Автор: Роман Елены Залесской «Зелёные мили» попал ко мне в руки за месяц до презентации книги в Москве. В мае я участвовал в Ⅴ Международном литературном фестивале для детей и молодёжи в Астрахани. На книжной ярмарке, организованной в рамках фестиваля, я заметил современную военную прозу. Выбор пал на «Зелёные мили». Привлекла обложка и простые, но искренние стихи, открывавшие, по сути, сборник коротких рассказов о первых шагах главной героини как волонтёра.
По сюжету Елена − молодая разведённая женщина, энергичная, смелая. Она помогает бойцам СВО, собирая для них всё необходимое, и ведёт тематический канал в Телеграме. Благодаря поддержке подписчиков, с каждой поездкой ей удаётся привлечь всё больше гуманитарной помощи. Среди подопечных Елены − Аид, снайпер, который участвует в спецоперации на Украине. Героиня чувствует к нему особую привязанность. И это ещё один хороший двигатель для сюжета. Но автор концентрирует внимание на других персонажах и пытается их объединить в общей связке.
Тексты получаются длинные и запутанные. Так что будьте готовы встретить хаос мыслей, неубедительную последовательность событий, чрезмерную экспрессию и почти полное отсутствие описаний обстановки. Зато на каждой странице − мелодрама!
На сайте Фонда «История Отечества», где был опубликован материал о презентации «Зелёных миль», пишут, что эта работа повествует о том, как прошли первые два года СВО, о жизни в фронтовых городах. Слабо верится, особенно из-за весьма миролюбивого и далёкого от военных реалий начала, щедро сдобренного англицизмами и сленговыми выражениями: хайвей, мемы, чиллаут и всё в таком духе. Очень трудно читать. Приходится постоянно заглядывать в словарь или пропускать целые фразы. Могу лишь предположить, что современное, «экранное» поколение будет себя чувствовать как рыба в воде.
Тема хорошая, а вот подача далеко не литературная. Но не всегда. Встречаются зрелые мысли, даже с философской или религиозной подоплёкой. К примеру:
«Светает. Обгоняю колонны машин с буквами Z и V. Осенью я уже ехала здесь в Сочи и обратно, те же машины, те же пейзажи, но тогда в моей жизни ещё не было войны. Поэтому сейчас я понимаю на ней абсолютно всех. Кто за, кто против. Кто против, а кто в окопе. Кто за, но в Дубае. «Не судите, да не судимы будете»,− Матфей знал, о чём Он ему говорил».
Подобное я одобряю. Или, если уж совсем не быть снобом, выражусь проще: «Плюсую» − и хочу обратить внимание на предыдущие абзацы, где говорится о долгожданном звонке из зоны боевых действий. Чтобы было понятно: СВО как бы отрезало героиню от близких по духу людей. Но они ей регулярно звонят из-за «ленты» и делятся новостями. Диалоги живые, понятные: «Лена, привет! Это я, − сказала трубка знакомым голосом». Следом женское волнение и радость. И верится, что искренние.
Возможно, из-за желания излить душу поскорей автор романа спешит, пропуская связующие фразы: «…Я куда-то уезжала, просила подстраховать, встретить, просто кофе». На отрезке между «просто» и «кофе» можно было бы всего лишь поставить тире, но его нет. Диалог опустим, заострив внимание на предпоследней фразе, даже не знаю чьей (реплики не обозначены): «Обнимаю вас, до хруста костей». Звучит двусмысленно, вы не находите?
А вот: «Звонок «оттуда» как лучи тёплого солнца, как объятия, как тёплый плед у горящего зимой в бревенчатом дома камина» − звучит вполне сносно. Но ровно до момента, где «и темнота отступила, словно не выдерживая напора юмора». Впрочем, образ неплохой, просто непривычный. То же самое можно сказать о фразе: «Мы с мамой шатались от бутика к бутика, прирастая чем угодно, кроме вожделенной сумки».
«Привет, − сказала я ей. − Теперь ты моя.
Сумка ухмыльнулась в ответ».
Здесь каламбур. Образ не удался из-за отсутствия союза «словно». Это распространённая ошибка. Она не критична, но всё же неприятна.
Сумку потом продадут, чтобы купить гуманитарную помощь. Елена будет грустить, и это испортит её доброе дело. Но это произойдёт позже, когда она в одиночку, нарушая элементарные правила ПДД, съездит «за ленточку» и увидит, чем живут её друзья, штурмовики.
Несколько слов об этих ребятах-морпехах:
«Вал, незыблемый, как скала, упакованный в бронник, с автоматом наперевес. Он словно так и родился − в экипе штурмовика. Даже странно, что все годы до этого я видела его исключительно в штатском. На эмоции скуп, но радость выражается в крепости объятий − ровно так, чтобы не раздавить».
Тут, видимо, прячется отсылочка к ранее упомянутому хрусту костей. Но если серьёзно, то образ человека начинает вырисовываться. Да, пока схематичный, без внешности и привычек, но это придёт позже.
Грин, со слов автора − высоченный красивый мужик, чем-то похожий на гибрид Дольфа Лундгрена и Кевина Костнера, в одном из эпизодов пафосно курит кубинские сигары, поигрывая автоматом, и даёт ценные советы, как не выглядеть дурочкой на военном полигоне. Кто пустил необстрелянную журналистку в святая святых? Непонятно. Да и в таком контексте сравнение с американскими идолами не очень уместно.
Как мне кажется, никакая она не журналистка, а блогер-любитель. Впрочем, последнего автор не отрицает, давая в самом начале понять, что перед читателем среднестатистическая экзальтированная барышня без ярких литературных заслуг. Даже канал в Телеграме не ей принадлежит. Им заведует другая особа, но это не мешает «журналистке» бросить подёнщину и отведать экстрима. Елена на личном авто приезжает в Херсонскую область Украины, в курортное село Стрелковое, где то и дело пьёт кофе и нежится на пляжном шезлонге у Азовского моря, не особо вникая в наставления друзей.
На дворе стоит зима, очень тёплая, мягкая. Кровопролитные бои под Херсоном прошли. Украинское радио и телевидение не пудрит мозги местным жителям. И всё идёт ладно. «Убери оттуда танки и «Уралы», восстанови движение по правилам − и как будто ничего не было. Красиво, тепло. Рестораны работают, в магазинах есть всё». И дальше: «Наверное, потом это изменится, но пока так…». Это намёк, что с приходом наших законов цены взлетят, магазины и рестораны закроют и негде будет пить кофе?
Я решительно не понимаю автора. На чьей она стороне? Имеет ли она чёткую гражданскую позицию? Или условный мир и есть для неё счастье?
Героиня приехала на войну неподготовленная, она муссирует военную тему, называя бойцов своими детьми, что выглядит неубедительно. Ведь мать должна показывать детям хороший пример. Грин с Валом шутят, говоря: «Твоя фамилия −Дурко». Тут трудно с ними не согласиться, тем более что из текста непонятно, какова её цель: навестить друзей и близких или отдохнуть?
Вот они втроём гуляют по пляжу. Над морем лениво, почти касаясь воды, летят два патрульных «Аллигатора» − российских разведывательно-ударных вертолёта нового поколения. Парни разрешают гостье сделать снимки, а затем мастерят шезлонг, чтобы она могла с кайфом предаваться релаксу.
А между тем, когда троица отправляется в город (кстати, непонятно какой), они встречают на дороге пацанов в дырявых грязных бронниках и с игрушечными автоматами. «Им проще, − рассуждает автор, − Война у них начинается ещё с детских лет. Мастерят самодельные каски, подбирают выкинутые сношенные бронники и, как мы когда-то, играют в войнушку». Идёт другая, перевёрнутая жизнь, и героиня не делает снимки этих ребят, они ей не интересны. Ей подавай красивые виды и мощные вертолёты.
После двух «ходок» в Херсонскую область Елена чувствует себя матёрым волонтёром. Женщина попрактиковалась на военном полигоне с метанием гранаты, поняла, где и когда бывают воздушные атаки, как их пережить без ущерба и паники. Но те, к кому она успела привязаться, гибнут или остаются калеками. И к этому привыкнуть у неё решительно не получается. Ей говорят: «Не истери, раненым нужна поддержка, а не сопли». Логично. Но всем не поможешь, и тогда поддерживают «Воспоминания − единственное, что осталось у меня в этом неожиданном и непонятном вакууме. Я держалась за них, как держится за соломинку утопающий. Пытаясь не скатиться обратно в глухое отчаяние. И была там, где нужна. И с теми кому. Той зимой я впервые включила режим Скарлет О´Харры…»
Налицо очередной пропуск слова, после местоимения «кому». Сделано это для того, чтобы избежать повтора прилагательного «нужна», но ведь можно найти замену! И опять отсылка к западной культуре, на этот раз к центральному женскому образу романа Маргарет Митчелл «Унесённые ветром».
Чуть ниже, через несколько предложений автор напишет:
«Желая оградить меня от всего, что связано с войной и опасностью, Грин упустил момент, когда я на самом деле влезла в самое пекло…».
И вот тут справедливо будет сказать, что изнанка войны в романе «Зелёные мили» не показана. Тогда для чего он затевался? Для хайпа?
«Главный герой книги − любовь, которая абсолютно материальная вещь, её можно почувствовать, увидеть»,− объясняет Елена Залесская в аннотации, а на презентации новинки в Москве заверила собравшуюся публику, что проект некоммерческий. Пусть так. Но почему он выглядит настолько сырым и противоречивым? Книга, которая получила широкую огласку, была посвящена СВО и основывалась на личных отношениях автора с одним из участников группы «Ахмат». Речь идёт о, я так понимаю, Аиде. Это вполне понятный и цельный герой, неразговорчивый, скромный. Он вызывает лишь уважение, но я не понимаю, из-за чего до начала СВО они с Еленой поругались, что их связывало: просто дружба или нечто большее, почему он появляется и тут же исчезает со страниц книги, теряясь в толпе бессмысленных, проходных персонажей?
Неясно, на какую аудиторию книга была ориентирована − возможно, только на подписчиков интернет-канала автора.
«Молчание матом удаётся Грину, как никому другому».
«…мы все вместе огромной компанией летом пьём кофе в «Причале», вот осень, випка «Каро», «Фантастические твари и места их обитания», вот мы с Валом гогочем в Объекте…»
«Еду [на машине] быстро, очень быстро. До Джанкоя должна доскакать раньше ожидаемого…»
«Весна покажет, кто где срал. Кто где − показывает война, я немного переиначила базу».
После такого хочется обратиться к автору сих текстов по-свойски: «Сорян, но такая галиматья не должна называться литературно-художественным изданием». Мне обидно, когда коверкается русская речь, обидно за бойцов СВО, которых сравнивают с американскими кинозвёздами, обидно за слова представителя издательства «Яуза», который на книжной ярмарке в Астрахани сообщил, что военную прозу, в том числе и роман Елены Залесской «Зелёные мили», им навязали. Получается, кому-то выгодно рекламировать винегрет под соусом СВО? Я в негодовании и отчаянии. С этим надо что-то срочно делать, иначе наши парни, вернувшиеся с войны, нас не поймут.
Максим ЖУКОВ
От редакции: А в чём автор видит диссонанс гламура и войны? Или война ведётся не для укрепления существующего положения вещей и классов: того, чтобы бедные беднели, а богатые богатели, причём теперь и за счёт «новых территорий»? А богатству сопутствует гламур — паразитарное, формируемое неработающими людьми, наслоение в области культуры (именно в области, с культурой это путать не стоит). Это действительно свой, с ленцой господской, сленг, свой стиль — поведенческая поступь очень узкого круга лиц, эдакой прослоечки. Но разве сами «наши парни», заключившие «контракт с родиной» на миллионы рублей, что-либо имеют против нанимателей своих — миллиардеров, основных бенефициаров этой войны?
Обидно когда коверкается русская речь? Сорян, а само это бесполое, среднего рода, глуповатое «слово» из трёх букв — норм? Как и абсолютно чуждые не просто алфавиту, но и понятийности русскоязычной — «зэд» и «вэд»? Что ими зашифровано священно-скрепного? Это просто условные обозначения на военной технике были (зюйд, вэст), которая «ехала на учения»…
Сорян: Шафран и Симонян…
Отчего бы не называть войну войной? Что-то экзистенциальное для власти миллиардеров расшатывается от этого? Длится трёхбуквенное уже почти как Великая Отечественная война — не наводит это обстоятельство на мысли определённые? Мы вот называем войну войной с 2022-го года, смело, ещё прежний главред не побоялся, и был прав. Открываючи у Сретенских ворот «Храм новомучеников — жертв коммунистической идеи» критиковавший в 2017-м большевиков за «разрушенный в 1917-м хрупкий гражданский мир» господин, олицетворяющий правящий в РФ класс — показал, что может быть нечто и пострашнее, и куда разрушительнее в материальном и ментальном плане, чем гражданская война. Внутриотечественная для нас, советских, война… А для «крышуемого» им списка Форбс расеянского — мать родна:
Речь коверкается глашатаями войны, которые гребут миллионы за свой радиотрёп, — Соловьёвым, например, в «Вестях»… Менее высокооплачиваемым Баранцом… Откровенный его мат звучит в радиоэфире «Звезды» для миллионов ушей. Матерящиеся уверены: «война всё спишет!», царь всё простит. Эфирный мат и хамство сикофантов и клевретов — это как, лучше или хуже, чем непечатные выражения у гламурщицы Залесской? Шафран, не вылезающая из бутиков, но бухтящая теперь голосом обиженного ёжика про «национальные интересы России» и, конечно же, про «отвергнутую большевиками традиционную русскую школу» (это гламурная дура — про ликбез в 1920-х и тысячи новых вузов в 1930-х???) и ещё одна патриотка — Симонян… Вот в этих персонажах ничто вас не коробит, Максим? Они всегда ведь такими были? Или это тоже такая мобилизация (и тоже за бабло — но несоизмеримо бОльшее, чем имеют контрактники, конечно — иерархия): из бутика, из беленького «Порш-кайена» с Рублёвского шоссе — в БМП да в ДНР, в «национальные интересы»?
Да, сия прослоечка любит комфорт и мирное прозябание в микромире, оборудованном сверхновыми гаджетами… А другая техника, куда не тыкают пальчики с накладными ногтями, рушит тем временем советские города, города построенные русскими и украинцами вместе — для дружбы, а не войны народов… Чтобы расеянская прослоечка и правящий класс ощущали себя ещё защищённее от низов, ими ограбляемых совершенно легально, — прибавочной стоимостью.
Чтобы понять не просто отсутствие диссонанса, но глубокое родство гламура и войны, голливудчины и «зэдовщИны» — не обязательно читать чью-то (не пролоббированную ли очередным Тимуром Ивановым?) прозу. На американизированную форму посмотреть достаточно, на манеры контрактников. Да, война — это тоже бизнес!.. Залесская и её лоббисты продают книгу о войне, а они себя продают капиталистическому государству — в чём проблема? Кто против? «Деньги не пахнут»… Ругали реформы Сердюкова в армии, перевод на контрактную основу, за продажу им и его любовницей, воровкой Васильевой земли под военными НИИ и вузами ругали — так вот же, не зря старались! Родилась эта новая, давно не Красная, не Советская, с пополам разрубленной пятиконечной звездой, армия — и за бабло позавчерашняя братва ею и рулит.
Что-то тут не похоже, считаете, на действительность, Максим? В 90-х у авторитета Кумарина в Питере были только джипы, «боевые машины братвы», — теперь у тех из «питерских», кто пошёл дальше, у «Михал Иваныча» и всей его силовигархии — боевые машины пехоты, используемые точно в тех же целях: «отжать» угленосный регион. И заодно «почистить карму», патриотического пиара ради — а то в 2012-м сильно подпортили её оппозиционеры скандированиями в высочайший адрес… Вором называть смели, скандировали на площадях Москвы святотатское, портреты Его рвали на сценах, нехристи!.. Но нынче-то совсем другое дело. И Савл стал Павлом, и гламур погрузился в военный романтизм (сущностно им же, а не патриотами, и порождённый).
Д.Ч.
На фото — выпускной в Харькове, 2022-й
Дама с кофе в шезлонге посреди внутриотечественной нашей войны — образ (финальный?) постсоветского апокалипсиса, возвращение сугубого индивидуализма «пресыщенной героини» и смерти советского «Всечеловека». Отсюда и это американство, не только заимствованное из образов — понятий Голливуда, но и автохтонно е, ибо оно американство — и есть культ индивидуализма, абсолютно противоположное «широте русского духа» по Сталину понимаемому. Остаётся надеяться, что та же закономерность, которая привела к смерти этого духа, возродит его вновь.