Автор: Неделя выдалась настолько тяжёлой с нескольких сторон, что вчера не было сил даже как-то прокомментировать перепост из «Пореза бумагой«. Из типографии пришёл тираж книги о Камю (в переводе Николая Мезина, научной редактуре Станислава Нарановича и моей литературной редактуре), на Букмейте она тоже уже есть. Это первая русскоязычная биография французского философа-экзистенциалиста.
Где я только с ней ни работала, если иметь в виду и редактуру, и проверку вёрстки, — Москва, Переделкино, Санкт-Петербург, Екатеринбург. Ответред проводит с текстом много времени, возвращается к нему несколько раз, взаимодействует с разными его уровнями. Проникая в тебя, он иногда влияет на восприятие других книг.
Так, кажется, произошло у меня с «Говори» Татьяны Богатыревой (Альпина Проза, 2024), которую я только что дочитала. Встречая упоминания об абсурде, смерти, сопротивлении, молчании и т. д., я невольно вспоминала, что об этом говорил Камю.
«В нобелевской речи он сказал, что молчание во время некоторых событий «приобрело грозный смысл». Алжирская война стала для Камю одним из таких событий — трагедией, в которой какие-либо дальнейшие слова будут хуже, чем бесполезными, потому что, бессильные остановить катастрофу, они только затеняют ее размах и значение.»
Роберт Зарецки, «Жизнь, которую стоит прожить»
«Молчал он все время, и только я знала, что это не признак острого ума и недюжинного интеллекта — он просто все больше и больше уходил к нам, под воду, на глубину, где давление такое высокое, что уже совсем не до разговоров: больше волнуют вопросы, как дышать, чем, да и вообще зачем это делать.»
Татьяна Богатырёва, «Говори»
«Говори» — с одной стороны, очень страшная книга о потере своего «я» и о том, к чему может привести увлечение смертью, а с другой, интеллектуальное размышление об анатомии антиутопий. Сюжет пересказывать нет смысла. Как очень точно написал Денис Лукьянов в рецензии для «Прочтения«, «читатель не движется по прямой, да и в принципе не движется вовсе; он сидит на полу и собирает мозаику из зеркал, отражений, образов, за счёт чего и достигается эффект движения».
В последнее время — возможно, это сказывается усталость, которая стала подозрительно напоминать выгорание, — мне «заходят» именно такие книги. Мозаики после сбора всегда оказываются разными, у каждого человека своя, кусочки складываются друг с другом в той комбинации, которая отвечает тому, что откликается у конкретного тебя в конкретное время.
Впрочем, я с детства обожаю головоломки. Как всегда в таких случаях, я понавыделяла множество отрывков: на 176 страниц 50 цитат.
«Антиутопия — это такое ограничение внутренней свободы, при котором у личности нет права не только на критику, но даже на осмысление происходящего. Антиутопия абсолютно непобедима — общество антиутопии освобождается от непредсказуемости будущего и любой (в том числе моральной) ответственности, взамен это общество согласно и обязано «играть по заявленным правилам». Это абсолютный диктат и контроль, влекущие за собой невозможность свободы, доносительство и страх, безнадежность любой борьбы и неизбежный финальный проигрыш.»
Татьяна Богатырёва, «Говори»
Знакомо, не правда ли?
Все незнакомцы для нас — как пустые оболочки, безликие тела в детской раскраске. Остановив свой выбор на ком-то, мы фокусируем на нем взгляд и принимаемся раскрашивать его по образу и подобию своей идеи. Это я увижу, а на то я закрою глаза. То, чего не хватает, я допридумаю. Все сделаю так, чтобы детали могли соответствовать друг другу. Эта нехитрая подготовительная работа проводится в сознании на раз-два, ее и заметить-то сложно, не то что остановить.
Там же
Been there. Done that.
Анна ЗАХАРОВА
