Автор: Мне совсем непонятно, как можно писать,
не изучив предмет до последней корки.
Как можно совершать ошибки, над
которыми смеются даже неспециалисты.
Константин Уткин. Шкурка тугосисевого удава
Константин Уткин — писатель, поэт, литературный критик, обозреватель. Его книги издавались в «ЭКСМО» (серии «Собачья работа» и «Черная кошка») и «Аквариуме». Произведения автора можно найти на многих интернет-ресурсах (Стихи.ру, Проза.ру, Камертон). Кроме того, К. Уткин — один из критиков, выступивших в сборнике «Проклятые критики» (М.: Прометей, 2021). Книга вызвала огромный резонанс среди читателей, как и любительски занимающихся литературой, так и профессионально ее изучающих. Цель критика — показать новый взгляд на современную литературу. В статьях предложен альтернативный подход к произведениям, получившим литературные премии или же появившимся в шорт-листах. Критика эта — острая, саркастическая, должна, по мнению авторов, заставить переосмыслить те произведения, которые признаны вершиной современной литературы.
К. Уткин в статье «Необязательная проза. “Снежок на поводке”» осмысляет новую книгу А. Геласимова. Прием, который использует писатель в предисловии к своему произведению, прост и известен еще со времен Пушкина: идея романа была подсказана людьми, с которыми общался автор. Создаются образы нескольких рассказчиков, опыт которых был обобщен в одном произведении. Но господин Уткин прием этот решительно отвергает: не может быть хороший роман «напет с чужого голоса». Затем критик рьяно высказывает свое недовольство сюжетом книги, ни капли не стесняясь в выражениях («ссанье, блевота, понос»; «ржал в голос», «вштыривают», «школота», «электричество в попе жужжит»). Его рассуждения, может быть, отчасти и справедливы, но слишком резки. Если А. Геласимову строго-настрого запрещается писать о низменных проявлениях человеческой природы, то господин Уткин может позволить себе не стесняться в выражениях (ведь главное, что герои «не кудахтались»!).
В тексте Геласимова Уткину кажется возмутительным полное совпадение автора и его героя. А ведь известные литературоведы всегда отвергали эту точку зрения. Читаем у Эйхенбаума:
«… ни одна фраза художественного произведения не может быть сама по себе простым „отражением» личных чувств автора, а всегда есть построение и игра, мы не можем и не имеем никакого права видеть в подобном отрывке что-либо другое, кроме определенного художественного приема. Обычная манера отождествлять какое-либо отдельное суждение с психологическим содержанием авторской души есть ложный для науки путь. В этом смысле душа художника как человека, переживающего те или другие настроения, всегда остается и должна оставаться за пределами его создания. Художественное произведение есть всегда нечто сделанное, оформленное, придуманное — не только искусное, но и искусственное в хорошем смысле этого слова; и потому в нем нет, и не может быть места отражению душевной эмпирики».
«Как сделана “Шинель” Гоголя»
По мнению М.М. Бахтина, автор-творец и его герой никогда не совпадают, «в противном случае мы не получим художественного произведения» («Автор и герой в эстетической деятельности»). Конечно, существуют произведения, в которых автор вкладывает в уста героя свои мысли, но, как считает М.М. Бахтин, это эстетически непродуктивно: чем больше сходство героя и автора, тем менее художественно произведение.
Что же насчет господина Уткина и его взглядов? Цитируем: «Автор — торчок, весьма подробно описавший свои страдания»; «Который автор — очень надеюсь, что не наркоман…». Что ж, возможно, это альтернативный взгляд на литературоведение. Жаль, что не подкреплен никакими четкими доказательствами и деталями из жизни автора. Но при этом критик противоречит сам себе: «…вполне известный прозаик, обремененный премиями, как зобом, и даже автор Тотального диктанта». Здесь уже в душу читателя однозначно закрадывается сомнение: а торчок ли автор?.. Вопрос остается открытым: решать Вам, уважаемые читатели.
В статье К. Уткина есть и рациональные мысли. Термин «сюжетное истощение» вполне применим к некоторым произведениям современной литературы. Но все же не ко всем. Нет, не перевелась настоящая литература на земле русской. Логична и критика статей, написанных по заказу, чтобы расхвалить писателя. Но, кажется, она имела место во все времена. Что же, неисправим человек, но и не нам судить о нем.
Статью «Шкурка тугосисевого удава» без слез читать не получается (а не смех ли это сквозь слезы?). Автор сохраняет остроумие и колкость языка. Но читаешь, и обидно становится за столь презрительное отношение к женщине. Может, книга и столь плоха, но обсуждать же стоит автора, не переходя на личные оскорбления: «Если нет — запомните эту фамилию и следующую ее… крысиную шкурку под обложкой смело выбрасывайте». Достается и коллегам-критикам (речь идет о тех, кто удостоил автора похвалы), они записаны в ранг «литературных холуев». Почему же так остро реагирует на похвалу писателю К. Уткин? Или что же, ни один автор писать не умеет и не умел никогда?
Создавалась наша литература ещё в давние времена: писать хорошо могли и сейчас могут. А вот разумно критиковать умели да растеряли свой дар. Критик, не стесняясь, называет героев произведения «придурковатыми», а само произведение — «культивируемым идиотизмом». Интересно описан и процесс создания книги: «…напяливает свой идиотский шутовской колпак и начинает кривляться, приплясывать, шлепать мокрыми губами и брызгать ядом в монитор». Кажется, капелька и на господина Уткина попала. Потому что вся статья проникнута ядовитыми замечаниями. Похвалить критику автора не за что. Вызвал Уткин к доске ученицу Синицыну и поругал. Но в том ли роль критика?
На наш взгляд, ответ: нет. Подобное поведение критика говорит о его некомпетентности, а как учил господин К. Уткин, «мне совсем непонятно, как можно писать, не изучив предмет до последней корки. Как можно совершать ошибки, над которыми смеются даже неспециалисты». Задача критика — сформулировать смыслы, которые заложены в книге, показать взаимодействие произведений друг с другом. Критик должен быть именно ИССЛЕДОВАТЕЛЕМ литературы, а не бичевать ее, выходя за грани общепринятых правил этикета. Критика должна оставаться критикой, а не превращаться в представление клоуна. Привлечь читателя острым языком легко, а удержать, выступая со статьей, лишенной смысла, возможно ли?
Сам же наш герой предлагает свою классификацию коллег по перу в статье «Брат-критик рубит, колит, режет…» (сохранена авторская орфография). Критики, по мнению К. Уткина, — совсем маленькая прослойка общества. Цель их, как саркастически отмечает автор, в том, чтобы рассказать людям, что такое хорошо, а что такое плохо; критик должен защищать прекрасное и доброе, оберегая читателя от пошлого и грязного. Но К. Уткин не находит такого героя среди коллег (странно, что этот отбор не прошли даже его друзья из уже упомянутого выше сборника «Проклятые критики»).
К первой группе относятся те, кто «обслуживает боллитру». К. Уткин обвиняет их в пристрастности и желании сохранить достаток «нукеров». Придворная критика — давно известный литературный факт. Но, видимо, это открытие для автора статьи. Ко второй группе причислены умные критики: «Для которых литература — квинтэссенция субдермальной окказиналистики, интегрированная в эгоцентризм индивидуальных архетипических секулятивных транзакций, в котором коллективное бессознательное несет черты метамодернизма…».
На наш взгляд, К. Уткин путает два очевидно различных понятия: литературоведение и критику. Такова уж судьба ученого, которому приходится классифицировать любое явление литературы, — придумывать термины и обосновывать факты. К сожалению, и здесь критик не может избежать колкостей в сторону писателей: «Это они обосновывают всякую мертвечину вроде Пригова и Рубинштейна, всякую кедровскую бредятину, черный квадрат и прочую отрыжку ущербного человеческого духа».
Вот оно, настоящее исследование литературы, таким оно должно быть, если вдруг наш читатель не был до этого знаком с качественной критикой!
К третьей группе К. Уткин причисляет субъективистов. На наш взгляд, его творчество тоже можно отнести к этому разряду. Критик-субъективист уверен в том, что знает про литературу все. Самое замечательное в его позиции — ее отсутствие. Большинство статей создается лишь для того, чтобы показать себя. Цель критики — не показать читателю путь к литературе, а лишь уколоть «нукеров» и поощрить «графоманов». Критику-субъективисту важны критерии, но каково их содержание, никому неизвестно.
Примечательно, что автор говорит об ограничении рамками хорошего русского языка и хорошего тона, сам же он не вспоминает ни о том, ни о другом. Стоит ли читать статьи К. Уткина? Что же, пожалуй, да. Отличный вариант приятного времяпрепровождения — посмеяться вечером за чашкой чая над яркими остротами, шутками, искрометными выражениями. Но узнаете ли Вы что-то о литературе? Скорее нет, чем да. Заявление о новом подходе к литературе сильное и вызывающее, но, кажется, не дотянул до него проклятый критик. Альтернативный взгляд однозначно видится не в утрате базовых знаний литературоведения, всеобщем поругании автора и его полном неуважении. Сомнительна эта дорожка, но пути русской критики неисповедимы.
Полина НИКИФОРОВА
