Автор: Давненько не публиковали мы верлибров. Может это иному читателю показаться дискриминацией стиля даже…
Вообще, есть распространённое дилетантское мнение, что авторы, пишущие белые стихи, верлибры, стихи в прозе (всё это разные каноны/стили/формы) — просто не имеют чуткости к рифме. Эдакая глухота к некоей мелодике им вменяется… А отсюда, мол, и строка разрастается, и вообще, неясно, почему это стихами называть нужно…
Это не то, чтоб суждения недоброжелателей, но вот нечутких к самим верлибрам снобов-силлаботонистов — да! Тех, кто привык к канонам «италийского стиля», к мелодике и закономерностям которых окончательно приучил русскоязычного читателя А.С.Пушкин.
Увы, консервативным временам/настроениям сопутствуют консервативные формы. И если рубеж 20 и 21 веков характеризовался появлением уже у широкого читателя, а не только в кругах поэтов, чуткости к верлибрам (а любые культурные практики измеряются количественно, возникают из привыкания и даже подразумевают оное, то есть требуют длительности определённой), то годов с десятых эта чуткость стала уступать место нетребовательной простоте силлаботоники (рифмы). Пресловутая стабильность… И смыслы тут устойчивее, в ячейках рифм. Верлибр же решает проблему иначе — границы смыслов тут размытые, многословие позволяет, здесь — не графика с чёткими контурами, а, скорее, акварель… Можно было бы провести мысль/параллель о сложности форм и времён — что описанию незнакомой, новой действительности и соответствуют более сложные формы стихосложения. В самой этой эмпирической аккомодации языка, ритма, созвучий как бы и выражается процесс восприятия…
Ольга Артемьева, уже знакомая читателю «ЛР» не только как поэтесса, но и как культур-треггер, начала писать как раз в те годы, что ныне называют переломными (чтобы не сказать точнее — а точности боятся потому, что времена те не прекратились, тогда установившись, их не припудрить «традиционными ценностями» и попсовыми рифмами — их рельеф это базисное, неизгладимое нечто), во второй половине 90-х.
Стиль её узнаваемо эмоционален, ироничен, артистичен, немного даже театрален. В нём есть что-то от розыгрыша обычно, но розыгрыша без потехи — в жесте её резкость и (иногда) эпатаж это способ привлечь внимание, смахнуть шоры… И когда внимание сфокусировано, а понимание парадоксально достигнуто, тотчас гротеск и сумбур сменяются нежностью, прозрениями, откровениями, искомой (первым жестом) и найденной через сложные созвучия и смысловые переклички гармонией. Стихи Артемьевой нужно читать быстро, но так, чтобы не пропустить межстрочных созвучий, которые не всегда очевидны, улавливаемы с первого раза.
Д.Ч.
***
Когда наступает зима
Собака лежит на полу.
Когда наступает зима
Стучат соседи по трубам.
Во мглу
телевизор летит
Домашние, кажется,
спят.
А я рефлексирую
вновь
Над фразой
"Полвека назад".
Куда-нибудь,
выпить чайку.
И спать...
пока спать хорошо.
***
Стихи это что-то такое личное,
а вы наизнанку себя, рубашкой вверх!..
Главные слова, такие важные, птицей смеются,
рвутся, бросаются, ровными кажутся этим для тех:
переходящим через дорогу, перелетающим океан,
у подножья горы молящимся Богу, с прикусом я сам,
для проституток и ангелов, для диких степных орлов,
для притворившихся камнем, для не находящих слов,
для стаи собак Гоанских, и для старинных надгробий.
Главное, да, главное: своим оставаться героем,
слабостью не питаться чужих и как будто лишних,
с толпой не мешаться и не превращаться в прах пустоты столичных.
Время сквозь шпиль пирамиды, только Орфей наблюдает,
в золото камня сквозь небо кто-то снова влетает.
Орфей
28.09.2016
***
Ещё раз о любви. Смиренные, постойте!
Взлетает облако покрытое шатрами,
озёрами глубокими,
коврами,
деревьями с растущими словами,
песками,
волнами,
и миражами, напоминающими древние постройки,
над кажущимся видимым летают
орлы и ястребы
и сонмы насекомых!
Забытые наречья вырастают,
цветами в кронах на платанах, клёнах.
- Так близко к солнцу! Не сгореть!
- Не бойся!
Из века в век легко перелетает их облако,
но иногда сгорает и не коснувшись солнца.
15.09.2015
***
В сером сердце живёт печаль, с ней соседствует радость и между строчек
чьё-то вечное "здравствуй-прощай" и - промежутки для точек.
Мне приснится сегодня похожий сон, в нём медведицы-льдины, ключи и пряжа.
Уважаемый, милый, родной почтальон, бросьте писем и это туда же!
Быстрокрылые вечно куда-то спешат, я ползу черепахой, не видно края.
Чудо-вывески шепчут, орут, говорят: "Да-а! Ты такая!"
В быстром ходе событий прорезалась брешь, вот ещё одна крутится, вьётся, маячит.
Мне сценарий несут, моя роль, моя речь... Нет, а можно всё переиначить?
Переправить, перенести, убедительней будет, смотрите сами...
Режиссёр обессилел, устал и помреж, оператор седеет большими усами.
Я за ветер хватаюсь, за гул огня, за спасательный штиль, за чудо слова.
Снова здравствуйте! Вот и я... Да, готова.
27.09.2016
***
Пиит лежал в снегу и грезил днём, случайностей к себе не подпуская.
Сама природа думала о нём, снег согревал, ласкал и таял.
А он курчавой головой в плену своих абсурдных кающихся мыслей,
Следил за звёздами, всё глядя на одну, он без неё себя уже не мыслил:
Исчезнет, упадёт, а с ней исчезну я, под талою водой, под кромкой льдины.
Вот холст передо мной, а я свинья и все мечтания мои непобедимы.
Пусть вразумит меня Господь! Но я во мгле! Что ветер воет, кто здесь переводчик?
В такую глушь, в неясные места, нет лошадей и заболел извозчик...
Сдавило грудь, а шапочки шнурок напомнил о давно ушедшем детстве.
Звезда мелькнула. И мелькнула мне! Из сожаления или из мести?
- Володя! Детка, сколько можно спать?!- сквозь тишину, разрушив гул молчанья.
- Я вырос, мама!
- Что, опять?
- Я снова, мама, вырос!
- Мальчик, чаю!
Август, 2016
***
Коля с детства боялся медведей, Маша с детства боялась индейцев,
А Григорий Петрович скрежет мела принимал очень близко к сердцу!
Валечка дико страдала от бабочек, Ванечка мучался от паутины,
Замирало сердце Петровича от запаха нафталина!
Хохотала над страхами Леночка:
- Хватит дёргаться, вы уже взрослые!
Бесстрашная, сильная девочка с тяжёлой мужской поступью,
Длинных волос россыпью, с большими пустыми глазами.
- О чём вы вообще думаете? Боритесь со страхами сами!
Страхи столпились за Леночкой, жёсткой печатью мести:
- Мы тебя с кем-то спутали! Будем работать вместе!
Мы тебя забаррикадируем, будешь на нас вкалывать,
всё, что хотим, с тобой сделаем, сильно ты будешь плакать!
Бедная, бедная Леночка! Смотрит на красную ленточку,
а это змея ядовитая ползёт по дачной скамеечке.
Случайно никем не тронута - бац! И лопнула ваза.
Вдруг в тишине ванной комнаты музыка из унитаза.
Леночка, смелая девочка! Стали шалить нервишки!
И никому не расскажешь, будут смеяться мальчишки.
Будут не верить девочки, бабушка удивится.
Страшно представить девочке близких печальные лица.
Страшно спуститься на улицу, жутко остаться дома:
- Будут звонить, нет меня!
- Не подходи к телефону, - шуршат обои в прихожей,
На потолке лампочка не светит, мигает истошно:
- Леночка, пакочка, мапачка!!!
Леночка, сильная девочка! У Лены есть идея!
Я буду двигать время, перевирать, где я.
Стану я дикой кошкой, вырасту не разберутся, кто эта странная девушка,
Лена, Лючинда, Люся...
Я переоденусь в красное, стану носить парики, никто не узнает Леночку,
Сгниют они от тоски, запутавшись перепутают и не успеют понять.
Леночка, милая девочка! Где же ты? Дай обнять!
Леночка
31.08.2016
***
Праздничному утру не хватало суеты Московского вокзала, снега над ликующей Невою,
барабана - бубенцов - гобоя, чаек поздоровавшихся в небе, площади свободной от причин,
Ожидания тебя с тобой одною, кружева чужих морщин. Девушек разбрасывающих розы,
неоткрытой почты на столе, и протянутой товарищем матросом грубой папиросы в серебре,
Лошади, сбежавшей с постамента, школьников, дерущихся в снегу, на часах без четверти момента, машущих людей на берегу.
15.04.2015
