Автор: На премию им. Демьяна Бедного, номинация «проза»
Хотя Настя старалась регулярно проветривать дом, дух в покосившейся одноэтажной избе стоял тяжёлый. Древняя печка нещадно дымила. Ведро, куда ходила еле передвигавшаяся после инсульта мачеха, казалось, оставляло вонь даже после того, как его выносили. От кровати, на которой валялась жирная хозяйка, разило ещё ядрёнее. Ворочать и мыть стокилограммовую тушу было нелегко, тем более Анфиса Бабакина, по кличке Бабариха, мыться терпеть не могла. Любила она только жрать, спать, смотреть хрипящий чёрно-белый телевизор и злобно бранить приёмную дочь, неутомимо находя для того всё новые поводы.
Налитые из одной кастрюли щи объявлялись то пресными, то пересоленными. Коза заблеяла громче обычного? Значит, не кормила, лентяйка! Колечко обручальное с первой свадьбы пропало – не иначе, как дрянная девка спёрла! Под кроватью нашлось? Сама туда же и подкинула – испугалась, что милиция приедет… Сегодня Бабариха скандалила из-за той самой печки.
– Ещё летом просила печника привести, гадина, а ты чего?! Денег потребовала, когда они Васеньке нужны?! У него в Москве с бизнесом проблемы, менты чуть не посадили, еле откупился! Просила её мастеру заплатить, так зажидилась: мол, нечем! А сама красок накупила – картинки дурацкие малевать!
Настя молча оттирала закопчённую кастрюлю. Печь, конечно, давно следовало переложить, так ведь, правда, не на что! И кисти с красками тут ни при чём: за копейки, на них потраченные, печник разве посмотреть придёт.
– Мало я тебя лупила, сучка белобрысая! Ох, мало! Думала, сдохнешь, так оклемалась, паскудина, и над больной женщиной издевается! Ничего, вот Вася приедет, всё ему расскажу! Уж он-то тебя, стерву, приголубит! Матку наизнанку вывернет!
Кастрюля заблестела, и девушка решительно взялась за сковородку, подумав, что Анфиса совсем завралась. Била она – иногда с участием сыночка – падчерицу постоянно и чем попало. Награждала оплеухами, хлестала мокрой тряпкой, порола ремнём умершего через год после женитьбы отца, пинала ногами… И раз действительно едва не убила, когда головой об стену саданула. У Насти до сих пор шрам под волосами остался, и заикалась месяц. Мачеха испугалась, что посадят, и поутихла, а потом девочка пошла в медицинское училище в райцентре – Белозерске. Когда вернулась, Бабариха могла лишь лаяться, как сейчас. И, не слыша ни слова в ответ, злиться ещё сильнее.
– Чего молчишь, язык проглотила? Отвечай, змеюка! Ишь, зенки бесстыжие в пол уставила! Ждёшь, когда я помру и в наследство хоть сарай оставлю, за то, что из-под меня говно выносишь? Хрен тебе без соли, тихушница! Я завещание уже давно составила: всё Ваське уйдёт, до последнего гвоздя!
В дверь постучали, и кто-то очень высокий, осторожно склоняясь под притолокой, вошёл в дом.
– Мир дому сему! – настоятель деревенского храма отец Илларион благословил обеих женщин. – Как здоровье, Анфиса Павловна? Вижу, Настёна о вас заботится, всё по хозяйству хлопочет!
– Грех жаловаться, батюшка! Старается… – забухтело с кровати. – Только молчит всё время. Наверное, сердится, что строга с ней была в детстве, так не со зла же – к порядку приучала! Иначе выросла бы потаскухой, вроде Людки с Риткой! Вы ей скажите, что ласковее надо быть с матерью! Господь обиды прощать велел!
*****
Последнее полено оказалось особенно сырым и сучковатым, однако, с Божьей помощью, сдалось и оно. Илларион утёр пот со лба и возблагодарил Отца небесного, но грохот проходивших мимо защитно-зелёных грузовиков заглушил его слова. На днях ожидался штурм Грозного и очередная армейская колонна шла к аэропорту через окраину подмосковного села Коржево.
Ещё в советские времена ходили слухи, что по окраине проложат вторую полосу шоссе, и её вообще не станет. Только уже и Советского Союза давно нет, а трое людишек тут ещё копошатся. Вдовый ветеран дед Коля да схоронившая обоих мужей Бабариха с падчерицей.
Вытянутый перпендикулярно дороге длинный узкий участок деревенские весельчаки прозвали Моржовым хреном. Принадлежал он первому мужу Бабарихи, та здесь Настёну и грызла. Второй участок, с крепким домом и садом, на другом конце села, Анфиса унаследовала от родителей, сдавала в аренду и посылала деньги любимому сыну в Москву. Ему же ушла выручка от продажи домишки настиного отца.
– Не знаю, что бы и делала без вас, батюшка! – улыбка на кротком личике Насти расцвела, словно проглянувшие из сугроба подснежники. – Один вы из всех мужиков нам и помогаете!
– Да мне топором полчаса помахать в удовольствие! – молодой, но уже несколько грузноватый священник смущённо почесал живот. – И полезно! Пузо-то растёт, хоть и стараюсь есть поменьше! Вот, матушка, мне в дорогу с собой пирожки с капустой давала… Кушай, милая, на здоровье! Тебе можно: вон, худенькая какая!
– Спасибо! – смущённо покраснев, девушка попробовала пирожок. Вкусно! – А вы не в Москву ездили?
– В неё, златоглавую! К владыке Ювеналию за помощью, колоколенка-то наша совсем обветшала, – подтвердил священник. И, увидев в широко распахнутых голубых глазах немой вопрос, продолжил: – Показывал твои картины двум понимающим людям, но, увы… Оба сказали, что не дал тебе Господь таланта… Ну, что же плачешь-то?! Я вот тоже в детстве в опере петь хотел, да медведь на ухо наступил….
– Не могу я больше… – прошептала Настя, вытирая слёзы. – Мачеха совсем осатанела, платят копейки, а теперь и бездарью оказалась… В Москву уеду! Или хоть куда!
Илларион неловко погладил девушку по голове.
– Знаю тяжко тебе, Настенька, но вот какая штука… От нас-то ты уехать можешь, а от себя куда убежишь? Жена отца твоего покойного– не сахар, но она же больная совсем… На Василия, сама понимаешь, надежды никакой! Помрёт Анфиса, и тебя совесть загрызёт!
Помолчал, вздохнул и продолжил.
– Опять-таки, работа… В медпункте ты да Петровна, которая трезвая через день. А у нас почти половина жителей старики. На кого их оставишь? Деда Колю ты прошлым летом, считай, с того света вытащила, он за тебя свечку ставил, ангелом называл. Ну, и Митька…
По щекам девушки вновь побежали мокрые дорожки.
– Митька ваш и смотреть на меня не хочет! Будто не знаете, что он за Ритой бегает!
– Как не знать, коли Митя супруги моей младший брат?! – огорчённо махнул рукой батюшка. – Она же его и вырастила, когда родители погибли, да ума, видать, много не вложила, сама ещё девчонка совсем, была. Парень шебутной конечно, и блеск Маргариты ему глаза слепит, но это пройдёт! Из армии вернётся, повзрослеет и поймёт – не то золото, что блестит! Мы с матушкой непременно его на путь истинный наставим, однако и тебе рядом присутствовать надо! Так что потерпи ещё чуток, на мать зла не держи, и всё у тебя будет: и дом, и муж и детки славные! …Поеду, однако, служба скоро…
Тяжело топая по снегу, Илларион подошёл к обочине, на которой притулились старенькие «Жигули», и про себя усмехнулся: сюда бы того писаку из «Московского Комсомольца» с его статьями про жирных попов в «Мерседесах»! Достал из багажника большую картонную папку, заботливо укутанную в газету с размалёванной певичкой, отдал внезапно смертельно побледневшей Насте, перекрестил на прощание и порулил к храму, прося Господа простить сегодняшний маленький грех. Ведь не ради корысти или похоти он солгал – исключительно для общего блага!
Никакие понимающие люди картин Насти не видели, папка так весь день и пролежала в багажнике. Сейчас писак-графоманов да художников от слова «худо» как собак нерезаных, зато работать некому. Если у девушки и есть какой-то талант, она точно не Репин и не Суриков! Переберётся в столицу, потыркается туда-сюда, не пробьётся, сама бросит мазню, пойдёт по рукам… Кому от того лучше станет? Зато здесь Настенька на своём месте: деревне без фельдшера никак. Да и Дмитрия женить надо на девушке чистой, смирной и работящей – не на Маргарите же беспутной! Ведь он хороший, хоть и ветер в голове. Значит, нашего ангела непременно полюбит, как она его сейчас.
*****
Январский мороз немилосердно щипал лицо, но в душе Насти безмятежно порхали летние бабочки. Больных сегодня принимала на удивление трезвая Петровна, а её саму мачеха не то, что отпустила – погнала в Москву. Василий купил Анфисе дорогущие шоколадные конфеты, и падчерицу отправили за ними. Предупредив, что в коробке каждая шоколадка сосчитана, и, если поганка хоть одну сожрёт, лучше пусть сразу удавится!
Распугивая зазевавшихся голубей, «копейка» отца Иллариона лихо затормозила у автобусной остановки. Из неё высунулся сияющий Дмитрий. Опять выпросил покататься у зятя.
– Привет, Настёнка! В Белозерск собралась? Могу подбросить!
– Ой, спасибо, Митенька!
Не рассказывать же, что её почти за двести километров послали за коробкой конфет! Так в любом случае быстрее: через райцентр до Москвы пять автобусов ходит, а не один как в нашей дыре. И ещё электрички. И с Митей хоть полчасика побыть! О чём это он?
– …В армию иду весной! Отец Марго через знакомого генерала обещал козырное место, типа в охране складов. Буду как сыр в масле кататься! У нас же, как положено? Что охраняем, то и имеем! Ну и через два года вернусь с баблом, тачку куплю крутую – не такую рухлядь, как эта, ну, и свадьбу можно играть!
Митя искоса бросил взгляд на пассажирку, заметил на лице даже не надежду, лишь тень её. Засмеялся.
– Прости, ты славная, добрая, симпатичная, но… не мой уровень. Сама же понимаешь, где ты и где Марго!
– И где её папа…
Блин, ну кто же меня за язык тянул, дурынду?!
– Папа — не главное! Ты… как бы сказать… не вдохновляешь мужика чего-то добиваться. Сидишь в медпункте, старью клизмы ставишь, потом в халупу спешишь козу доить и своей ведьме задницу подтирать. Картинки ещё малюешь, никому не нужные… Представь: поженимся мы, и что дальше? Ты же от благодарности и счастья, что у тебя мужик есть, свихнёшься! Всё мне станешь позволять и прощать: я деньги приносить в дом перестану, изменять и бухать начну, тебя бить… И в кого превращусь? …Куда прёшь, козёл?!
Подрезав «копейку», чёрный «мерин» с тонированными стёклами обдал её ледяным крошевом из замёрзшей лужи и с победным рёвом умчался вперёд.
– Марго не станет и смотреть на парня, если он не на крутой тачке! – продолжил рассуждать Дмитрий. – Шмотки заставит его покупать, на курорты возить… Значит, мне придётся шебуршить по-всякому, капусту рубить и всё такое, чтобы соответствовать… Тебе тоже стоит поискать кого-нибудь… соответствующего… Дзынь!
Демонстрируя высшую степень симпатии, он шутливо нажал на курносый носик Настеньки, как на дверной звонок, и высадил её у администрации. После чего отправился покупать достойный прикид, в котором не стыдно войти в лучший городской ресторан «Сытый пеликан». Правильные пацаны принимали там самого Кабана, и брата попадьи обещали представить знатному гостю. О том, что гость желает покончить с ними именно сегодня, белозерские не знали.
*****
Любезная тётенька в ларьке Мосгорсправки у Ярославского вокзала выдала Насте длинный список адресов и телефонов столичных художественных училищ. Одно из них может изменить её жизнь, но пока пришлось менять каблук. Стоптанный левый не выдержал – и, пожалуйста: старичок в будке прибил новый мгновенно, но, увы, не бесплатно! Теперь на кино и кофе с пирожным может не хватить, а так хочется!
– Девушка, как вас зовут? Меня — Саша! Подвезти?
Ничего себе машинка – куда красивее той, на которую Митька облизывался! И не мрачно-чёрная, а золотистая. Ну, чего привязался? Я уж точно не твой уровень!
– Сперва на Лермонтовский проспект, 6, потом в деревню Коржево, дом 15! Всего полчаса от Белозерска: там такой сарай приметный, с двумя козами! Не слишком далеко?
Вылетевший из-за угла грузовик занесло на повороте, и его грузная туша безжалостно смяла золотую красавицу.
…Повезло мажору: не высунулся бы ко мне пристать – покойник, а так просто отшвырнуло. Или не просто – он не шевелится даже. Эй, ты как? Руки-ноги целы? …Весь белый, дышит еле-еле, одна половина груди сдувается, вторая наоборот… Чего это у него?! Похоже, перелом рёбер с клапанным пневмотораксом, лёгочная плевра работает как ниппель у велосипеда, воздух входит, но не выходит… Дырку срочно делать надо, но чем? Да сапожным же инструментом!
– Шило давай!
Дырку пробили, теперь ручку шариковую ломаем, и в прокол впихиваем. Задышал! А вот и скорая!
Настя села в сугроб и с опозданием разревелась.
*****
На обшарпанном столе царили бардак и антисанитария. Возле зелёной настольной лампы громоздилась куча толстых папок с уголовными делами. Далее размещались древняя пишущая машинка, открытая пачка «Беломора», переполненная глиняная пепельница, стакан с шариковыми ручками и карандашами, дырокол и, на противоположном конце, магнитофон. Картину дополняли карандашные очистки, блюдце с яблочным огрызком и раздавленная муха, которую хозяин кабинета удачно застал врасплох.
Директор ООО «Сигма» Василий Бабакин, доставленный на допрос поздним вечером, прямо с койки изолятора, украдкой зевнул. Худой мужчина в потёртом пиджаке с жидкими остатками волос, зачёсанными на лысину, ему активно не нравился. Уж больно напоминал ядовитую рептилию и одновременно – хищную птицу.
Сходство было не случайным. Посмотрев вместе с сыном американский фильм «Терминатор-2», следователь Портнов вскоре узнал, отчего главный злодей там такой страшный. Актёр, сыгравший жидкометаллического монстра, много наблюдал за животными. Холодный неподвижный взгляд позаимствовал у змеи, а жутковатое покачивание головой у белоголового орлана, что красуется на гербе США. Почему бы не попробовать такое на допросах? Вот и красавчику напротив неуютно… Погоди, это лишь начало!
Портнов, не торопясь, выудил из настольного хаоса папку с коричневой обложкой, погрузился в чтение – пусть парень подёргается – и, найдя нужное, внезапно уставился в бегающие глаза напротив.
– Вы по-прежнему утверждаете, что Анастасия Векшина приходила в вашу квартиру 17 января 2000 года в 14 часов 30 минут?
Следователь говорил размеренно, даже несколько нудно, и Василий слегка расслабился.
Тормоз какой-то, повторяет одно и то же… Думает, что он собьётся и запутается в показаниях? Ага, щас!
– Точно так и было! Едва футбол сел смотреть, как Настюха припёрлась! Открыл, сбегал на кухню за конфетами для матери, отдал ей и тут же выпроводил!
– Даже чаю не предложили? – с иронией осведомился человек за столом, оценив брезгливую гримасу подследственного. – И сколько времени Векшина провела в вашем гостеприимном жилище?
– Я уже сто раз повторял! – Василий страдальчески скривился. – Минуты не прошло! Но у меня пакетики с крысомором в прихожей на виду лежали, с этикетками! Тварь успела схватить один! И шприц у неё в медпункте есть! Почему она на свободе?!
– Понимаю… – голос следака зазвучал почти сочувственно. – Сам, знаете ли, ненавижу бродячих псов после того, как дочку напугали… С вами тоже чего-то подобное случилось?
Страх постепенно проходил, лысый тип, достававший его последние дни, оказался тупой канцелярской крысой и базарит про всякую чушь.
– Не… Просто задолбали гавкать под окном… В Новый год, когда решили с пацанами после кабака у меня на хате добавить, блоховозки так развылись, что мама не горюй! Я одной шкуру салютной ракетницей подпалил, ух, как завизжала!
– Кто тогда у вас в гостях был?
– Кабан, Киря, Моня…
– Имена и фамилии, пожалуйста.
– Фёдор Кабанов, Кирилл Михеев и Дмитрий Шулерман.
– Хорошо, проверим… А почему крысиный яд взяли? Собак обычно травят… – Портнов вытащил из-под стакана с ручками свёрнутую вдвое бумажку и прочёл: – Метоклопрамидом или дигиталисом…
– Да какой попался, тот и взяли! Псина, она та же крыса, просто большая! …Закурить можно? Благодарствуем!
Окурки «Беломора» воняли в пепельнице. Бубнёж следователя усыплял, дурацкие, не относящиеся к делу вопросы шли один за другим. Даже в ручке стержень исписался – пришлось новую доставать. Скорее бы в камеру, покемарить!
– Во сколько вам звонил Шулерман 17 января?
– Днём, вроде… Перед тем, как Настька приволоклась… Не помню точно…
– И о чём беседовали, тоже не помните?
– Смутно… О бабках вроде говорили! И о бабах! – заржал Василий. – Мы же всегда о них говорим!
– Верно, но давайте всё же точнее. Итак, Дмитрий звонил в 13:18, и о женщинах, действительно, разговор шёл. Особенно об одной… К счастью, нам предоставили запись этого разговора.
Костлявый палец ткнул кнопку магнитофона. Вася услышал гнусавый тенорок Мони, который интересовался, всё ли в порядке с продажей Моржового хрена? И собственные слова: «С мамкой я на днях решу!»
Во рту мигом пересохло. Взор Портнова неожиданно проткнул насквозь, а зловеще качающаяся лысая башка напоминала теперь не белоголового орлана – отвратительного стервятника, который прилетел жрать падаль. Причём кучей мертвечины оказался сам молодой бизнесмен.
– Итак, что мы имеем? – сыскарь уже не бубнил, лязгал металлом, словно неотвратимо прущий на преступника танк. – Компания «Дорстройсервисмонтаж» 21 декабря 1999 года получает подряд на строительство второй полосы федеральной трассы по окраине посёлка Коржево. Информация об этом опубликована только сейчас, но сотрудник отдела маркетинга Шулерман уже 22-го поставил в известность своего приятеля Бабакина. Между прочим, ранее судимого за грабёж. И, с очень большим трудом отделавшегося условным сроком.
Ночью, 1 января 2000 года, Бабакин в компании Шулермана, Михеева и будущего фигуранта дела о массовом убийстве в ресторане «Сытый пеликан», дважды судимого бригадира Чернореченской криминальной группировки Фёдора Кабанова, внезапно решил стать догхантером. После чего приобрёл большую порцию яда, но не собачьего, которым человека убить не так просто! Вы закупили смертельно опасную для людей крысиную отраву на основе сульфата таллия! А шприц даже покупать не пришлось – наркоманы в подъезде вашего дома их регулярно оставляют!
– Я не травил! – Василий вскочил с табуретки, отпрыгнул к стене, запнулся и плюхнулся задом на паркет. Истерично завизжал, от страха уже не соображая, что несёт. – Это всё Настька! Подслушала, сука! У меня окно было открыто!
Взгляд следователя переполнился таким омерзением, как если бы изо рта, вопящего на полу существа, полезли трупные черви.
– В тридцатиградусный мороз? Ваша сводная сестра, находилась в тот момент у Ярославского вокзала, где, кстати, спасала человека! Как она могла слушать разговор с другого конца города? – Выйдя из-за стола, Портнов поднял трясущееся тело за шиворот и прошипел в искажённую ужасом рожу. – У тебя минута на явку с повинной, гадёныш!
*****
Коржево бурлило, и было с чего! Тихая Настюшка внезапно оказалась едва ли не главной богатейкой села, получив всё имущество мачехи. Ваську, как убийцу матери лишили наследства, а иных прописанных в законе кровных родственников у Бабарихи не осталось. Даже двоюродных правнуков.
Юристы «Дорстройсервисмонтажа» попытались запугать девчонку. Мол, шоссе – стратегический проект, и если фельдшерка не согласится на их цену, государство, по причине военного времени, отберёт даром!
Обломились. Настя, а с ней и дед Коля, вообще разговаривать со строителями не стали. От их имени выступил некий риэлтор и бесцеремонно явился в кабинет самого генерального директора. Заплатить пришлось чрезвычайно дорого. Хотя генеральный тот ещё зверюга – с самим Березовским на короткой ноге!
Тогда же в селе появился умопомрачительно элегантный гладко выбритый пожилой джентльмен при костюме-тройке и тросточке с белым набалдашником в виде головы пуделя. Зашёл в медпункт, поговорил с Анастасией и более не появлялся. Проводив его, девушка аж светилась изнутри, и вскоре тоже покинула село навсегда. Успев напоследок раскрыть соседям своё гнилое нутро.
За день до настиного отъезда, из московской больницы, после очередной неудачной операции, вернулся Митька. В день начала штурма Грозного и отравления Бабарихи он попал в замес чернореченских с белозерскими в «Сытом пеликане». Пуля застряла в позвоночнике, и вердикт врачей гласил: дорогая операция за границей или инвалидная коляска до конца дней.
Когда отец Илларион привёз шурина во двор к Насте, там суетились пьяненькая Петровна да главная коржевская сплетница Клавка Дындыкина. Шипя друг на друга, тётки грузили в тележки оставляемую хозяйкой посуду. Увидев, кто появился, притихли – зрелище было жутковатое. От неподвижности Дмитрий сильно растолстел. По белёсому одутловатому лицу катился градом пот. Боль от намертво впившейся в хребет пули не оставляла его ни на секунду.
– Что, хорош? – криво осклабился недавний первый красавец деревни. – Бросила меня Марго… Примешь… такого?
Ничего не ответив, Настенька с удивлением подняла на Иллариона ласковые голубые глаза.
– Обидела я вас, наверное, батюшка… Раньше пирожками угощали, а теперь риткины объедки предлагаете!
Так и уехала, злыдня, не дав калеке ни рубля! Не зря бабы шептали: отравила она Анфису, безвинного Васятку засадила и наследство прикарманила!
*****
– Признаю: девочка лучше, чем я думала. Скромная, воспитанная, одета со вкусом… Для внезапно разбогатевших это редкость. Картины вообще прелесть! Действительно, похоже на того грузина… Как его твой дядя назвал, когда с её хутора вернулся?
– Пиросмани. Рад, что ты согласилась с мнением замдиректора Третьяковки.
– Мы не дизайнера интерьеров нанимаем! Да, она спасла жизнь Саши и мы помогли ей. Без твоего риэлтора дорожники обобрали бы простушку, а сверх того дядюшка сделает из неё модную художницу. Долг закрыт! Сын обязан понять: она не из нашего круга!
– Дорогая, ты не забыла про завтрашний праздник?
– Какой? Серебряную свадьбу мы отметили три с половиной года назад.
– Завтра тридцатилетие того дня, когда я вытаскивал с танцулек некую пьяную в хлам гопницу. Расфуфыренную, как попугай, визжащую и норовящую выдрать волосы столь же боевой сопернице. Не помнит ли моя прекрасная леди, как звали ту бешенную кошандру? И почему я предпочёл её всем приличным студенткам, которых мне подсовывали родители?
– Сволочь ты, Сенька – так бы и врезала! Но всё равно чует сердце: девица охотится за деньгами нашего сына! Не зря, едва увидев, назвала ему адрес, по которому он её потом нашёл.
– Да, попросила подвезти за двести километров в сарай с козой. И направила на мальчика того алкаша с грузовиком. Узнаю мою мамулю: «Твоей лимите только московская квартира нужна!»
– Это другое!
– То самое! Ладно, пусть я ошибаюсь и перед нами коварная хищница. Так вот: в случае развода она получит исключительно подаренные ей тряпки да бирюльки. Потому что дом, который мы подарим молодым, останется записанным на меня. И его бизнес тоже.
*****
– Что за ужас ты творишь? – подойдя сзади к стоящей у мольберта молодой жене, Саша нежно поцеловал её за ухом. – Всегда пасторали сельские рисовала с коровками и котиками, а тут настоящее чудовище! Сон плохой видела?
– Нет… Просто… Вчера утром… Когда тест показал беременность и я ездила в консультацию, разговорилась с одной женщиной. У неё родственник подруги сидит вместе с Василием, представляешь?! Рассказывал, что брат очень зол на меня и грозит, как выйдет, отомстить. Сашенька, мне страшно! Может, за границу уедем?
– Стоп! Ты будущая мать моего ребёнка и член нашей семьи. Тебе больше никогда не будет страшно, и мы не станем бегать по миру от всякой мрази! Завтра поговорю с отцом…
*****
Глядя на сидящих перед ним священников, Портнов едва сдерживал ухмылку. Худенький отец Диомид едва доставал до плеча Иллариону и весил соответственно. Интересно сколько из могучего сельского попа можно выкроить пастырей грешных душ колонии строгого режима №10? Пожалуй, не менее двух, однако упорства батюшке не занимать. Не пожалел денег на дорогу почти в четыре тысячи километров из Алтайского края. Сперва в Коржево, к старинному приятелю по семинарии, а затем в этот кабинет.
– Значит, вы уверены, что Бабакин не убивал свою мать? Лишь потому, что он в этом клялся? – следователь скептически поморщился. – Простите, неубедительно! Строить из себя невинных овечек – обычное дело для заключённых. Общаясь с ними уже шестой год, можно убедиться уже не раз…
Маленький священник на мгновение смутился, но затем поднял голову и твёрдо взглянул в сонные после нескольких допросов глаза собеседника.
– Василий твёрдо встал на путь исправления, и его душа стремится к Христу, но кроме того… Он спрашивал меня: зачем ему убивать мать, которая любила его всем сердцем и ранее отдала все сбережения, чтобы сын получил условно по первому уголовному делу? Эта женщина с удовольствием продала бы участок! Обещя решить вопрос с матерью, он имел в виду уговорить её согласиться на сделку. Потому и купил те проклятые шоколадки!
– Областной и Верховный суды не сочли подобные аргументы существенными, – равнодушно процедил следователь. – Там полагают, что потерпевшая непременно потребовала бы свою долю, юридический-то владелец – она. Бабакин же хотел получить всё – он жаден чрезмерно. Уехав в Москву, за четыре года ни разу ничего не подарил маме, кроме отравленных конфет. Хотя, помогая отмывать финансы чернореченской группировки, имел денег куда больше нас с вами!
Несколько мгновений все сидели молча. Визитёры точно сгорбились, придавленные тяжёлыми, словно каменные глыбы, аргументами. И прежде, чем смогли возразить, последовали новые.
– Хорошо, пускай не он. Тогда кто? Векшина? Согласно вашим собственным показаниям, отец Илларион, это просто ангел небесный! Ухаживала за ненавидящей её больной женщиной, за сущие гроши работала фельдшером в деревенском медпункте… И, главное: никак не могла узнать, что участок, на котором жила с мачехой, государство готово выкупить за столь высокую цену!
– Настя, которую я знал с детства, никогда не пошла бы на подобное… – пробормотал Илларион. – Но недавно я увидел совсем другую… Впрочем… Она ему ничего не обещала…
Не интересуясь, что и кому не обещала бывшая подследственная, Портнов решил заканчивать душеспасительную беседу.
– Наверное, вы собираетесь добиваться пересмотра дела по вновь открывшимся обстоятельствам, хотя их и нет? Не смею препятствовать. Однако рекомендую учесть два момента.
Во-первых, Бабакина всё равно не освободят – позавчера ваш подзащитный погиб. Заключённый, всадивший ему заточку в печень, объявил, что не может дышать одним воздухом с убийцей матери.
Во-вторых, два месяца назад Векшина вышла замуж за старшего сына владельца Нацпромбанка Семёна Булавина. Поинтересуйтесь на досуге, с кем этот уважаемый предприниматель катался на прошлой неделе на горных лыжах…
Проводив нежданных гостей, Портнов мысленно поаплодировал самому себе. Попики напуганы и заткнутся. А он не дурак, чтобы пересматривать блестяще раскрытое дело, которое принесло столько приятного. Премию, благодарность в приказе и, самое важное, существенно приблизило его к вожделенному креслу начальника следственного управления областной милиции.
Впрочем, если поразмыслить для себя самого, в качестве игры ума… «Стройсервисмонтаж» незаконно прослушивает своих сотрудников и поделился той записью. Стало ясно: Бабакин знал о стоимости земли, по которой пройдёт шоссе, а Векшина не знала, выходит…
Да, возможно, ничего не выходит! Чёртов Моржовый хрен застил ему глаза, и он даже не отработал вторую версию. Девица зашла к Василию за конфетами, увидела пакетики с отравой и прикончила мачеху. Понадеявшись, что сводного брата посадят, и участок с домом и садом достанется ей. О ценности второго куска земли она тогда не думала! И не понимала, что и с первым рискует пролететь! У Анфисы запросто могла обнаружиться дальняя родня, которая имела больше прав, чем падчерица, и неминуемо оставляла её с носом! Надавить бы на сестрицу, как на братца, точно бы расколол, если действительно виновата, но теперь поздно.
*****
Персональная выставка Анастасии Булавиной-Векшиной в галерее наивного искусства «Дар», несомненно, удалась. Не только из-за капиталов свёкра молодой художницы, и даже не по причине её неяркой северной красоты, которой беременность неожиданно придала особую прелесть. Внимание привлекли и сами экспонаты.
Ценители сравнивали её и с Пиросмани, и с другими известными примитивистами. В то же время отмечая, что сюжеты некоторых полотен выглядели настоящими ребусами. Отвечая журналистам, госпожа Булавина-Векшина, скромно заметила, что она не литератор и выражает свои чувства исключительно красками. Если кто сильно захочет – непременно догадается. И о смысле самой загадочной картины «Расстрел глупого ангела» – тоже.
Рассмотрев её внимательно, отец Илларион догадался, почему на верху холста трогательную крылатую фигурку сбивает пулемётная очередь с церковной колокольни, а у ангелочка отсутствует верхняя половина головы с мозгами. Понял смысл нижней части полотна. Сбитый ангел, лишившийся крыльев, но с целой головой весело уходит вдаль мимо распятых вдоль дороги чертей. Несомненно, Анфисы, Василия и недавно покончившего с собой Митьки. Осознал, что скрытый в чёрном провале окна колоколенки пулемётчик – он сам и есть. Но почему над вратами храма нарисована вульгарная певичка в полном боевом раскрасе?
Ответ батюшка так и не нашёл. Либеральный искусствовед увидел на фрагменте обличение попов-стяжателей и прелюбодеев, а православный критик – глумление над Церковью. Всё оказалось гораздо проще. Попросив Иллариона показать картины знающим людям, Настенька заботливо завернула папку в газету с той самой певицей. А получив упаковку обратно, увидела, что фото находится на том же месте, и верёвка завязана таким же бантиком, как и раньше. Значит, папку не разворачивали, добродушный верзила в рясе – лжец, его советы – отрава, и строить свою жизнь надо самой.
Юрий НЕРСЕСОВ
Автор благодарит за консультации бывшего сотрудника военной прокуратуры Андрея Воробьёва и действующего военного хирурга Константина Линника.
