Леонид Иванов: В моих жилах течёт кровь викингов

8 октября член Правления Союза писателей России Леонид Иванов отметит своё 75-летие

Леонид Кириллович, простите за банальный вопрос: юбилей, тем более, такой солидный, что он для Вас значит? Время оглянуться, подвести итоги, начало какого-то нового этапа жизни?

— Да ничего не значит! Просто – очередной год. Это раньше, например, 60 лет для мужчины были этапом жизни, потому что ты получал новый статус – выходил на пенсию. Я почему-то сильно комплексовал накануне своего 50-летия. А то! Сегодня тебе за сорок, а завтра уже пойдёт на шестой десяток. И это при том, что душой ты остаёшься молод. Ты полон сил, тебе нравятся женщины. Я тогда прошёл тест на психологический возраст. Оказалось, что он у меня был равен 32 годам.

А теперь душой всё так же молод и нравятся женщины?

— Незадолго до юбилея я снова прошёл аналогичный тест на психологический возраст, и оказалось, что мне 33, то есть за 25 календарных лет душой я постарел всего на год. Что касается женщин, конечно, нравятся! Знаете, когда-то давно вычитал интересное высказывание: «Мужчина постарел, если при виде хорошеньких женщин перестал втягивать живот». Так вот, я его всё ещё пытаюсь втягивать (смеётся). Наверное, сказываются гены. Когда я родился, отец уже был пенсионером. Да и матери исполнилось 42.

Вы не хотите подводить какие-то итоги, хотя достигли в жизни много?

— Для деревенского парнишки, который после восьмилетки сельской школы, не смотря на то, что учился отлично,  бросил учёбу и пошёл работать с багром на сплотку леса, на судьбу грех обижаться. Я с раннего возраста много читал. В седьмом классе один из рассказов тогда ещё первого сборника будущего классика деревенской прозы Виктора Лихоносова мне показался недописанным, и я его дописал. Процесс понравился, стал писать свои, а в семнадцать лет с несколькими рассказами и всё теми же восемью классами образования меня приняли литературным сотрудником редакции газеты «Волна», через полгода назначили старшим литературным сотрудником. Коллектив у нас был молодой, редактору, другу Николая Рубцова, впоследствии – члену Союза писателей СССР, Василию Елесину было за тридцать, заместителю сорок пять, а все остальные в возрасте до 25. Кто-то закончил железнодорожный техникум, кто-то машиностроительный, завотделом сельского хозяйства – выпускник медицинского училища. Пока я служил в армии, все они поступили на заочное в вузы, я перед призывом успел сдать экстерном экзамены и получил аттестат о среднем образовании, и тоже поступил на заочное в пединститут.

Мне повезло, что я так рано оказался в творческом коллективе под мудрым руководством прекрасного человека Василия Дмитриевича Елесина, что год бок о бок жил (мы вместе снимали угол у одной сердобольной женщины) с замечательным вологодским поэтом Сергеем Чухиным, когда он после третьего курса Литературного института взял академический отпуск и год работал в нашей редакции радиоорганизатором. Что Елесин, формируя редакцию возрождённой газеты, собрал со всей области молодых и талантливых ребят, которые, безусловно, оказали на меня огромное влияние. Несколько из них со временем стали членами Союза писателей. И это — из редакции одного из самых удалённых районов Вологодчины…

И куда эта «Волна» вынесла лично Вас?

— После  армии, в 21 год я стал, наверное, самым молодым в стране заведующим отделом газеты. Через четыре года меня, ещё не успевшего закончить институт, перевели на областное телевидение. Потом было два года учёбы на отделении журналистики Высшей партийной школы ЦК КПСС, там же защитил кандидатскую. Получил предложение переехать в Тюмень на должность главного редактора облтелерадиокомитета. Так я стал сибиряком. Потом была работа в администрации области, полтора десятка лет в газете «Труд», самой на то время тиражной в мире. После газеты, уже с дипломом доктора наук пришёл в университет.

А как стали писателем?

— В 1977 году я был участником семинара молодых писателей Северо-Запада СССР. Я оказался в семинаре у Василия Ивановича Белова. Он же сам начинал карьеру в районной газете и на основе своего опыта сказал, что мы должны чётко определиться, быть журналистами или писателями, что при схожести этих профессий, они взаимоисключающи. Я выбрал журналистику и остался на телевидении. Но время от времени что-то писал. И когда из журналистики перешёл в университет, издал свою первую книжку очерков и рассказов. Так и пошло. Сегодня этих книг уже больше двадцати.

И со многими из них Вы стали лауреатом престижных литературных премий…

— Премий у меня полтора десятка. Конкурс – это возможность сравнения твоих произведений с творчеством коллег, когда в последние годы победителей всё чаще стали не отбирать по художественном уровню текстов, а назначать, интерес к этим премиям пропадает. И не только у меня. Возьмите хотя бы одну из самых престижных в стране премий – Шукшинскую. Если на конкурс подают свои книги всего полтора десятка писателей, это о чём-то говорит. Радует другое, что книги твои читают, пересылают своим друзьям и родственникам. Когда мне позвонила женщина из Белоруссии, это же надо было как-то найти номер моего телефона, похвалила книгу и спросила, где можно купить мои другие книги, это было приятнее какой-то литературной премии. Или когда позвонила врач из Ленинградской области и сказала, что благодаря моей книге, посвящённой оптимизму раковых больных, ей удалось пробудить интерес к жизни у своего пациента – это тоже было дороже медали.

Позвольте вернуться к началу нашего разговора о достижениях. Вас в своё время коллеги избрали руководителем областной писательской организации, а в прошлом году на съезде Союза писателей Вас избрали в состав Правления СПР.  Это ли не признание Вашего авторитета уже не только среди читателей, но и в писательских кругах?

— Конечно, этим можно и нужно гордиться, но при этом надо отметить, что общественная работа отнимает массу времени и эмоций в ущерб литературному творчеству. Я десять лет руководил региональным отделением СПР, полтора десятка лет руковожу областным клубом любителей литературы, который каждый месяц собирает в областной библиотеке десятки авторов и читателей, причём, люди приезжают из городов и районов. Я несколько лет, опять же на общественных началах, веду на Первом интернет-телевидении авторскую программу «Литературные встречи», в которой приняло участие уже более 200 писателей России. А ведь к каждой такой часовой беседе, да ещё в прямом эфире, надо готовиться, чтобы интересно было и зрителям, и гостю передачи, чтобы помочь ему раскрыться с самой выгодной стороны, а для этого надо прочитать несколько его книг. Кроме того, я работаю в жюри нескольких литературных конкурсов, в каждом из которых надо прочитать около сотни книг. На это тоже нужно время. Но у меня есть ещё работа редактором литературного альманаха, где я получаю зарплату и тоже вынужден читать огромное количество рукописей.

Много встречается литературных шедевров?

— Я многим участникам своей передачи задавал примерно такой же вопрос об уровне литературных произведений за последние десятилетия. И все отмечают, что уровень по сравнению с советским периодом упал. Чем это вызвано? Одной из причин я бы назвал то, что литературным творчеством теперь люди стали заниматься в свободное от основной работы время, урывками. Второе, мы, писатели, тоже стали намного меньше читать. И классику, и друг друга, а когда читаешь много проходного, то и к своим текстам требовательность невольно снижается. Но в каждом конкурсе из сотни работ встречается не менее десятка очень добротных. К великому сожалению, при нынешних мизерных тиражах общероссийских журналов и книг многие имена остаются известными только в своих регионах.

Леонид Кириллович, а кто у Вас является первым читателем и главным критиком?

— Жена. И её подруга. Они всю жизнь работают в школе, имеют хороший литературный вкус и могут без лишней деликатности ткнуть носом. Более того, именно с их подачи у меня появилась повесть «Покойники – народ смирный».

Принимаете критику бесспорно?

— Не всегда. У меня есть своё мнение, своё видение, к тому же я пишу только о том, что хорошо знаю. Но если речь заходит о психологии поступка моих героинь, почти всегда соглашаюсь, потому что мужчине не дано постичь женщину. Не зря же мы придумали термин «женская логика», потому что они сами иногда не могут понять, как додумались до чего-то такого.

Вас причисляют к «деревенщикам». Не обидно?

— Наоборот! Этим можно гордиться, потому что к деревенщикам причисляют Валентина Распутина, Виктора Астафьева, Василия Шукшина, Василия Белова… Одна девушка в своей кандидатской по моему творчеству сравнивала меня с Василием Беловым, вторая , тоже в кандидатской – с Василием Шукшиным, но я считаю, что на меня и на моё дальней творчество ещё в подростковом возрасте оказал Фёдор Абрамов с его тетралогией «Пряслины».

Я же деревенский, хотя и уехал из деревни в семнадцать лет, потому и остался верен этой теме, этим людям, среди которых прошли моё детство, моя юность. Но кроме деревенской прозы у меня есть роман о высшей школе, есть повесть об армии, есть городские рассказы, пишу о художниках, артистах…

Вы не хотите подводить итоги к своему юбилею, но планы наверняка есть?

— Хочется сделать ещё много, здоровье позволяет, голова не подводит, есть творческие задумки, а к юбилею подготовил книгу, в которую вошли 75 интервью с видными писателями России. Со дня на день она должны увидеть свет в одном из издательств.

С годами человек становится мудрее, значит, и окружающую действительность воспринимает спокойнее?

— Наверняка, по-разному. В молодости ты более безалаберный, что ли. А с годами всё острее воспринимаешь людскую подлость, к сожалению, в условиях рыночной экономики, при конкуренции за какие-то блага, за успех люди всё чаще совершают подлые поступки, а общество всё терпимее и снисходительнее стало это воспринимать. Я на это реагирую очень болезненно и что-что, но подлость не готов прощать. Меня возмущает двуличие, раздражают непорядочность и тупость.

А за что уважаете?

— За честь, чувство долга, умение поступиться собственными интересами ради других. Ценю дружбу, искренность.

Поскольку Ваш психологический возраст чуть за 30, пишете стихи про любовь?

— Бог миловал! Я вообще никогда не писал стихи. Поэзия – это совершенно иное восприятие мира, это тонкая душевная организация, а в моих жилах течёт кровь викингов, хладнокровных, суровых, не расположенных к сантиментам.

Анастасия ДОБРОДЕЕВА