Автор: 1
У поэтессы были невероятно красивые и стройные ножки. Они хорошо сохранились в моей памяти. Да и вся она, поэтесса, сохранилась: яркие глазки, вздёрнутый носик, пухлые губки, стройная фигурка, летящая походка (а ля артистка Селезнёва из фильмов Гайдая – мечта советских юношей времён развитОго социализма).
А из её стихотворений в памяти – ни одной строки. Хотя я до сих пор наизусть помню и легко воспроизвожу штук сто стихотворений самых разных поэтов. Так что дело не в моей памяти, а в красивых глазках и ножках поэтессы. Они (ножки-глазки) постоянно отвлекали моё внимание от её стихотворений и полностью уничтожали изредка возникавшие порывы изучать художественное творчество поэтессы. А наоборот вызывали желание изучать поэтессу, без траты времени на стихи.
Надо сказать, что и поэтесса относилась ко мне примерно так же. Ей тоже было интереснее изучать меня, а не мои стихи. Как самый яркий фрагмент нашего взаимного изучения, можно сказать, апофеоз, в моей памяти сохранилась случившаяся в середине семидесятых годов поездка в двухместном купе спального вагона из Москвы в Красноярск. Но если кто-то думает, что мы в спальном вагоне спали, он глубоко ошибается. Мы совсем не спали. А потом поссорились. Вдрызг. Из-за переутомления.
Переутомление явилось в виде внезапно и непонятно, откуда появившейся в руках поэтессы самиздатовской рукописи стихотворений Бродского. Ей он нравился. А мне нет. И я, по неосторожности, сказал об этом. И был отлучен от всего, что мне в поэтессе было интересно. Сказала бы честно, что устала. Так нет, придумала «причину»: Бродский! И отлучила. Гневно.
Но к вечеру смилостивилась и повелела открыть одну из взятых в дорогу бутылок сухого вина, к которым мы так и не притронулись в связи с постоянным пребыванием в не винных наслаждениях. Я наполнил советские пассажирские граненые стаканы вином. Поэтесса провозгласила тост: «Давай выпьем за великого поэта, за самого гениального поэта всех времен и народов, за твоего тёзку…»
Эх, язык мой – враг мой! После дневного отлучения я ведь прекрасно понимал, что вслед за словами «за твоего тёзку» поэтесса скажет «за Бродского». Но я перебил её и сказал «За Сталина!». При том с хорошо слышимым восклицательным знаком на конце.
Поэтесса прервала монолог, яркими красивыми глазами, полными не наигранного удивления, посмотрела на меня и произнесла: «При чём тут Сталин? Он никогда не писал стихов». Лучше бы она этого не говорила. А еще лучше, если бы я не знал, что Сталин все-таки писал стихи.
О стихах Сталина мог бесконечно говорить мой однокурсник по Литинституту Тенгиз Беруладзе. От него, в семидесятые, я узнал то, что сегодня знают почти все: Сталин в юности писал стихи. Тенгиз считал стихи Сталина гениальными. Я не спорил. Потому что спорить с грузином о Сталине невозможно.
Через пять минут я понял, что невозможно спорить и с поэтессой, влюблённой в стихи Бродского. Попытка доказать, что Сталин всё-таки писал стихи, обернулась вторичным и уже окончательным отлучением от тела поэтессы. Ссылки на Тенгиза, которого она тоже знала, и извлечённые из портфеля стихи Сталина только усугубили ситуацию.
– Это стихи Тенгиза! – кричала поэтесса. – Все на курсе знают, что ты его переводишь на русский, и твои переводы печатают в Грузии! Тенгиз никогда не говорил мне про стихи Сталина!
– Так он же боится тебя, ты же ему при всех влепила две пощёчины, – ответил я. – Была бы ты с ним поаккуратнее, он бы тебе не только про стихи Сталина рассказал.
– Он – хам. И ты таким же станешь, если продолжишь по ночам пьянствовать с ним. На вас же страшно смотреть утром. А на лекциях сидите – глаза открыть не можете!
Когда я понял, что отлучение от поэтессы стало окончательным и бесповоротным, я решил узнать, в какой точке великой страны мы находимся. Проводница сказала, что подъезжаем к Новосибирску. Там я вышел из поезда. Пересел на другой. И уехал в Кемерово.
Через несколько месяцев, при встрече, я рассказал Тенгизу о своём приключении в спальном вагоне. Тенгиз ржал, как конь. А потом начал язвить: «Умный ты мужчина, Иосиф, но разве можно с девушкой, у которой такие стройные ножки, разговаривать про Сталина, а?». Подумал и добавил: «Ну, ничего, когда-нибудь напишешь рассказ «Как я пострадал за Сталина».
И ведь как в воду глядел. Через целую вечность я написал этот рассказик. Только вот с Тенгизом последний раз общался ещё при социализме. И не спросил, окончил ли он Литинститут. Мне не удалось. Потому что я в то время учился одновременно в двух вузах. И хотя в обоих – заочно, напрягаться приходилось так, что сил хватило только на один.
Следов Тенгиза в интернете не нашёл. Хотел найти, чтоб показать ему предсказанный им рассказ. А след поэтессы со стройными ножками нашёл.
Правда, она уже сто лет как критикесса. Довольно известная. В одном толстом журнале сидит. Критикесса, наверное, зрела в ней ещё тогда, когда она отлучила меня от тела. И я не знаю, можно ли критикессам иметь такие стройные ножки, какие были у неё, когда она была поэтессой? И сохранили ли её ножки, перейдя на новую стезю, прежнюю стройность?
2
В прошлом году, нашёл в сети телефон поэтессы-критикессы и позвонил ей. И, не знаю, какие там ножки, но голос был прежним. Позвонил я, конечно, не только для того, чтобы услышать её голос. Важнее мне было задать вопрос. И после нескольких возгласов взаимных приветствий я его задал.
– Лена, ты помнишь хоть одно моё стихотворение?
– Помню. Даже наизусть. Штук десять.
– А почему ты не спрашиваешь, помню ли я твои стихи?
– Я что, дура? Как ты можешь помнить то, что никогда не ценил. Да и чего там было ценить? Мои стишки – бездарные сочинения бездарной сочинялки. Я давно это поняла. А нравилась я тебе всего лишь как баба…
– Фу, как грубо! Я никогда даже в мыслях не называл тебя бабой.
– Не называл. Но пользовался именно как бабой…
– Лена, ну, не так это всё было!..
– А как? Может, ещё чего-нибудь про любовь расскажешь?
– Не расскажу.
– И правильно. А то вы, мужики, в старости, сентиментальными становитесь. Всё про любовь норовите рассказать. Красивую, яркую, незабываемую. А если не любил, чего тогда звонишь?
– Да так… извини…
Иосиф КУРАЛОВ
Спасибо за интересный рассказ, хотя про отношение к красоте в советское время можно поспорить…. Действительно, Сталин был очень разносторонним человеком. Его знаниями, к примеру, восхищался известный фантаст Герберт Уэллс.
Ножки… ножки… чушь какая-то… Ну есть же рассказы Бунина, Шервуда Андерсена, Фолкнера, Платонова.. Автору про них в Литинституте не говорили?
Арсений, ваша фамилия не Тарковский?
лично меня смутил один момент (неточность) — двухместный спальный называется «СВ», он довольно дорог был. путь от Москвы до Красноярска… поэты были так высоко оплачиваемы в СССР? 😉 СВ обычно максимум до Сочи ходил — для самых почтенных граждан… короче, неточность, ставящая под сомнение весь сюжет — правда, они, сами события, подразумевали сугубую двухместность и прочнозапираемость купе, но…
неточность есть неточность (читатель есть распахнутая автору доверчивость — как к Демиургу… но до таких осечек) — из-за неё зашатался весь эротизм намёков. поэтому не спешил публиковать, чутьё у меня, что поделаешь… (кстати, в 1970-х так Сталиным вообще нигде не козыряли — очень хипповое, отвязанное от образов вождей время было, особенно в сферах искусств, откуда и произрос либерализм с контрреволюцией, но это уже мелочи, мнения)
и ещё: женщины, особенно образованные — они «через голову» любят, только так. и Бродский — это кодовый вопрос) в общем, оно всяко быть могло, но чуть шатнёшь — вопросы, вопросы… кстати для этого тут и функция комментариев)
Здравствуйте, товарищи комментаторы!
Не стану использовать местоимение «я», воспользуюсь определениями «прототип героя» и просто «герой». Хотя, возможно, где-то придётся и к местоимениям прибегнуть. Отвечаю по пунктам.
1. Во второй половине семидесятых прототипу героя было далеко до 30 лет. Обладая огромной энергией, он заочно учился в двух вузах и трудился в трёх учреждениях: в редакции городской газеты большого индустриального центра и (по совместительству) вёл две агитбригады во Дворцах культуры двух крупных предприятий. За агитбригады платили не менее 90 рублей месяц. В редакции – более 200 рублей: оклад – 150, плюс гонорары. Даже за самую мелкую информашку – не менее 3 рублей. А их за месяц у каждого корреспондента набиралось штук по 20, за статьи значительно больше: за полполосы формата А3 – 50 рублей, за полосу – 100. Правда, в те времена, форматы именовались иначе: А2 – полоса формата газеты «Правда», А3 – 0,5 формата полосы газеты «Правда». Деньги у поэта были совсем не поэтические.
2. Да, вагон назывался СВ. В нём все купе – двухместные. И «словосочетание двухместное купе», в данном случае, выглядит примерно как «масло масляное». Но вот хотелось подчеркнуть именно двухместность этого купе. Возможно, подчеркнуть следовало бы каким-то иным способом. Подумаю об этом.
3. В те времена, несмотря на обострение отношений с КНР, ходил поезд «Москва-Пекин», в нём были вагоны – спальные, купейные и плацкартные. В этот поезд продавались билеты для граждан СССР, едущих по территории СССР. Обычно билеты в плацкартные и купейные были раскуплены. Спальные чаще всего шли – полупустые (понятное дело – из-за цены). Кроме того, из Москвы на восток и в обратную сторону шли поезда, в которых, не во всех, но были спальные вагоны (чаще всего – по одному), опять же полупустые. Прототип ехал в родной город поэтессы, чтобы познакомиться с её родителями. И хорошо, что не доехал.
4. Через голову любят сегодняшние женщины. Ровесницы (или чуть младше, чуть старше) прототипа любили через уши, через сердце, через то, что обычно не называют даже в комментариях. Бродский – да, для некоторых пароль для вхождения в воображаемое общество избранных. Прототип сначала этот пароль не понимал, а потом, когда понял, не признавал – ни пароль, ни «избранных».
5. Сталинизм прототипа начался в детстве. Были прочитаны два издания книги авиаконструктора Александра Яковлева (одно, средней толщины, издано при Хрущёве, второе, намного солиднее – при Брежневе; к великому сожалению, в сети не нашёл сведений об этих изданиях, там сказано только о третьем издании, а о двух первых – ничего нет). В одной книге о Сталине – ни слова, во второй – немало – с уважением и, можно сказать, с любовью. Далее от термина «прототип» перейду к местоимениям. Мне хватило моего детского ума, чтобы понять, почему издания так сильно отличались друг от друга по содержанию и объёму. И уже с этим пониманием в 1965 году я, 12-летний, в главном книжном магазине Прокопьевска, наткнулся на большущие, чуть меньше по размеру, чем БСЭ, книжищи темно-красного цвета, на которых было написано «Стенографический отчет ХХII съезда КПСС». Он, как известно, состоялся в 1961 году, а отчёт из продажи изъят не был, что говорит о многом, в частности, о том, что брежневщина была всего лишь длительной заморозкой хрущёвщины, несмотря на некоторые отличия двух вроде как эпох.
Я наугад, как люблю до сих пор, раскрыл один из томов и прочитал (цитирую, разумеется, по памяти): «Да разве он (с ударение на ОН) руководил нашими войсками? Он всю войну в кабинете просидел. А вот я – член военного совета фронта, в войска выезжал». И так далее. Еще не прочитав начало раздела, его название, понял, о чём идёт речь, кто и о ком говорит: Хрущёв о Сталине. Нашёл начало: заседание такое-то, Хрущёв Н. С. (председательствующий). Почему-то меня это сильно задело. И, когда пришёл домой (надо сказать, что я уже сочинял стишки), вытащил тетрадь –
свидетельницу и соучастницу моих творческих порывов, и написал:
Вам жизнью обязан и именем –
Так написано на роду,
Я ни на что бы не выменял
Рождение в скорбном году.
А тут же сверху добавил: И. В. Сталину.
В восьмом классе я стал писать в городскую газету. Она печатала мои заметки из школьной жизни, стишки, несколько раз сподобился откликнуться на выходившие тогда мемуары полководцев. И в одном из таких откликов я отстоял фразу: «Наконец-то стали выходит книги, в которых правдиво показана роль Верховного главнокомандующего вооружённым силами СССР в годы Великой Отечественной войны И. В Сталина». В 1969 году я перешёл из восьмилетки в среднюю школу №1, где директором была светлейшей памяти, незабвенная Александра Михайловна Карпова. Она вырезала из газеты эту статейку, сохранила её в своих бумагах, и после первого же своего урока в нашем классе, когда прозвенел звонок, произнесла замечательную фразу, с которой через несколько лет в «Семнадцати мгновениях весны» Мюллер обратится к Штирлицу. Александра Михайловна сказала: «Все свободны, а тебя, Куралов, я попрошу остаться». Я остался, она спросила: нет ли у меня однофамильцев. Выяснилось: интересуется автором статейки в городской газете. На что я с гордостью сказал: автор – я. Александра Михайловна ответила: значит, мы с тобой единомышленники. И тут же поручила мне подготовить доклад к девяностолетию Сталина. Что я и сделал за пару недель. Напоминаю, дело было в сентябре 1969 года.
Дмитрий, вы говорите: «Сталиным вообще нигде не козыряли – очень хипповое, отвязанное от образов вождей время было, особенно в сферах искусств, откуда и произрос либерализм с контрреволюцией…». Не знаю, можно ли назвать то время хипповым, но как назвать портреты Сталина на лобовых стёклах междугородних «Икарусов» того времени? На этих «Икарусах», с портретом Сталина на лобовом стекле, я проехал полстраны. Они («Икарусы») ходили по Средней Азии, Кавказу, Крыму, Украине, Уралу, Сибири, Дальнему Востоку – по всему СССР. Разве что в Заполярье я «Икарусов» не видел. Но там были другие машины и тоже с портретом Сталина. Это, во-первых.
Во-вторых. Персонажи рассказика – не шибко-то представители сфер искусств, литератур, культур, мультур. Они – просто два молодых, можно сказать, юных, тела, испытывающих по отношению друг другу то, что и должны испытывать два разнополых тела, совершенно не случайно оказавшиеся в хорошо запираемом пространстве купе спального вагона. Несмотря на то, что одно тело принадлежит сталинисту, другое – запороленной бродсколюбице. В купе СВ – не до идеологии. Что касается «эротизма намёков», то я не мог позволить себе выйти за пределы именно – намёков. Правда, которая, как многим известно, нередко бывает хуже всякой лжи, была бы похожей на порнуху. Чего я себе, ещё раз скажу, позволить не могу.
В-третьих. Прототипа героя потрясло открытие, что объект его уважения не только политический гений, создатель великого государства, но ещё и талантливый поэт. Это открытие посеяло себя в почву, подготовленную еще с детства. И поэтому прототип просто не мог не «козырнуть» великим именем, которым как бы перечеркнул имя того, кто стал паролем для определённой части общества.
Ну, и последнее. Возможно, я поторопился с этим рассказиком. Гляну на него внимательно ещё раз. Может быть, перепишу.
«Через голову любят сегодняшние женщины. Ровесницы (или чуть младше, чуть старше) прототипа любили через уши, через сердце, через то, что обычно не называют даже в комментариях.» — ну вот тут, конечно, пространство и для анекдота и для спора… уши не на голове были у советских девушек?.. да и то что в купе СВ (взятом, судя по уточнениям, не случайно) не до идеологий — опровергает сам же рассказ…
впрочем, комплимент сегодняшним женщинам оказался тоже забавен. имелось в виду сознание, которое первично в данном случае… не хватило, значит, предыстории — вот такое оно требовательное, пространство худ.текста!.. скажем, в аналогичных вагонных эпизодах «Моей политической биографии» у Лимонова всё предельно конкретно («остались мы вдвоём, ребята вышли из купе, они понимали, что нужно сейчас вождю…», события разнузданных 90-х, из Москвы нацболы и нацболки едут в «Среднеазиатский поход» в воинскую часть к советскому патриоту Худойбердыеву, — сюжет, предваривший планы «СВО» НБП в Северном Казахстане на 2001-й год — любопытнейший теперь эпизод оппозиционного политикума, кстати, — за который писателя сурово судили и посадили, и вытащили его с трудом, лишь благодаря до того написанному, благодаря статусу всемирно известного писателя — и Приставкин, и Шандыбин руки приложили)
Уши у советских девушек (ровно как и у нынешних) были и остались, конечно, на голове, но к женским мозгам они не имели и не имеют прямого отношения. Они — всего лишь дверь, через которую слово проникает в дамский мозг. А вот два других места, через которые любили женщины того времени (сердце и то, что не называют даже в комментариях) находятся значительно ниже головы.
В купе СВ идеология сработала только как результат большой усталости, наступившей в итоге длительного и непрерывного взаимного изучения поэтом и поэтессой не творчества друг друга, а просто друг друга…
Предыстория… Ну, да, возможно… Но тогда это бы бы совсем другой текст. Без иронии. Слишком серьёзный. Чего в данном случает не хотелось. Не знаю, либо перепишу, либо напишу что-то совсем другое.
***Уши у советских девушек (ровно как и у нынешних) были и остались, конечно, на голове, но к женским мозгам они не имели и не имеют прямого отношения. Они — всего лишь дверь, через которую слово проникает в дамский мозг. А вот два других места, через которые любили женщины того времени (сердце и то, что не называют даже в комментариях) находятся значительно ниже головы. ***
Иосиф.
Вам должно быть стыдно за сказанное.
Говорить так о женщинах = Лашон Ара
Марк, сразу после ваших слов я густо покраснел. А представляете, как я покраснею, если вчитавшись в ваши слова и глубоко ими проникшись, в унисон с вами, сразу забыв, что вы «либерал» споют «патриотические» Арсении, Александры и прочие анонимы под псевдонимом (как и вы), о которых ровным счётом ничего никому неизвестно, кроме того, что они не умеют внятно излагать свои мыли и нередко хамят. Справедливости ради замечу, что вы каким-то чудом удерживаетесь от хамства, иногда проходя по грани. Но от морализаторства вас не спасает даже ваш «либерализм». Ещё чуть-чуть и незримо присутствующий здесь коллектив старушек из числа ветеранов КПСС времён Хрущёва и Брежнева за вашу высокую «либеральную» нравственность представит вас к почётной грамоте, на которой будут зримо изображены профили двух вышеназванных персонажей.
Понимаю, записному «либералу» только бы кого-нибудь, хоть в чём-нибудь, хоть за что-нибудь (хоть за комментарий) обличить. А вот высказаться по тексту «либерального» запала не хватает.
***после ваших слов я густо покраснел***
Значит совесть у Вас есть и это здорово.
***высказаться по тексту «либерального» запала не хватает***
Произведение опубликованное мне не интересно. Ни формой, ни содержанием, ни стилем. Хвалить с моей точки зрения нет причин. Но ругать и «бить по крыльям» творческого человека не считаю достойным занятием. Автор старается и пишет, значит ищет в области культуры нечто красивое. Разве за это можно порицать?
***Произведение опубликованное мне не интересно. Ни формой, ни содержанием, ни стилем. Хвалить с моей точки зрения нет причин. Но ругать и «бить по крыльям» творческого человека не считаю достойным занятием.***
Вообще-то настоящие критики никогда не ругают и не хвалят. А аргументированно показывают достоинства и недостатки текста, и столь же аргументированно говорят: почему произведение не интересно. Если не можете, то никаких к вам претензий. Только вот надо бы как-то всем комментаторам усвоить простую мысль: данное издание — литературное и никакое иное. Вам я ответил на придирку к моему комментарию. Но впредь на комментарии, не содержащие аргументированных оценок качества текста отвечать не стану. Ещё раз: сайт литературного издания, где темой разговора, на мой взгляд, может быть только литература и всё, что связано с опубликованным и обсуждаемым текстом того или иного автора. Всё остальное — не в тему.
***надо бы как-то всем комментаторам усвоить простую мысль: данное издание — литературное и никакое иное***
Это надо понимать так, что администрация сайта будет и дальше пропагандировать антинаучный марксизм. И вести народ к новой беде. А присутствующим в этих призывах позволено лишь запятые обсуждать? Или литературой можно считать только то, что Вы пишите? А, что комментаторы пишут, то не литература вовсе.
***Или литературой можно считать только то, что Вы пишите?***
Во-первых, я не являюсь сотрудником администрации сайта. Во- вторых, в данном моём рассказике — никакого марксизма нет: ни научного, антинаучного. Марксизмом увлечены вы, Марк. Точнее — борьбой с ним. А любая борьба — как ЗА некое явление, так и ПРОТИВ него — равна увлечению этим самым явлением. А в главном администраторе сайта, который одновременно — главный редактор данного литературного издания, я ценю прежде всего, его яркий и очевидный писательский талант, талант публициста. И, конечно, главный редактор имеет право вести сайт так, как сочтёт необходимым.
***в данном моём рассказике — никакого марксизма нет***
Пока Вы не начали возвеличивать маньяка Сталина я молчал.
Или это не Ваши слова?
***На этих «Икарусах», с портретом Сталина на лобовом стекле, я проехал полстраны.***
Факт — по вине Чикатило погибло меньше людей, чем по вине Сталина.
Марк, вам сколько лет? Надеюсь, не пять, не 15 и даже не 30. Своими рассуждениями вы напоминаете подростка. Но если вы старше пятидесяти, то Вы – очевидная жертва психического насилия антисоветских и антирусских пропагандонов, придумавших сначала сравнение Сталина с Гитлером, а потом – с Чикатило. Попытка воспользоваться придуманным пропагандонами оскорбительным сравнением Сталина с Чикатило – свидетельство глубоких психических нарушений в сознании использующего в своих непонятных нормальным людям целях данное глубоко лживое сравнение.
Не собираюсь вас ни в чём переубеждать. Но есть несколько общеизвестных фактов.
Первое. Сталин в тридцатые годы двадцатого века вывел Россию (СССР) в первый ряд технически оснащённых государств. То, что страна совершила под его руководством, является великим технологическим прорывом. Сталин политически и дипломатически переиграл многих современных ему лидеров иных государств, которые по железной дороге и морем отправляли в СССР собственные передовейшие технические достижения. В результате у нас появилось то, чего никогда не было. В частности, станкостроение, которое развивалось несколько десятилетий, и было уничтожено при Ельцине. Сталинский технологический прорыв подготовил страну к войне с Германией.
Второе. Сталин в годы Великой Отечественной войны взял на себя ответственность практически за все. И привел страну к Победе. Правда, в девяностые появилась жлобская легенда тех же самых пропагандонов о том, что народ победил не благодаря, а вопреки Сталину. Но эта легенда настолько дебильна, что даже опровергать-то неудобно. Хотя представьте себе ситуацию не армейскую, а сугубо гражданскую. Например, человек трудится в цехе предприятия, или в совхозе, колхозе… Рядовой труженик сможет хоть что-то сделать вопреки воле непосредственного начальника? Ни-че-го не сможет. При первой же попытке получит выговор, при второй будет уволен. Ничего невозможно сделать вопреки воле даже мелкого начальника. Тем более ничего нельзя сделать вопреки воле Верховного Главнокомандующего.
Третье. Сталин создал в СССР атомный проект и поручил его осуществление Лаврентию Берии, который блистательно выполнил поручение. Сталинское провидение, труд Берии и учёных спасли наш народ от осуществления операции «Немыслимое», разработанной в 1945 году британским комитетом начальников штабов против СССР по приказу подонка Черчилля.
Если вы из всего, что я сказал, ничего не поняли, значит, мне говорить с вами больше не о чем.
Иосиф, экологическая модель эволюции общества показывает, что успешное будущее базируется на коллективном управлении народа своей жизнью и своей страной. А не на преступлениях Сталина, Гитлера, Пиночета и других таранах. Которые получали любой рост экономики и науки в своих стран за счет фашистских мер по наведению тотального страха.
Да, насмерть запуганные люди вылезали из собственной шкуры. И действительно небывалыми темпами строили небывалые Днепрогэсы, Беломор-Балтийские каналы и запускали ракеты в космос. Но это экономика концентрационного лагеря. Из которого нельзя было легально уехать. А тем кто бежал нелегально — стреляли в спину на границе. Я точно не хочу чтобы мои внуки и правнуки жили при такоих порядках. И Ваши родственники тоже. Даже врагам не желаю такого.
Наличие разных мнений для народной системы управления = ее основа. В том числе и мнений противоположных и даже очень своеобразных. Но внедрение в обиход оправданий живодерства прошлых правителей это работа по выдаче индульгенций на репрессии правителям будущего. Считаю такие заявления (оправдывающие репрессии) преступными и подпадающими под действие УК РФ Статья 205.2.
Если то, что Вы написали является действительно вашим убеждением, то мне Вас жаль.
Марк, вы неизлечимы. А я — не психиатр. Это всё, что я могу вам сказать. Надеюсь впредь не сталкиваться с проявлениями вашего состояния. Всего, насколько это возможно в вашей ситуации, доброго.
Два щенка были взяты в дом. Более доброго обычно кормили с рук, а другого из миски с отбитым краем. Однажды владелец взял повзрослевших собак в путешествие на корабле. В шторм корабль затонул и все люди погибли. Лишь две собаки смогли доплыть до острова. От усталости они повалились на прибрежный песок и уснули. Одной снились добрые руки с едой. А другой — миска с отбитым краем.
В Кремле завис я, в кабинете
у Президента Путина,
здесь Русь в ином щемящем свете
воспринимается по сути.
Тут целый мир у ног твоих.
Сообразить бы… на двоих…
Жалею, надо было раньше
дверь президентскую открыть…
А Президент мужик без фальши,
с ним можно говорить.
Отсюда виден край земли,
страны, клубящейся вдали…
Туманный XXI век…
Я был сконфужен, как на грех,
и, как урод,
вдруг стал просить за весь народ.
С испугу вел себя развязно,
без водки говорил несвязно…
А Президент мужик приличный
и понимает все отлично.
Поговорили мы не слабо,
как меду напились,
и в том числе о русских бабах.
И в юморе сошлись.
Хоть мир давно уже свихнулся,
но за себя просить
никак язык не повернулся.
К тому ж, что тут осталось жить?..
…С тех пор не виделись, и ладно.
Он занят, ну а мне накладно.