Слово пацана. Кровь из ушей

Посмотрел на Wink первые серии нового отечественного сериала «Слово пацана. Кровь на асфальте». Как я понял, речь в фильме идёт о зиме 1988 года. В одной из сцен возле кинотеатра показана афиша фильма «Игла», где и был указан год. Отмечу, что в 1988 году на экраны страны вышел фильм «Меня зовут Арлекино» (а вовсе не «Игла», премьера которой за пределами Казахстана имела место лишь в феврале 1989-го — в Москве, а кинопрокат начинается именно отсюда, до Казани раньше Москвы он не мог дойти, это явный ляп по хронологии, — прим. ред.), снятый по мотивам пьесы Юрия Щекочихина. Картины схожи по тематике. С той разницей, что тогда снимали про сегодняшний день, поэтому не надо было подбирать костюмы, искать локации и т.п. Антураж полностью соответствовал времени. Сейчас же снимать про 1988 год проблематично. Застеклённые балконы и пластиковые рамы в окнах домов трудно спрятать, а заморачиваться компьютерной обработкой каждого заднего плана это будет дорого, да и нет в этом особой необходимости. Если уж совсем для излишне придирчивого зрителя.

Что мне понравилось — актёрский состав (нет надоевших сериальных лиц), а новые актёры это всегда интересно. По-настоящему хорошая актёрская игра. Главные герои на экране живут происходящим, в них нет наигранности и фальши. А это, в наше время отечественных киноделов, дорогого стоит. Выбор темы — тут надо обладать особой смелостью. Куда проще было бы состряпать «уряпатриотическую» шелуху, она сейчас в особом приоритете у дураков во власти, да ещё и срубить бабла из бюджета. А тут вот совсем не патриотическая тема. Думаю, за это создатели ещё огребут от какого-нибудь полудурка при власти.

Что мне совсем не понравилось и прямо аж кровь из ушей — ну какой, простите, м*день, сделал главным саундтреком к фильму про уличные банды конца 80-х группу «Ласковый май»?! В то время это была группа исключительно для экзальтированных тётушек и молоденьких девочек. Любому пацану, даже не из банды, скажи что он слушает «Ласковый май» — это сразу стать нерукопожатным в любом приличном мужском коллективе. Стены домов, парты, трубы теплотрасс, заборы, скамейки всё, что «не можно» тогда было исписано следующим: «Metallica», «AC/DC», слушали «Pink Floyd», «Deep Purple», «Led Zeppelin»… из отечественных: «Кино», «Наутилус», «ДДТ», «Алиса», «Пикник», «Парк Горького»…. но никак не ту галимую отстойную попсятину, которая стала главными саунтреками к сериалу. Причем ужасно навязчиво, к месту и не к месту, да еще и громко. Говорят тихо, и вдруг — на самую полную громкость «…и снова седая ночь…», и так по пять раз за полчаса. Вот зачем?!

И это, пожалуй, моя самая большая претензия к сериалу.

Что касается остального, то это уже моё личное восприятие сериала через призму того времени. И он меня не цепляет совершенно. А ведь в кино самое главное — эмоциональная составляющая. Я должен проникнуться чувствами, переживаниями главных героев. Понимать мотивацию протагониста и принимать его через это. К примеру, голливудский боевик, где герой отрывает головы подонкам, похитившим его дочь, вызывает чувство солидарности, восстановления справедливости. Его жестокие действия понятны. Главному герою сочувствуют, принимают и оправдывают, ставя себя на его место. В данном же сериале я не сочувствую главным героям, не разделяю их мотиваций — и потому, лично для меня, восприятие событий картины лишено главной эмоциональной составляющей, соучастия через главных героев. А второстепенные персонажи не раскрыты в достаточной степени, чтобы переживать это через них.

Героизация «шестёрок» режиссёрами-мажорами

Тут придется немного заглянуть в конец 80-х. Я жил в районе, где было много разных подростковых банд, которые промышляли мелкими кражами, грабежами и т.п. Причем жертвами их были те, кто слабее. К примеру, если мы шли по улице вдвоем, к нам никогда не подойдут один или двое малолетних бандитов. Хоть на одного человека, но у них должно быть преимущество в силе. Это могло нивелироваться: если один старше и явно сильнее, тогда могли подойти два на два или три на три. Но никогда к двум парням не подойдут с наездом два подонка. Во всяком случае, я такого не помню, и в сериале это именно так и показано. К примеру, где двое главных героев пристают к студенту возле университета, а потом из кустов к ним на помощь выскакивают ещё несколько их подельников. Примерно так всё и было в реальности. Толпой на одного.

В то время я занимался плаванием, а бассейн находился в одном из неблагополучных мест, где промышляло множество уличных банд малолеток. Поэтому после занятий мы обязательно всей группой шли провожать всех по домам. К нашей ораве никто из этих подонков никогда не подходил. Первым мы всегда провожали Гришу. Замечательный парень, добрый и сильный. Хороший пловец. Но не мог он ударить другого человека. Ну, вот так был воспитан! Его часто били, требуя денег. Однажды избили так, что он попал в больницу. Гриша не дрался, но и не сломался. Кремень-парень. Как он выдерживал, оставаясь всё таким же добрым, ума не приложу.

Проводив всех, мы оставались вдвоем с Вовкой, так как жили дальше всех. И дорога до дому редко обходилась без наездов. Но еще хуже было, когда Вовки не было, тогда добираться до дома мне приходилось одному. Уже тогда я думал о какой-нибудь резервации для всех этих малолетних подонков, где бы они жили по своим полублатным понятиям и не лезли в мир нормальных людей.

В сериале «Слово пацана» протагонист — парень-музыкант, которого бьют и поэтому он связывается с бандой. Его мотивация понятна — он в уличной банде и его теперь не трогают. Так вот по моему уличному опыту, именно такие персонажи вызывали у меня самоё большое омерзение. Попав в банду и заняв в ней самую низшую роль «шестёрок», они начинали особо изощренно самоутверждаться за счет тех, кто их слабее. Необычайно трусливые и подлые.

Помню, как однажды на улице я увидел как двое «шестёрок» били Гришу. Они орали, он молчал. Я не мог не вступиться. Один убежал, второму я хорошо вломил и, если бы Гриша меня не оттащил, забил бы его нахрен. После я за это поплатился. Старшаки подловили меня в подъезде, бить не стали, а в счет компенсации стрясли с меня 3 рубля. Я отдал, почему-то решив, что это будет справедливая плата (хорошие для конца 1980-х деньги — можно было три дня питаться в школьной столовой или разок сходить в кооперативное кафе, — прим. ред.)…

Так вот именно такого персонажа — «шестёрку» сделали одним из главных героев сериала. Почему и зачем? Я не могу ему сочувствовать, мне отвратительны его действия: не убедительна его мотивация. Поэтому сериал в эмоциональной составляющей идет мимо меня. А смерть одного из их банды воспринимается мной как «…сдох Максим, ну и х*р бы с ним», воздух чище будет для хороших парней.

Именно поэтому я не смотрел все эти сериалы 90-х про бандитов, всякие бригады, разбитые фонари, антибиотиков и т.п. Я в жизни на эту мерзость насмотрелся, чтобы еще в кино это лицезреть.

«Рокировочка» полюсов криминала и нормы в кино

Но есть совершенно другой подход. По этой очень тонкой грани, ювелирно, искусно, до слез на глазах и кома в горле, прошёл Шукшин в «Калине красной» показав не становление подонка, а напротив — стремление вчерашнего преступника стать человеком. Когда я смотрел этот фильм, я сопереживал Егору Прогудину, мне хотелось, чтобы у него всё получилось, жизнь его наладилась. Я видел в Прогудине не мразь, а человека.

А тут в сериале откровенные подонки, и что, я должен им сопереживать? Почему? Какие там показаны события, чтобы вызвать у меня к ним положительные чувства? Можно было бы посочувствовать родителям протагонистов, но их образы невнятны. А актер Бурунов в роли отца неубедителен и актёрская игра его откровенно слаба, в сравнении с молодыми ребятами.

Сериал ещё не завершился и возможно, что там ещё будет сюрприз — сюжетный поворот осознания главного героя себя не как «скорлупу», «пальто», а как человека с последующим возвращением в мир нормальных парней. Это было бы сильно, на мой взгляд. Поглядим, что дальше будет…

Алексей ШАШКОВ

---

От редакции: А я бы даже не глядел что дальше — нужно беречь и личное время, и свой советский моральный иммунитет, если он ещё остался, товарищ Шашков. И спасибо, что вышли на тему нравственных поведенческих норм здорового общества, в нынешнем новорусском кино напрочь утерянных. Хотел писать свой отдельный материал, но вы проделали нужную работу зрителя, поэтому делаю свой текст послесловием. Всё-таки общественное сознание ещё не настолько мутировало, чтоб ублюдское и ублюдков же воспитывающее кино дружно приняли как шедевр (как тот же Дмитрий Якушев, первопроходец Красного Рунета, с 2001 года, и выдумщик «красного путинизма», ещё в 2004-м).

Тема не праздная: только вчера вечером в 7-м трамвае по пути к нашему колумнисту Максу Туровскому на Преображенскую площадь (вынуждены в отсутствие редакционного помещения на Цветном бульваре-32 проводить у него планёрки с другим новым автором, Алексеем Транковским) слышал диалог старшей сестры со сводным братом. «Приедем, я тебе включу «Слово пацана» и будем создавать с тобой преступную группировку…» Оба школьники, она — старшеклассница, он — в средней школе, «ботаник» на вид. Нормы поведенческие и моральные бродят рядом, ловятся «из воздуха». Стоит ли удивляться стрельбе в школах Брянска и Казани? Реакция не заставила себя ждать… Как и другая Реакция, торжествующая в обществе нашем мутантном…

***

Нет, ни о каких пацанах и сериалах я писать не собираюсь. Как и смотреть это. А вот поговорить о том, что государство финансирует в киноипостаси, причём финансирует щедро, целенаправленно  – давно пора. Ибо фондов, связанных не только с кино, наполняемых из бюджета (то есть нашими с вами деньгами, дорогие вынужденные россияне, бывшие граждане СССР) – полно, и не Минкульт, а они сейчас определяют культурную политику, они определяют воспитание. Например, ПФКИ – Президентский фонд культурных инициатив, куда мы трижды (!!!) подавали заявки и трижды были проигнорированы. Ну, зачем какая-то бумажная газета 1959 года рождения нынешней сырьевой империи? На стол миллиардеру не положишь…

И тут я не могу не вспомнить брезгливоватое выражение лица Феди Бондарчука, произносящего (эта часть лица — мамина) слово «патриотизм» — в Воронеже, куда элитка каталась на сборище, кажется, «ЕдРа», на фоне пассажирского самолёта, который там собирали лет десять…

Я хочу чтобы, наконец, не было стыдно произносить слово «патриотизм» — примерно так звучала его фраза из-под американской бейсболки, скрывающей наготу головы… С тех пор прошло порядочно лет. Ну, и какой патриотизм воспитал своими снятыми на государственные миллиарды  фильмами сам Фёдор Бондарчук?

В разносе его гламурного и потому абсурдного «Сталинграда» в 2013-м я участвовал лично – на О2-ТВ (самый дальний справа от центральной камеры, кое-что из реплик вырезали). Упитанные, благополучные, высокооплачиваемые антуражисты-художники его сподручные не ожидали такого напора… Оказывается, он просил их оформить Дом Павлова так, как будто оттуда только что ушли жильцы, чтоб ощущалось тепло дома… Тепло, уют, оставленные словно ненадолго хозяевами вещи (и тут частнособственническая ревизия-реконструкция!)… Представляете себе такое на второй год самой крупной и истребительной на Земле войны?..

Вот мажоры Крыжовниковы и Бондарчуки с их брезгливыми складочками щёк возле губ – всё так и видят. У них героиней фильма с обязывающим названием «Сталинград», причём вполне позитивной, вызывающей симпатию зрителя – становится «овчарка» (так называли «подстилок» немецких оккупантов) в неуместных шёлковых чулках (любит Бондарчук комфортную эротику!), а в СССР 1980-х они не могут найти иных героев, кроме криминальной гопоты…

Говорить тут стоит не об этом сериальном следствии вне ТВ, а о причинах, о фильмах предыдущих, и о приоритетном государственном финансировании всего этого «Бандитского Петербурга», переросшего границы питерских группировок. За это надо не просто какие-то думские «ноты» издавать недовольства – мол «ценностям» неким сериал не соответствует. За это – судить надо публично, открытыми, показательными процессами тех, кто госбюджет распределяет подобным попустительским образом, а сами структуры, допустившие такое финансирование – распускать к чертям собачьим.

Ибо, как я сказал выше, это – планомерная государственная политика, которую если не побороть общественным иммунитетом, силами прогрессивной интеллигенции, тенденция не просто вымирания, а самоистребления, возобладает. Причём уже не важно будет, в каких формах, в школах или в войнах с мнимыми врагами, вчерашними соседями – пока мы можем об этом давать обществу сигналы тревоги через прессу, мы обязаны это делать. Те, кто ещё помнит, как криминал был не нормой, а патологией на советском экране (кто помнит, например, финал «Меня зовут Арлекино», когда на его глазах изнасиловали его девушку — на силу легко нашлась сила более организованных и капитализированных «деловых», полный крах криминализации сознания крутого пацана, дворового авторитета). Те, кто воспитан на других, созидательных кинофильмах.

В нас вкладывалось советской культурой многое, щедро, с запасом – пора платить родине верностью, как минимум. Не нынешней родине-мачехе, а подлинной, Советской родине. В которой, кстати, для кинопропаганды здоровых норм строились тысячи таких, как наверху на чёрно-белом фото, кинотеатров типовых по всему СССР. В одной Москве их Собянин и дружественные ему стойкомпании посносили сейчас около десятка. Торговые центры понастроили вместо этих советских строений: так уничтожили и кинотеатр «Баку», например, где проходили фестивали «Песни сопротивления», дни рождения Сталина, Комсомола, в боевых нулевых… Это были не просто кинотеатры, это были места нашей исторической советской силы! Выдернули эти крепежи — общество и рассыпается в прах…

Берём кинофильм «Петровка-38», например – самый финал, когда Прохора вылавливают на даче, а он то берёт в заложники своих же жильцов, то панически бежит, подло отстреливается, суетясь и огрызаясь, а потом даже воя как затравленный волк. Что тут героизируется, как вы полагаете? Боевая доблесть главы преступной группировки Прохора? Может, хотя бы умение стрелять самих милиционеров (а через абстрактное внимание молодёжи к оружию – и проходила смена норм с социалистических на буржуазные)? Отнюдь: задача милиционеров – взять преступника живым, ради чего они своей жизнью и рискуют. В каких ещё странах такое было? Не проще ли просто пристрелить «как бешенного пса»? Нет, даже такой героики «полицейской», «коповской» нет в советском кино!

Борьба врачей за жизнь милиционера, которого играет Герасимов – вот что становится центром финального эпизода. Причём борьба немедленная, борьба словно бы единой команды, пришедшей на поле сражения с криминальным злом – находящейся на стороне общественной нормы, на стороне добра. «У этого милиционера убийственная для женщин мускулатура» — говорит врач, ощущая какую-то глубинно-мужскую, сущностную солидарность с тем, чьё сердце заставлял работать собственной рукой…

Вот это кино, вот это важнейшее из искусств! Вот это — вызывающее Человеческую с самой большой буквы эмпатию, нравственно сильное, воспитательное кино, где конечно прекрасно играет и Василий Семёнович Лановой, и сам Герасимов, но сейчас не об этом.

Вот это – были не «оперА», это не менты, это были милиционеры! И никак иначе не назывались. «Петровка-38» – это 1980-й год (в Кинопоиске жанр – «преступление», не «остросюжетный детектив», а вот так, тупо — тоже ревизия рубрикатора, не борьба с преступниками, а именно преступление, вот фокус внимания). За пару пятилеток, когда детектив переродился постепенно в криминал, лексикон сменился в результате реабилитации частной собственности, белячества, репрессированных, то есть «политических», а с ними и уголовников, их героики. Это – следствие генеральной линии перестройки. Смотрим детектив «Последняя осень» 1990-го, где патлатый кабацкий певец вполне выражает мысли интеллигенции как прослойки, готовой предать рабочий класс, возвести на трон новый – буржуазию, — тут слово «менты» стало нормой, а приписывание «операм» (тоже слово в норме) всех «преступлений» НКВД, преемственности – обычная фигура речи.

Берём уже фильм, казалось бы, и близко не находящийся рядом с дилогией «Петровка-38» и «Огарёва-6» — «Тайны следствия», сериал, который снимался (в силу популярности?!) едва ли не 20 лет без перерыва, что ваша «Санта-Барбара». Что там, помимо нехарактерной для «следаков» (и это слово стало нормой за «операми» следом) гарной дивчины Ковальчук интересного, социально сфокусированного?

Конечно же рекламируется жизнь бизнесменов и бандитов. И как серая следственная обыденность, как норма питерского быта показаны трупы – последствия продвижения среди постылой социальной иерархии наверх вот этих субъектов, что пируют, шикуют на фоне бедности оперов и следаков. Работа патологоанатома – о, это даже забавно!.. Вот так подаются в этом спокойном, по-своему уютном даже сериале убийства и жизнь формирующегося первоначальным накоплением капитала класса. Ну, вот просто стали люди убивать друг друга из-за заводов, портов, домов, прочей доходной собственности – ещё недавно бывшей всенародной! Ну, они своё дело делают, а следствие – своё, прибирает осколки былого социума.

Причём рутинная работа эта показана как нечто отживающее – зачем вообще копаться в этом всём? Вот личная жизнь Швецовой и её седо-щетинистого мужа-бизнесмена (что за бизнес, откуда роскошь, шубка её нементовская откуда?) – это куда интереснее, чем попутные трупы. Заодно показано, что коммерческие услуги в идентификации той же речи подозреваемых или жертв — куда эффективнее старых, советских методов, то есть вся техническая база неприглядных оперов, ментов, всего этого «наследия совка» явно отстаёт от преступности, захватывающей не просто будни, а верха общества. И вот уже ты, «опер», служишь не таким же как ты, живущим от зарплаты до получки, а вчерашним бандитам, но с неприкосновенностью Заксобрания, например… Встаёшь не на страже безопасности трудового большинства, а на страже… частной собственности нетрудового меньшинства. «Есть такая профессия – собственность защищать»…

Нехотя, неуклюже играет питерская интеллигенция — плохо, чисто теоретически понимаемые ею характеры криминальных персонажей. Но ничего: эта телепедагогика постепенно приучает, что ненормальное нормально, а бандитская роскошь это неизбежность перехода к капитализму. Есть вообще чисто эмпирическая гипотеза теле- и кинозрителя, что сперва машины взрывать и понарошку стрелять в героев фильмов, то есть в кино учились – а потом это с экранов хлынуло в жизнь. Но это весьма конспирологическая версия (заговор кинорежиссёров? или просто в ходе деградации социальной и смены формации «смотрибельность» смещалась с кино уровня «Петровки-38» или «Рождённой революцией» на «Улицы разбитых фонарей», «На углу, у Патриарших», «Бригаду»). «Закошмаренный» и одновременно «занормированный» этими относительно спокойными сериалами зритель вряд ли воспримет и молодёжный криминал 1980-х как нечто ненормальное – вот она, сила ревизии!

А что ещё интересного и красивого, заслуживающего сейчас экранизации было в 1980-х? Да не ищите: всё кончилось плохо, контрреволюцией… Там только кровь на асфальте и с него же поднятая в августе 1991-го власть – уже новым, созревшим классом, сформированным в результате перестройки, кооперации, внедрения механизмов Рынка, взламывающих план… Стоит ли поражаться, что и поддержку другой бюджетной кубышки, вышеупомянутого ПФКИ получают не старые советские газеты и их гуманные начинания в области просвещения и приобщения к советским шедеврам, а «закошмаривающие» уже привычного к негативу и насилию зрителя театральные постановки, сеющие межнациональную вражду внутри нашего общества?

Дмитрий ЧЁРНЫЙ