Автор: 16 сентября 1944 года глава СС и «госсекретарь» (выражаясь по-американски) Гиммлер во время личной аудиенции поручил генералу Власову создать «Российскую освободительную армию» (РОА). Отметим, что шёл (как сейчас) четвёртый год войны «высшей расы» против «недочеловеков», и перелом её в пользу СССР был уже далеко позади. Видимо, поэтому многие идеологические максимы нацистов пошатнулись, что рейхсфюрер не выдавал сперва своим, как всегда, спокойным, почти бюрократическим поведением. Однако выдал под конец беседы самой речью, которую, несомненно, согласовал до того со своим фюрером.
«Недочеловеки есть в каждой нации, – начал беседу Гиммлер. – Разница между вами и нами состоит в том, что у вас недочеловеки стоят у власти, а у нас, в Германии, я их посадил под замок». (Это он о ЦК ВКПб, которое на нацистских листовках 1941-го года изображалось с типично еврейскими носами, и самым «унтерменшем» среди них был, конечно, Сталин).
«Замок» — довольно туманное слово, типичный приём имперского бюрократа. И ведь не ложь! Но что там, «за замком» происходило — даже Власов не мог знать в полной мере, хотя ему устраивали экскурсии, где он и набирал своё триколорное войско.
К этому моменту в концлагерях на территории самой Германии, а так же на оккупированных ею территориях ежедневно (и ведь снова — как сейчас! причём СМИ даже этим гордятся — это же всё ещё антифашизм, мы ничего не путаем?) в газовых камерах и печах истреблялись тысячи стариков, взрослых и детей, причём взрослые были в работоспособном состоянии, в расцвете сил. Однако в картине мира расистов эти десятки и сотни тысяч, а как через полгода станет известно — миллионы человеческих жизней, оказались лишними. Физическим, плотским, генетическим хламом, не имеющим никакой ценности для того будущего, что «раса господ» представляла на территории СССР и других поначалу захваченных нацистами стран Евразии…
Власов назвал Гиммлера «самым сильным человеком в Германии», посетовал на «ошибочное представление» немцев о русских, на слишком жёсткую позицию германского руководства, которая, по его мнению, способствовала росту русского патриотизма. А потом попросил разрешения сформировать армию из русских военнопленных и рабочих.
Тут, конечно, Власов употреблял терминологию националистов — ключевого словосочетания «советский народ» (и «советский патриотизм» — принципиально интернационалистский, качественно выше стоящий, чем национал-патриотизм) не прозвучало не случайно. Он не хотел портить картину мира нацистской верхушки, он встраивался со своей к ним «под бочок».
Важно отметить, что отвечая в том же году на вопросы однопартийцев и солдат, во сколько Власов обошёлся Третьему рейху, Гиммлер прямо скажет, что сознательно сдавшегося генерала (в момент сдачи в штабной избушке он потребовал расстрелять свою ППЖ и охрану — чтобы не осталось свидетелей, — вот так он ценил и собственную любовь на войне) арийцы купили шнапсом, табаком и шлюхами. И характерно высокомерно рассмеялся при этом, чем вызвал овацию в зале.
Так смеялись нацисты над «низшей расой» в лице Власова — однако, конечно на аудиенции рейхсфюрер вёл себя с бывшим членом ВКП(б) обходительно. Этой фальшивой обходительности он посвятил на той же трибуне потом пару шуток: обещанная генеральская пенсия после победы, плюс пьянки и удовольствия продажной любви, плюс море чинопочитания, красивая форма да учтивые полупоклоны ординарцев, — вот и всё, чем немцы Власова убедили в верности его решения сдаться живым… Потому столько предательского «экспертного» рвения и инициативы проявлял экс-советский генерал:
«Господин министр, если бы сейчас я получил в своё распоряжение армию, состоящую из моих соотечественников, я пошёл бы с ней на Москву и помог успешно завершить войну. Да я бы мог завершить её просто по телефону, потому что говорил бы со своими друзьями, сражающимися на другой стороне».
Интересно, по каким адресам и когда собирался звонить воюющим «на той стороне» Власов, он же прекрасно знал, ещё в дни обороны Москвы, что на побывках (в лучшем случае!) они бывают не долее суток. Однако его праздной угодливой риторике, как и ему самому рейхсфюрер прекрасно знал цену. Итог беседы подвёл Гиммлер: вот вам две дивизии, чин генерал-полковника, право на формирование комитета плюс ряд условий.
Борьба с большевизмом – раз, Россия в границах до сентября 1939 года – два, отказ от Крыма – три, казакам – собственное правительство – четыре, нерусским народам – широкая автономия – пять.
У казаков был «писатель», в прошлом беляк, а теперь эсэсовский воевода Краснов да ещё Шкуро — это их требования (ох, как много у этого сословия было ненависти к большевикам и «мужикам», как они по-своему именовали бедноту, «унтерменшей», — за сугубо пролетарское, справедливое расказачивание!)… За «нерусских» замолвили словечки Султан-Гирей (имеющий на Соколе памятный камень сотоварищи возле Храма всех святых) и иже прочие коллаборационисты с ним.
А вот кто ходит в 21-м веке в эту церковь поминать «невинноумученныхъ от безбожников-большевиковъ».
В остальном — ничего в пяти пунктах не узнаёте, товарищи, — позже, через полвека осуществлённого под теми же тремя полосочками? «Парад суверенитетов» ельцинский — это полная противоположность ведь праву наций на самоопределение. Ленин закладывал в эту формулу «цемента СССР» диалектическое понятие «свободы ДЛЯ» (объединения республик, где победил пролетариат), свободы при объединяющей нации социалистической собственности и деятельности. Гиммлер же, как ницшеанец и идеалист поневоле, говорил о «свободе ОТ» — и это уже было отступление нацистов от изначальных планов тотального истребления «унтерменшей» не территории СССР концлагерными и прочими методами. Заполучив аналогичных Власову коллаборационистов и среди чеченской, ингушской, крымско-татарской знати, нацисты видели разрозненный «антиСССР» на месте добровольного союза народов, строящих коммунизм. Ибо порядки-то они возвращали на оккупированных территориях черносотенные, дореволюционные, что точнейшим словом подметил Сталин 6 ноября 1941 года на станции метро «Маяковская».
Теперь, потеряв в войне немало человеческих и прочих европейских, а не только германских ресурсов, нацисты рассчитывали при успехе триколорного прозелитизма (переманивания «совков» в «старую веру» — чему на оккупированных вермахтом территориях весьма способствовала РПЦ), если Власов сумеет повести за собой не только пленных и всякую белоэмигрантскую шушеру, — сделать бывший СССР сырьевой колонией, поставляющей высшей расе и Третьему рейху человеческие и прочие ресурсы… Снова — ничего не напоминает? Правда, тогда не было таких богатств газа, которыми нынче громко на ТВ хвастается и не знает кому и куда дешевле запродать одна «национальная» корпорация, финансировавшая до войны любимый футбольный клуб Гитлера «Шальке»… КНР по «Силе Сибири — 2» хочет получать газ по внутренним ценам РФ, например, и своего добьётся…
«Власов был горд и очень оживлён. Теперь у него такое же соглашение, как у Черчилля и Сталина» — писали германские газеты после этой встречи…
Однако эти запоздалые хитрости нацистского руководства не изменили хода войны. Немалую роль сыграло и запоздалое, но важное открытие второго фронта союзниками. Однако Красная армия с собственной силой и скоростью наступала на запад и громила «лучшую армию мира» уже за пределами СССР, где Власов и власовцы могли быть полезны нацистам разве что в роли карателей, выполняющих самую грязную работу. Этим они и занимались в Чехословакии, где Власов был взят в плен союзниками и затем пойман на советском блокпосте при перевозке в кузове грузовика. «Телефонный мошенник» трусливо свернулся калачиком под брезентом, но его заметили и тотчас узнали по характерному «керенскому» бобрику.
Менее, чем через два года в виду общеизвестности преступлений его и таких, как он, 2 августа 1946 года военная коллегия Верховного суда СССР приговорила Власова и его приближённых к смертной казни через повешение. В тот же день в Москве на Лубянке приговор был приведён в исполнение.
Евгений ИВАНОВ
От редакции: Всё верно и весьма познавательно местами, однако всё же мы не можем не поправить существенной ошибки. Кстати, ошибка говорит и о том, что либеральные антисоветские мифы закрались в умы вполне советских по ходу их мысли (на основе знаний) граждан. «На Лубянке» просто территориально негде было бы соорудить виселицу! Разве что на крыше нового её, щусевского здания, в котором располагалось КБ Беломорканала ранее, — ведь крыша была изначально спроектирована как прогулочное пространство. Туда немногих заключённых внутренней тюрьмы доставляли на лифтах (см. роман «На островах Гулага», автор — Евгения Фёдорова). Но это нонсенс.
Итак, откуда эта «деза», что на Лубянке вообще приводили приговоры в исполнение (хотя, и сами приговоры выносились не там — там только шли допросы, как известно и многих источников)? Хвостик мифа выловить не так трудно: единственный раз, когда приговор был приведён в исполнение в тех краях (но вовсе не во дворе здания КГБ будущего — он слишком мал), это в мае 1937 года. Только это другая сторона площади Дзержинского — Никольская. Вот там, как гласит ещё один, более ранний миф, «под памятником первопечатнику» якобы находилась «расстрельная камера»…
Несомненно, эту бредятину множили такие «правдолюбы», как Солженицын — однако маленькая фактическая основа у обоих мифов была — там, не не «под» памятником, а далеко за ним, просто во дворе здания суда Московского военного округа был расстрелян Тухачевский (под грохот заведённых моторов нескольких грузовиков — дабы не смущать мирного населения, однако кто-то снаружи всё же услышал залп, и затем воображение антисоветчиков раздуло этот эпизод до «расстрельных камер Лубянки»). А казнён-то был всего один военачальник, который стал главным стартовым фигурантом военно-фашистского заговора, о котором позже, в 1938-м много рассказал и Бухарин, — чем, собственно в сознании автора замкнулась цепь казней предателей «на Лубянке».
Но Власова, Краснова, Шкуро и ещё ряд «патриотов России без большевиков» — казнили во дворе Бутырок. И это был исключительный случай, ведь в СССР тогда отменили смертную казнь. Поэтому виселица имела временный вид.
