Автор: Полвека исполнилось легендарному альбому Pink Floyd “Wish You Were Here” (Если бы ты был здесь). На момент начала записи пластинки ансамбль находился в состоянии, близком к творческому кризису. По выражению гитариста Дэвида Гилмора, «следовало определиться, кто мы: музыканты или бизнесмены, и зачем мы вообще в этой сфере?» Процесс записи был генерирован Роджером Уотерсом (басист PF), предложившим определенную концепцию с тем, чтобы тема «Бриллиант» (или алмаз) начинала и завершала диск.
Гитарная партия в этой вещи была записана Гилмором в студии, предназначенной для записи оркестров, что придало ей атмосферность.
Четыре ключевые ноты песни, придуманные гитаристом, послужили вдохновением для Уотерса при сочинении композиции в целом. «Shine On You Crazy Diamond» была посвящена гитаристу и основателю PF Сиду Барретту (Роджер Киф Барретт) и его драматической участи*.
Ник Мэйсон (барабанщик PF) прямо рассуждает обо всем произошедшем с группой и Барреттом, анализируя события:
«Можно спорить, что Сида погубил звукозаписывающий бизнес, но, полагаю, его погубили мы. Он не хотел участвовать в Top of the Pops, для него было комфортнее выступать перед небольшой компанией посвященных, а не перед огромными толпами или на ТВ. Но мы стремились к известности. Хотя на самом деле высокое место в хит-параде и прочие признаки славы – это не такое волнующее событие, как может показаться. Я помню разочарование от участия в Top of the Pops…»
При финальном сведении (5 июня 1975 г.) «Shine On You Crazy Diamond» сам Барретт по некоему сверхъестественному совпадению возник в студии. Первым его узнал Гилмор, а когда осознание того, кто перед ними, пришло ко всем остальным, то, по воспоминаниям продюсера Б. Хамфриза, «все были ошарашены»: настолько разительно он изменился…
Дослушав песню, Сид сказал (несмотря на то, что альбом был уже практически завершён), что если понадобится его участие, то он всегда готов помочь. На этот же день была назначена церемония бракосочетания Гилмора, и позже Сид присоединился к гостям, празднующим свадьбу, и побыв некоторое время в кафетерии, не попрощавшись, ушёл.
Альбом к тому времени был уже практически закончен, поэтому внезапное появление Сида Барретта не оказало влияния на музыку и текст. Единственно только, в конец диска была добавлена мелодия из песни «See Emily Play» (1967 г.), наигрываемая Райтом в течение нескольких секунд. С тех пор никто из участников Pink Floyd Барретта не видел, вплоть до его похорон в 2006 году.
Следующие песни пластинки — «Welcome to the Machine» и «Have a Cigar» освещают изнанку звукозаписывающей индустрии, перемалывающей музыкантов и выплевывающей то, что от них остаётся.
Одна из основных мыслей заглавной композиции – о «перемене роли статиста на войне на главную роль в клетке».
Сам Уотерс подчеркивает, что предпочитает «быть статистом в бою, в окопах, а не отсиживаться в штабе или отеле». Гилмор замечает, что «Wish You Were Here» — абстрактная вещь, но при этом, слыша её, он не может не вспоминать о Барретте.
Заключительная часть «Shine On You Crazy Diamond» отмечена выдающимся исполнением клавишника Ричарда Райта, задействовавшим рояль и орган «Хэммонд», а в звучании синтезатора есть нечто потустороннее.
Райт и Гилмор называли «Wish You Were Here» своим любимым альбомом Флойд. Для миллионов слушателей он остаётся визитной карточкой группы.
Обложка означает, что в иных отношениях человек сгорает дотла. Дизайн альбома создавался студией «Hipgnosis» Сторма Торгерсона.
Андрей ВЕТЕР
От редакции: *Судьба Сида Барретта для многих поныне остаётся загадкой. С ним ведь Флойдом записан-то был только один, первый альбом — «Трубач у врат зари» (1967). Весь тот бешенный и ярчайший заряд сюрреализма и, с этих позиций, иронически-критического взгляда на действительность (который потом достигнет апогея в «Зверях» и «Стене»), дал группе именно Сид. Считается, что группа вытеснила своего вдохновителя и создателя, во-первых, из-за того что он больше прочих увлекался «веществами» и бывал неадекватен, а во-вторых из-за принципиального нежелания его играть по правилам музыкальной индустрии.
Сам Барретт поначалу сохранял смертельную обиду на группу. В это состояние он впал после того как разок машина, в которой была вся группа и её аппаратура (тогда возили всё с собой), просто не заехала за ним по пути на своё выступление. Посчитали лишним в тот раз (а, может, знали, что он «под веществами» и потому не тревожили)… Так гласит легенда, ставшая частью образа группы в СССР ещё в 1980-х, когда она становилась известна широкому слушателю.
Как было на самом деле, вряд ли теперь интересно выяснять. Но сам факт визита Барретта в студию в 1975-м доказывает, что отношения с группой были вполне «контактными». Символизм визита Сида был в том, что посвящённый ему альбом и заглавная песня как будто и вызвали его самого из условного, закадрового небытия — а первая песня, вырастающая из гитарной блюзовой почти-импровизации, вся состоит из переживаний того простого, казалось бы, обстоятельства, как может изменить гения время.
Правда, только к феномену старения сводить тут проблему неверно — ведь в 1975-м все, включая Барретта, были молоды. Но солнечное сияние безумного алмаза (гения) всё же ушло из группы. Если послушать сольные записи Сида 1970-го года — простые, часто весёлые песенки про каких-то осьминожек, под акустическую гитару, — найти в них истоки некоторых композиций первого альбома, конечно, можно. Но увидеть масштабы, в которые развернулся Флойд без него — невозможно, в этом и загадка…
Вот именно об этом группа и сокрушается, причём сравнение взгляда гения после его угасания (а momentary lapse of reason) с чёрными дырами, конечно, описывает то, каким был Сид на старте этого коллектива, описывает контрастом… То, что он уходил (как и приходил) по-английски, неудивительно — ведь странность была его отличительной чертой даже в этом, бытовом. Группа отчисляла от своих гонораров в фонд Сида достаточно средств, чтобы он существовал безбедно (говорят, на таблетках, поддерживающих разум в более-менее нормальном состоянии, он жил до конца своих дней), но как алмаз он угас для них в 1968-м.
Интересно, что при всей авангардности и сюрреалистичности своих произведений, члены группы вели довольно консервативный и даже чопорный образ жизни к началу 1990-х. Есть один смешной эпизод в истории моей первой группы «Отход», который «роднит» её с Флойдом… Едва выпустив свой первый кассетный альбом в июне, мы раздарили его на кассетах, соответственно, ближайшим знакомым. Среди них был Виноградов — ученик математического класса нашей 91-й школы.
Так вот: он тем же летом, в июле был в Англии («по обмену», кажется, тогда существовали ещё такие практики) и, поскольку являлся одновременно нашим фанатом и фанатом Флойда, конечно, попёрся в гости к Гилмору, обнаружив его адрес в телефонной книге, по демократической традиции имеющейся в красных лондонских кабинках. Дверь открыл ему, однако, дворецкий (Дэвид гастролировал, что не вызывало вопросов), которому радостный чернокудрый Виноградов, отдалённо напоминавший тогда Сида конца 60-х, и вручил кассету, сопроводив её тирадой на доступной ему аглицкой речи — про то что рок есть и в СССР, и вот совсем молодая, школьная команда «Отход»… Полагаю, в особняке имелась специальная коробка для таких кассет. Но вот такой забавный неофитский факт «стука в дверь» летом 1991-го имел место…
Д.Ч.
