие к победе – мы только догадывались. А оказывается, ларчик открывался предельно просто: редактор серии Елена Шубина была в жюри.

Заглянуть за кулису жюри удавалось редко. И наконец-то этот занавес для нас высоко приподняла Алина Полякова:

«Жюри крупнейшей Литературной премии «Большая  книга». В учредителях — Роспечать, Альфа — Банк, Роман Абрамович, Александр Мамут. «Государственно-частное» партнёрство во всей красе, хотя «контрольный пакет» явно не у государства.

Юферова Ядвига — зам главреда «Российской газеты». Если не знать, что это федеральная газета, которую курировал лично глава Роспечати Сеславинский, то раздел «Культура» ничем не отличается от, например, «Медузы» или «Сноба».

Константин Эрнст — в представлении не нуждается, ресторация «Пушкинъ» тоже имеет к нему отношение.

Эпштейн Михаил — культуролог, лауреат премии русской эмиграции Liberty, с 1990 года профессор университета Эмори в Атланте.

Эдельштейн Михаил — филолог, автор статей об истории РПЦ, ее экономической деятельности и ее теневой составляющей.

Шубина Елена Даниловна — без комментариев (отметим, что не одна антисоветская «Зулейха» на её счету, но и проведение через эту премию не менее сомнительной и враждебной социалистическому труду как таковому «Обители»).

Шторх Андрей — журналист ельцинского пула, референт президента Ельцина, спичрайтер, ныне за верную службу убийце СССР — вице-президент «Славнефти»…

Шохин Александр — специалист по финансам при Ельцине, советник по международным финансам, вице-премьер в правительстве Черномырдина, до сих пор ратует за полную распродажу госсобственности, которой и так-то осталось в индустрии с гулькин нос – 18%.

Шинский Павел — генеральный директор Французской торгово-промышленной палаты в РФ. Автор книг «Сталин. Неизданные архивы», «Микроистория большого террора: фабрика виновности в сталинское время».

Чупринин Сергей — член СП (с 1976), член Русского ПЕН-центра, главный редактор журнала «Знамя», большой ценитель поэзии недавно вышедшего на свободу поэта-министра экономического развития Алексея Улюкаева, севшего за требование взятки у Сечина.

Лиза Хэйден — американская переводчица русской литературы (Марина Степнова, Евгений Водолазкин, Гузель Яхина, Татьяна Толстая)

Фридман Михаил – олигарх, председатель Совета директоров ТНК-ВР, выдающийся менеджер, по мнению таких изданий как Business week, Коммерсантъ, Ведомости, Financial times, а также Американской академии достижений  и т. д. и т. п. Родился во Львове.

Урушадзе Георгий — теперь уже бывший директор премии «Большая книга», нынче с проклятиями сваливший за границу.

Роднянский Александр Ефимович — продюсер мыльно-жвачного киношлака с Зеленским, признающийся в интервью, что жизнь положил на уничтожение русской культуры. Ныне отъехавший.

Наринская Анна — бармен в Нью-Йорке, продюсер Би-Би-Си, спецкор «Коммерсанта», автор «Новой газеты».

Денис Молчанов — имиджмейкер предвыборного штаба Ельцина (1996); помощник руководителя администрации президента Валентина Юмашева до 1998 г.; в 2001 году назначен первым замминистра культуры РФ; с 2004 года директор Департамента массовых коммуникаций, культуры и образования; с 2008 директор Департамента культуры и образования Правительства РФ; с 2012 года замруководителя аппарата Правительства РФ.

Запомните эту фамилию. Расхлёбываемым сейчас в том числе и после него.

Марчелли Евгений — спорно талантливый режиссёр больших и малых, лауреат «Золотой маски». 

Ларина Ксения — журналист, бессменная ведущая радиостанции «Эхо Москвы», которую всю жизнь тошнит вишнёвыми косточками от русофобии. Сейчас её тошнит из Португалии.

Кучерская Мая — филолог, обозреватель газеты «Ведомости». Автор биографии русского писателя Лескова в серии ЖЗЛ издательства «Молодая гвардия». Внучка Лескова, прочитав биографию деда, сказала, что за такое надо отстреливать.

Как говорится, а чего мы ждали от такого и подобных жюри?»

Как вы думаете, какие идеи в литературе будут поддерживать и продвигать эти господа? Много ли разумного, доброго и вечного? Или только «Русский садизм»…

Дмитрий ЧЁРНЫЙ