Автор: Благодаря лимоновскому циклу «детство, отрочество, юность» — про себя, молодого негодяя, и великую эпоху, Харьков обрёл помимо индустриальной и культурной славы, славу хулиганскую. Хоть писал свои воспоминания Лимонов в 1980-х за границей и для заграничных же издательств – а максимальную популярность они получили в России. Причём первая из этих книг трилогии «У нас была великая эпоха», в первом издании с бумажной обложкой — выделялась в 90-х своим явным эпатажем. Там было «Утро нашей эпохи» со Сталиным. Рядом мог продаваться разведчик-предатель Суворов в своём аквариуме… О Харькове как колыбели не только собственных бандитов и малолетних преступников, но и поэтов, художников москвичи узнавали из этих книг. Позже, когда Лимонов сидел в нулевых, Александр Велединский снял малобюджетный, но неплохой фильм на основе первых двух книг — «Русское», где роковую Свету сыграла юная Арнтгольц, а самого Лимонова один из братьев Чадовых… Наш постоянный, с первого номера нынешнего года, автор не только дружил с Лимоновым, но и соседствовал в Харькове. Сегодня благодаря его стараниям мы имеем уникальную возможность впервые прочитать весьма важную в современном контексте беседу писателей.
Родом из Харькова
Детство и юность мы провели в одном районе, правда, с разницей в шестнадцать лет. Здесь я родился, а Эдуард Вениаминович Савенко переехал с родителями в младенческом возрасте. Он из семьи военных. Старая Салтовка и Тюринка, окраина Харькова, застраивались после войны. Их разделяли сравнительно узкие полоски еврейского и татарского кладбищ. С двух сторон к ним плотно примыкали частный сектор (дома с небольшими приусадебными участками) и преимущественно двухэтажные кирпичные монолиты, построенные пленными немцами. Но все жители миллионного города никогда не разделяли Салтовский посёлок (Старая Салтовка) и Тюринку (бывшая Тюрина дача). Они ничем не отличались — в первую очередь, составом и своеобразным менталитетом проживающих в этих местах жителей. Как правило, это были рабочие заводов и фабрик, бывшие фронтовики, в своё время раскулаченные крестьяне, приехавшие из соседних деревень и сёл области.
Если Салтовка могла похвастаться величественным по тем временам ДК «Стахановский», с кинотеатром и танцевальной площадкой, то соседняя Тюринка гордилась источником минеральной воды, по своим свойствам не отличавшейся от минераловодских напитков Северного Кавказа. И, пожалуй, главная достопримечательность это знаменитый тюринский пруд. В 1950-80 годы сюда съезжалась чуть ли не половина города, летом. Вокруг пруда росли старые ивы, липы, ближе к кургану тополя и буйные кустарники. Чуть ли не в центре водоёма располагались десятиметровая вышка и плавательные дорожки. Особым шиком считалось жениху (в день свадьбы) сигануть в воду с самой верхней точки вышки.
От пруда к кургану, где находился гастроном, вела шикарная «помещичья» лестница. До революции эти места назывались не иначе, как Тюрина дача. Говорят, даже остатки усадьбы сохранились. В двадцати метрах от пруда — тот самый источник минеральной воды с каменной стелой и железным орлом. Там же располагался небольшой заводик по производству минералки и лимонада «Харьковская-2». Возле проходной стоял небольшой павильон, где заправляли сифоны с газировкой. Тётя Шура, бабушкина родственница, всегда отпускала нам без очереди. С двойным сиропом шло на ура. Обычно сифон опустошался сразу, в течение получаса, в перерывах между прыжками с вышки.
По праздникам на асфальтированном пятачке, в тени деревьев играл духовой оркестр и проходили народные гулянья. 9 мая и 23 августа (день освобождения Харькова от фашистов) тюринские мужики (я застал фронтовиков своего возраста и моложе) надевали боевые ордена и медали. Помнится, в начале семидесятых на Тюринке проживал дядя Паша. Мы называли его комиссаром кургана. Его часто можно было встретить возле гастронома, где продавали пиво на розлив. Плечистый, мускулистый мужик с обветренным лицом. Мы, признаться, даже побаивались его слегка, особенно в изрядном подпитии. А когда дядя Паша надел на лацкан поношенного пиджака три ордена Красной звезды и две медали «За отвагу», тюринские пацаны стали гордиться и за честь считали для себя поздороваться с ним за руку.
Подросток Лимонов частенько посещал эту «маленькую Швейцарию» ещё с конца 50-х годов. Тюринские с салтовскими всегда находили общий язык, почти не враждовали. Правда, однажды пришлось ему столкнуться с несправедливостью, когда был нарушен своеобразный «кодекс чести» местной шпаны. Цыган Вася отобрал у Лимонова модную по тем временам рубашку, пытался оскорбить. Дело дошло до драки. За будущего писателя вступился авторитет Тюринки Саня Красный. Впрочем, этот эпизод и множество других Эдуард Вениаминович блестяще, на мой взгляд, описал в своей трилогии «У нас была великая эпоха», «Подросток Савенко», «Молодой негодяй». В ней передан дух того времени, нравы и ментальность Харькова и харьковчан.
В какой-то мере история с Васей-цыганом, описанная в книге Лимонова, имела своё продолжение. Вернее, воспоминание. В 2007 году Эдуард Лимонов посетил Харьков. Мне посчастливилось сопровождать его в той поездке. Мы были хорошо знакомы, смею сказать, даже дружны. Познакомил нас мой боевой товарищ Влад Шурыгин. С Лимоновым он воевал добровольцем в Югославии, участвовал в событиях октября 1993 года в Москве. Эдуард Вениаминович с Шурыгином побывали в Харькове в 1994 году. Теперь Лимонов приехал с двумя охранниками. В Харькове проживала его мама, Раиса Федоровна. Отца не стало в 2004 году. Дед (к тому времени его стали так называть) просил настойчиво, чтобы я организовал поездку по местам его и моего детства. Так мы оказались на тюринском пруду.
От его былого величия и след простыл. Зарос пруд буйным сорняком, не работал минеральный заводик, сломали вышку, попилили деревья. Лимонов вспомнил историю с Васей-цыганом. В свою очередь я поведал Деду о судьбе этого человека. Оказывается, он учился с моей мамой в одном классе. По молодости хулиганил, конечно. Уже в середине восьмидесятых повздорил со своей женой. В горячке она ударила мужа обухом топора по голове. Василий не выжил. Тем не менее, маминому однокласснику на городском кладбище №15 города Харькова был установлен могучий надгробный памятник. По свидетельствам местных старожилов, по настоянию вдовы покойного.
Кстати, мой дед Константин Николаевич (по материнской линии) многие годы проработал в литейном цехе завода «Серп и молот». Одно время в одном цехе с молодым Лимоновым (начало 60-х годов). Вполне возможно, что в одной бригаде. Эдуард Вениаминович рассказывал мне о здоровенном и добродушном бригадире дяде Паше. Мой дед дружил с Павлом Ивановичем, их пути пересекались на фронтовых дорогах. К тому же, оба слыли на Тюринке заядлыми садоводами. Моя бабушка рассказывала об этом. Не знаю, может совпадение. Во всяком случае Лимонов внимательно выслушал мой рассказ о судьбах обитателей Тюринки того времени. Только после дневной или ночной смен интересы моего деда-фронтовика и будущего поэта и писателя расходились. Молодой литератор спешил в центр города, где собиралась «центровая» харьковская молодёжь, его сверстники. Тусили обычно возле знаменитой Зеркальной струи или на подмостках «пулемёта» в районе Сумской улицы. Мой дед успевал после нелёгкой рабочей смены заниматься огородом и садом. Правда, в день аванса или получки оба успевали пропустить по стопарику водочки с незатейливым бутербродом в «рюмочных», на каждом шагу натыканных возле заводской проходной.
Мне запомнились слова, сказанные Дедом одному харьковскому тележурналисту, сопровождавшему нас в день посещения тюринского пруда: «Здесь умирали от настоящих мужских болезней: цирроза печени, ударов обухом топора по голове…» Дед будто снова окунулся в атмосферу своей бурной молодости. Через несколько часов мы сидели в уютном харьковском кафе. На город опустился тихий, тёплый вечер. Стояла золотая осень. Писатель сравнил такую погоду с парижской. И с Парижем — сам Харьков, которому отдал четверть века своей жизни, бурной и неповторимой. Деду больше не суждено будет вернуться в этот город…
Прямая речь
Так сложились обстоятельства, что несколько лет мы не общались. Эдуарда Вениаминовича захлестнул водоворот политических событий. Но я продолжал следить за творчеством писателя. Он часто издавался. Признаться, мне в тот период не хотелось беспокоить Деда, бывая в Москве навязываться ему в качестве собеседника. Осенью 2014 года на мою электронную почту пришло сообщение под ником «Иван Иванович». Это был Лимонов. К тому времени на Украине случился второй Майдан и в результате государственного переворота пролилась кровь. В коротком письме он интересовался тем, как я воспринимаю происходящие события на малой родине, бываю ли в Харькове. Выразил желание встретиться в Москве.
Вскоре я впервые переступил порог его скромной двухкомнатной квартиры в самом центре города. Дед до конца своей жизни не имел своего жилья. Конечно, разговор шёл о событиях на Украине. До сих пор помню, как горели глаза у Деда, с каким неподдельным азартом он рассказывал мне о Донбассе, о Крыме.
«Понимаешь, Геннадий, долгое время мы были унижены, и каждый ходил с этим камнем на сердце. Что мы «Верхняя Вольта с ядерными ракетами», что всё потеряно… И когда произошло воссоединение Крыма с Россией, на которое наша власть, слава Богу, решилась, народ воспрял духом. Лица стали другие! У меня, например, слеза появилась, хотя я не сентиментальный человек. Тысячу лет слёзы не капали, но этот факт тронул до глубины души. Ведь это было то, что мы все хотели, о чём шептались и мечтали. Люди поверили, что мы великая нация, а народу надо в это верить. Каждый человек хочет успехов. И если у государства нет побед — очень плохо. Тем более с нашей ментальностью», — Дед произнёс еще несколько слов, затем спросил меня прямо, с лёгкой улыбкой: «Согласен, товарищ полковник?»
Я утвердительно кивнул и по-военному отчеканил: «Так точно!» Затем предложил Деду ответить на несколько вопросов, заранее мною подготовленных. Собирался опубликовать интервью в одном авторитетном московском издании. До сих пор публикуют… Только один региональный сайт решился поместить этот материал. А вот теперь, думаю, в самый раз. Тем более, сегодня, на мой взгляд, этот разговор не утратил актуальности. Ещё раз напомнил о глубокой исторической прозорливости Деда, его умении чётко, ясно, глубоко анализировать и предлагать пути решения, казалось бы, неразрешимых проблем.
Эдуард Лимонов: «БЫЛ, ЕСТЬ, И БУДУ ПАТРИОТОМ СВОЕЙ СТРАНЫ!»
Писатель Эдуард Лимонов в рекомендациях не нуждается. Его писательский талант признан далеко за пределами России. Книги успешно издаются и переиздаются во многих странах. Недавно, во Франции издана автобиография Э.Л. тиражом в 400 тысяч экземпляров, плюс карманный folio (200 тыс.). Её уже напечатали ещё в двадцати двух странах, включая США. Сегодняшний разговор не о литературе. О политических взглядах человека, который всегда имеет своё мнение о происходящих процессах, прежде всего — на Украине.
— Эдуард Вениаминович, четверть века назад вы написали, на мой взгляд, замечательную трилогию о родном Харькове. Одна из книг называлась «У нас была великая эпоха». А в какую эпоху мы сейчас живём?
— У нас новая эпоха. И как всегда она началась неожиданно, на Украине, на майдане. Свергнув законную власть, оппозиция принялась устанавливать свои порядки. Это, мягко скажем, не понравилось ни украинскому юго-востоку, ни России. Крым испугался и быстро подсуетился. Крымчане всегда были активными, пророссийски настроенными. Ещё в 1994 году были попытки на полуострове отделиться от Украины. Успехом они не увенчались. На этот раз жители Крыма сумели самоорганизоваться, сплотиться и при поддержке России добились своего. Да и у Владимира Владимировича Путина не было другого выбора. Он действовал смело и решительно. В противном случае от него просто бы отвернулись. Это вовсе не означает, что он сразу бы лишился своего поста. Нет. Но на политической репутации сказалось бы.
— Проблемы в отношениях России и Украины начались сразу после распада СССР?
— Да. Но вначале немного предыстории. Украина это такая небольшая империя. Они себе нагребли чужого добра после революции 1917 года. Безусловно, там есть собственно основное ядро украинское, которое почти никем не оспаривается. Киевская, Полтавская, Черниговская и несколько других областей. Остальное было получено при Советской власти. Например, половина Донбасса. В те времена не придавали особого значения административным границам. По одну сторону границы в Луганской и Донецкой областях, и по другую сторону — в Ростовской области, живут одни и те же люди, с одинаковым южно-российским говором. В 1954 году Хрущев подрезал Крым. Не думаю, что с каким-то злым умыслом. Скорей всего, для удобства администрирования. Куски Венгрии, Польши. Знаменитый Львов, дорогой сердцу вам, выпускнику славного Львовского военного училища, вошёл в состав СССР по пакту Молотова-Риббентропа в 1939 году. Считается, что Львов всегда был столицей украинского национализма. А в 1933 году, по данным переписи населения, в этом городе проживало 52 процентов поляков. А в 1991 году, выйдя из состава Советского Союза, никто в Киеве не захотел отдать эти территории. Как сварливая жена при разводе забирает весь совместно нажитый скарб. Зато сразу пошли разговоры про голодомор, про что угодно. На самом деле, голод был, голодомора не было. Затем свершилось то что случилось, власть на майдане перешла в руки националистов и радикалов, которых активно поддерживали Запад и США.
— А почему через 23 года, после обретения независимости?
— Потому, что на Донбассе, да и в Харькове, Одессе два десятилетия власть воспринимали как-то несерьёзно. Ну была власть воров и мошенников. Лазаренко осудили в Америке, Тимошенко — у себя на родине. Да и Янукович был ещё тот парень, все помнили его уголовное прошлое. Но потом стало не до смеха. Сначала горлопанили и скакали. Затем захватили оружие на Западной Украине и начали стрелять.
— После майдана вспыхнули протесты на Донбассе, в Харькове, других городах. Но к мирным требованиям людей новые киевские власти не хотели прислушаться?
— К Донбассу никто в Киеве поначалу не относился серьёзно. Вспомните все пренебрежительные насмешки, которые раздавались на майдане, в коридорах украинской власти — лохи, ватники, быдло. А в донецких степях нашлись крепкие, здоровые, мускулистые ребята, которые готовы были встать на защиту своих семей, домов, своей земли. И в России откликнулись люди, которые поспешили отстаивать правое дело и помочь своим единомышленникам. Патриотический порыв был поддержан широкими слоями населения не только на юге-востоке Украины, но и по всей России.
— Но в Харькове, например, такой порыв почему-то угас?
— Менталитет городского жителя такой несколько вялый, нерешительный. Кто такой, допустим, шахтёр? Человек каждый день спускается в шахту, рискует своей жизнью. Если не все, кто в Донбассе взялся за оружие, были шахтёрами, то общий климат там суровый – степь, терриконы. Они воспитывают смелый и решительный характер. Проще говоря — дать в морду на территории Донецкой и Луганской областях не составляло проблемы. Но хочу подчеркнуть, обвинять этих людей в каких-то агрессивных намерениях не стоит. Они защищались, захотели провести свой референдум, не пошли захватывать власть в Киеве, не двинулись на западные области Украины. У них не было никаких завоевательных планов весной 2014-го. Они видели на экранах телевидения тот беспредел, который творился в Киеве, Львове, Ивано-Франковске. Замечу, сейчас великая эпоха, когда можно рассмотреть революцию, как будто ты сам там присутствуешь. Во всех прошлых революциях этого не было, не говоря уже о французской, которая произошла несколько веков назад. А сейчас мы каждый день наблюдаем лица подростков с оружием, арматурой, безжалостно сжигавших бойцов «Беркута» и т.д. Простому обывателю жутко на это смотреть. Поэтому Донбасс не захотел жить при этом режиме. И до февраля 2014 года они жили при режиме мошенников и воров. И если раньше простые люди просто посмеивались над властью, теперь стало не до смеха. Донбасс взял в руки оружие и восстал.
— Всё же вернёмся к Харькову, городу, который не безразличен ни мне, ни вам.
— Мне довелось разговаривать с некоторыми активистами харьковского антимайдана. Они сказали, что затянули, упустили время. Действовали не решительно, хромала общая организация претесного движения. Ментальность большого города. Люди не толкаются особо в переходах, всё течет размеренно. А в Донецке ментальность выжженной степи и мрачных угольных подземелий. Это воспитывает разные характеры. Но это вовсе не означает, что Харьков сдался и будет терпеть этот беспредел. Конечно, не будет. По сути, в городе наступила оккупация — культурная, экономическая. Оккупация новым киевским режимом, которая превосходит харьковскую ментальность. Харьковчане отличаются этаким приспособленчеством: нас особо не трогают, ну и ладно. Но так долго продолжатся не может. Мы же живем не в каменном веке, когда римляне гоняли иудеев и христиан. Сейчас долго вот так угнетать, прямо и открыто, никто не будет. В наше время используют тонкие формы эксплуатации. Каждая эпоха вырабатывает что-то своё. А Донбасс, Харьков и Одессу придётся отдать.
— И как вам это видится?
— Перед тем, как сесть за стол переговоров в Минске, по моим наблюдениям, были устные договоренности. Порошенко сказали — признавай де-факто территории, которые заняли ополченцы, а Киеву остаётся то, что заняла армия. Он, очевидно, согласился. Но такой сговор идёт вразрез с желанием радикалов и националистов. И Порошенко старался всё это скрывать, придумывая какой-то особый статус Донбасса. Перемирия не получилось. Это можно назвать передышкой. Она идёт на пользу скорей всего украинской власти. Работают день и ночь военные предприятия. Например, завод имени Малышева в Харькове. Между прочим, пожалуй, самый крупный военный завод страны.
Не забывайте о главном — судьбе мирного населения. Как ни парадоксально, но при таких остановках, передышках больше всего страдают мирные люди. Продолжаются обстрелы артиллерийскими орудиями, системами залпового огня. Многие считают, что война на Донбассе именно артиллерийская. В результате — уничтожаются жилые дома, другая инфраструктура, гибнут люди.
— Три месяца ни мира, ни войны. Как долго такое может продолжаться?
— Быстро не закончится, конечно. Во-первых, довольно продолжительный участок границы с Донбассом открытый. Он контролируется ополченцами. Вспомните афганскую войну. Открытая граница с Пакистаном для наших войск была, как кость в горле. Здесь похожий сценарий. Для киевских властей — большой минус. Скажу откровенно — эту войну Киев не выиграет. Он может её расширить, вплоть до каких-то добровольческих батальонов из стран НАТО. Но финал будет таким же плачевным, как в конце августа, когда в мясорубку попали самые боеспособные части украинской армии. Я бы посоветовал Порошенко принять условия ДНР и ЛНР. Ну, не смогут они жить вместе, в одной стране. Давайте не будем обманывать себя и других, а говорить прямо.
— Конечно.
— Единственная возможность окончания противостояния — смена режима в Киеве. Она может быть достигнута или путем военного поражения украинской армии, или признанием сторонами установленных границ.
— Многие считают, например, сторонники Новороссии, что Донбасс без Харькова не сможет существовать как самостоятельный субъект?
— Согласен. На заре советской власти существовала Донецко-Криворожская советская республика со столицей в Харькове. Я где-то написал, что Донбасс без Харькова всё равно, что тело мускулистое без головы. И это дело времени. Протестное движение, скорей всего, достигнет своего пика в Харькове, когда ополченцы добьются ощутимых военных результатов. Моральных преимуществ у нынешнего киевского руководства нет. Они пока держатся за счёт слёзных обращений к Западу. Запад им не поможет. Ему выгодно, чтобы люди с русскими фамилиями убивали друг друга.
— Ваши взгляды на нынешнюю ситуацию на Украине многие поддерживают. Но несколько лет назад вы были союзником Каспарова, Касьянова. В то же время всегда были противником действующей власти. Кто такой Лимонов?
— Я своих принципов никогда не менял. Они были сформулированы ещё двадцать лет назад в программе партии нацболов. Сегодня к некоторым из них пришло наше государство. Меня, к примеру, осудили за такие вещи, какие сейчас в Донбассе приветствуются. В 1999 году 15 человек, мои однопартийцы, заняли в Севастополе башню клуба моряков. Вывесили там огромный лозунг — «Севастополь русский город». Их осудили. Несколько лет они провели в украинских тюрьмах. Но для жителей Крыма действия нацболов тогда явились каким-то светлым пятном на фоне мрачных будней.
А с либералами я размежевался ещё в конце 2011 года, ещё вообще не было Донбасса. Подробно рассказал об этом в моей последней книге «Дед», изданной в этом году.
Я всегда был, есть и буду патриотом своей страны. А что касается власти, всегда находился в оппозиции к ней. Считаю, что нынешняя власть действует мягко, нерешительно в том же Донбассе. Мир стал меняться. Европа стала представлять из себя сборище туристических республик. Надо просто перессорить их между собой, членов НАТО. Это задача дипломатического ведомства. И если мы уже начали бороться против американской гегемонии — следует идти до конца. В этом разрезе совершенно правильные шаги руководства страны на сближение со странами БРИКС.
— Осталось только наладить отношения с ближайшим соседом — Украиной?
— Я человек, который воспитывался на украинской культуре. Меня нельзя причислить к категории тех людей, которые отрицают, что такая нация есть. Конечно, есть. Абсурдно думать иначе. Взять перепись населения, которая проводилась, скажем, до 1991 года. На Украине проживало 12 миллионов русских. Сейчас, наверное, меньше. Украину многие считали несостоявшимся государством. Сейчас настало время, чтобы состояться. Поумерьте аппетиты. Не надо разрушать Донбасс только за то, что люди не хотят жить с вами. Жестокий отец семью держать не будет, если ежедневно измываться над своими детьми. Сегодня многие жители Донбасса, которые нейтрально относились к происходящему, думают по-другому. У кого-то погиб отец, мать, родственник. Они видели этот ужас обстрелов и бомбёжек. Никто не смирится с этим, ни сейчас, ни через 50-100 лет. Это элементарная психология людей. Неужели этого не понимают в Киеве?
— И в России некоторые этого не понимают. Например, либералы. Ваше отношение к ним?
— Они заблудились. Они нам внушили за 23 года такую гнилую философию, что бизнесмен это человек моторный, креативный. Сомневаюсь очень, что у нас есть настоящие бизнесмены. В основном идёт делёж советского наследства до сих пор, и природных богатств. А таких, чтобы изобрёл что-то гениальное и государство получило сверхъестественные доходы — нет. Идеалом должен стать полезный человек. Полезный своему народу, экономике, политике. А после майдана у либералов проявилась политическая истерика. Свой «Смольный» для либералов — «Эхо Москвы». Там такие ядовитые идеи рождаются и ежедневно распространяются — мама не горюй. На днях В. Путин проводил совещание с членами Совбеза. Повестка дня – экстремизм. А экстремистское гнездо находится рядом с Кремлём — радиостанция «Эхо Москвы», вещающее на многомиллионную аудиторию. Я вовсе не из тех людей, которые призывают кого-либо наказывать. Но на месте власти закрыл бы радиостанцию, где регулярно распространяются вредные для России идеи. В 1992 году я встречался в Белграде со Слободаном Милошевичем. Поинтересовался у него, почему многие югославские издания живут на немецкие деньги. Внятного ответа не услышал. Такая либерализация и демократия привела к тому, что такой страны нет на карте мира.
Раньше у нас была одна Валерия Новодворская. Теперь их много. Либералы ушли в астрал. Это уже не демократические взгляды, а ненависть.
— Мы родились в стране победителей, сломавших хребет немецкому фашизму. После ее развала, гордости поубавилось. Сумеет ли Россия встать с колен?
— К сожалению, у нас широко распространено мировоззрение — вульгарный экономизм. Чем лучше живем, тем лучше. Но есть вещи поважнее, чем сколько сортов колбасы мы употребляем. Нация должна гордиться собой. Вот сейчас, на мой взгляд, она собой гордится. Сколько лет унижений, поражений!.. И вдруг — победа (Крым). Посветлели лица, нет такой подавленности, апатия исчезла. Народ заслуживает лучшей участи — в России, на Украине. Победы ещё придут.
— Спасибо за беседу.
(сентябрь 2014г.)
