Автор: Тихо, дождливо, хрупко. Сегодня именно так прощался с городом. На время. Чтобы обняться. Никогда не расставаясь. Он почти даже не гремел. Склонив пасмурное небо на бок, смотрел изнурённо, разбито, с безграничной тяжестью раскосого горизонта. И всё же мы вместе встретили его 155 год жизни. В тот же самый день, когда он праздновал и своё 100-летие. Не в День Шахтёра (когда это было удобно для городского бюджета) и не спустя две недели, как было принято последние пару лет. Быть может, ему вернут и его истинный возраст, без лишнего состаривания. Когда-нибудь, когда мы отойдём от заигрывания с украинской историей казаков-основателей. И вместо 243 лет городу вернут его исконные 155 зим от основания Петром Горловым. Когда-нибудь и может быть.
Город Вечной Осени. Горловка. Осень в этом году чувствуется во всех её трещинах, дорожных пробоинах, окнах, убежищах и контактных проводах. Ни на день не отпускает, всё глубже вгрызаясь ржавчиной в средостение каждого её жителя. Расцветает астрами воронок, затягивается хризантемами рубцов и звучит гвоздиками ночи. Осенеград нашей жизни. Такой большой в пространстве, но ещё больший в наших сердцах. Сейчас он напоминает карьер «Железнянку», переданный «рукавами» двум сотням тысяч горловчан, чтобы они смогли пережить водную блокаду лета. И люди благодарны этому карьеру, будто он живой. Если сравнивать Горловку с ним, то здания, дороги, коммуникации — это его камни. А люди — это вода. Их ресурсы, силы, знания, жизни. За минувшие полгода этот «карьер» отдал почти всё, что мог. И продолжает отдавать. Но вода уходит, хотя подземные источники вер и надежд продолжают его питать. Рождённый промышленностью и принесший себя в осушение людям.
Вода. Люди. Горловчане. Души этой Осени. Военные, врачи, спасатели, педагоги, работники промышленности, сельского хозяйства, транспорта, коммунальной сферы, культуры, и полиция. Все, кто держит этот хрупкий, тихий и дождливый мир на своих плечах. Вот — преподаватель танцев, которому дали ручной пулемёт Калашникова. Он назвал его «Арнольдом» и каждый день, заступая на пост, держал, как верного друга. Человек, который слышал музыку в самой оглушительной тишине. Вот — врач-терапевт, которому уже за 80 лет, но на пенсию она не уходит. Потому, что, если не она, то почти некому будет лечить. Человек, живущий своим долгом советского человека и отдающий силы другим. Вот — работник водоканала, который под обстрелами неделю за неделей выезжал в обстреливаемую степь, чтобы отремонтировать, резервно питающий город водовод. Человек, которого ранило, но от своей работы он не отказался. Вот — работник ЖЭКа, выдающий плёнку. К нему тоже прилетало, но она не уехала. Плёнка, записи разрушений и нужно быть первой после обстрела, даже быстрее военкоров. Военные… которые в свой «увал» скидывают пиксели и растворяются в очередях и суете. На день… всего лишь день за 10 дней, неделю, месяц. А потом возвращаются в ад.
Город смотрит на них, своих детей, и пытается обнять. Но руки скользят. Они в крови. Город пытается улыбнуться, хотя бы одним тихим днём. Но губы разбиты, а скулы саднят. Город верит в каждого и хочет уберечь. Но на кладбищах всё новые венки и кресты. Только в дожде он может поддержать уходящих. Город так соскучился по миру, но знает — нужно терпеть, чтобы этот год не повторился. Сейчас в нём всё так тихо, дождливо и хрупко.
Егор ВОРОНОВ
