Ответ критика на критику

Мне кажется, что статью, посвящённую вашему покорному слуге, надо было начать примерно так: «В книге выступил и Константин Уткин, тот самый скандальный автор «Стихи.ру», от которого плачет всё поэтическое сообщество сайта, на чьих клыках пенится кровь безвинных графоманов, смешанная с гадючьим ядом. Теперь он добрался в компании других, менее отмороженных критиков, до славы и надежды нашей современной литературы, до увенчанных лаврами столпов прозы – и захрипели, забулькали перекушенные аорты безвинных писателей…»

Тогда бы я, ковыряя пальчиком в ладошке, смиренно бы согласился – да, я такой. И не нужны все эти перечисления сомнительных регалий. Кстати, неплохо было бы указать и мой любимый Литинститут, всё-таки я его окончил. Однако начало разгромной статьи несколько канцелярское, не кажется ли вам?

Начало канцелярское, но статья вполне себе академическая, в лучших традициях официальной науки, за небольшими исключениями. Как я ни искал в тексте, так и не нашёл определения стиля моих и не только моих статей: литературный фельетон.

Предъявлять к фельетону требования литературного официоза несколько неуместно, как мне кажется. Впрочем, это мелочи. Проблема в другом – автор статьи отталкивается от фельетонов, но, судя по всему, не знаком с исходниками. Потому что тот же самый Геласимов, написавший с чужого голоса про рэп (можно я не буду рассказывать, откуда пошло это бедствие, сколько денег в него вбухано, какие цели оно преследует? Про текстовые и вокальные уровни? Можно? Вот и ладушки) воспевший наркоманские трипы, сегодня ведёт семинар в моём некогда любимом Литинституте – мне очень интересно, чему он учит студентов.

Писать про книги, не читая их, может, и является признаком профессионализма, но неудачный приём для разгромной статьи. Потому что против моей оценки должна стоять оценка Полины вместе с её доводами и примерами. Ну а как иначе?

И хоть Никифорова пишет про фельетоны, ознакомиться с разгромленными нами книжками всё-таки надо было. Вот цитата:

Нет, не перевелась настоящая литература на земле русской». Рассупонилось солнышко ясное, расталдыкнуло свои лучи по белу светушку, озарило настоящую литературу на землице русской вспаханной.

Очень хорошо. Но имена, пароли, явки? Хотя бы просто имена. Потому что мне до скрежета зубовного не хочется читать про шкурки тугосисего удава, а хочется насладиться текстом. Не продираться сквозь «дрейфующие по подбородку материки небритой щетины» (с), а смаковать текст, как хорошее вино – неспеша и долго, или пропасть в нём, забыв про всё на свете. Есть такие книги? Буду только рад. Но вернёмся к тугим сисям нашего, так сказать, удава.

Я так понимаю, что Полина Никифорова – молодая девушка, не очень уважающая сакральные для советского человека понятия, вроде Великой Отечественной войны?

Ну так вот, для меня ВОВ продолжает оставаться великим народным подвигом, и любые попытки её осмеять, оспорить или перевернуть, заменить чёрное на белое вызывают ярость. Тем более что текст позволяет глумиться над собой сколько угодно долго – впрочем, в этом вина не текста, а автора. Которому, кстати, бешенство критиков пришлось по вкусу – эк их жеможахнуло – писала она и добавляла: я ещё и не так над вами поиздеваюсь. К слову, нет, поиздеваться не получилось, очередная книжка вышла серой, как крысиная, та самая, шкурка.

Презрительное отношение к женщине? Это которая награждает орденом удава? В блокадном Ленинграде? Барышня, рекомендую отделять понятие «женщина» от других, похожих, но диаметрально противоположных понятий. Автор должен отвечать за свой текст – вот как я сейчас – а вскрики с заламыванием рук и нюхательными солями… не проканают.

Вот замечательный пассаж, на котором надо остановиться подробнее: «Придворная критика – давно известный литературный факт». Надо же. Ну ладно.

А давно ли известен литературный факт, что не стало иной критики, кроме придворной? Вообще. Замкнутый кружок раздаёт премии своим, обсуждает своих, продвигает своих – а вокруг никого не существует. Нет мнения ни у читателей, ни у писателей. Сколь угодно много можно говорить о недостатках и удачах текста – этого никто не увидит, не узнает, никто не будет обсуждать, принимать к сведению и так далее. Это уже не факт, а фактический позор процесса.

Литература потеряла свою глобальную цель – изменить сознание читателя в лучшую сторону. Через боль, через шок, через раздумья, через рефлексию и ошибки. Литература – можно ли её так называть сегодня? – превратилась в жвачку, убийцу времени, потакая самым нетребовательными вкусам целевых аудиторий. Писатель как личность исчез, удачно вытесняемый ПИПами (определение Ю.М. Полякова), а книги стали ИТП – Издательский Текстосодержащий Продукт.

И возникает давно назревший вопрос: как относиться к текстосодержащему продукту? Подвести под него теоретическую базу и тем самым привлечь внимание к очередной поделке, или оценить по достоинству, что будет, мягко говоря, нелицеприятно? Я склоняюсь ко второму варианту. И все участники сборника.

И задача критики, на мой взгляд, не приращивать смыслы, которые зависят исключительно от особенностей литературоведа, а объективно оценить текст, обосновать свою оценку, дав тем самым автору вектор для дальнейшего развития.

Не надо приращивать смыслы, когда сам автор читает про себя и думает: блин, откуда они столько нагородили?
Не надо приращивать смыслы там, где их нет и не будет, «не выходя за общепринятые рамки этикета» в оценке текстов, где от этикета даже ошмётков не осталось.

Проблема профессионального выгорания видна и тут, когда критик (хорошо, литературовед) начинает разбирать тексты, которые разбора не достойны. Плачет, колется, но ест.

Это такая потеря ментальной гигиены, надоевшие за последние тридцать лет распахнутые овертоновские окна, когда человек перестаёт понимать, что ему подобными текстами просто плюют в лицо. Текстосодержащий продукт принимается за литературу, литфельетон – за критику, критику – за похвалу, совет – за оскорбление и так далее.
Ну и напоследок: «критика должна быть критикой, а не превращаться в представление клоуна». Какой великолепный гуманитарный снобизм. Критика никому ничего не должна вообще-то. Автор тоже никому ничего не должен, теоретически – кроме желания изменить этот мир к лучшему, а не самовыразиться как можно более извращённей. Не так ли?

Вываленные на бумагу (экран) косноязычные потуги не могут вызвать ничего, кроме раздражения, какими бы смыслами их не старались прирастить. Тут два варианта: либо автор бездарен, либо плюёт на читателя. И в том, и в другом случае серьёзного разбора он не заслуживает – это моё убеждение, которое поколебать будет очень тяжело.
Насчёт клоуна… Ковёрный – высшее мастерство: «Шут был вор – он воровал минуты. Грустные минуты…»

Так что, уважаемая Полина Никифорова, я не критик-субъективист. Я злой шут, пишущий литературные фельетоны. И не только, кстати. Но критики, обслуживающие издательский процесс, ничем другим не интересуются.

Нужно ли это? Думаю, да. Большинство, прочитавшее мой ядовитый разбор, текстосодержащий продукт в руки не возьмёт, оградив себя от плохой писанины. Это уже не мало.

P.S. Квинтэссенция субдермальной окказиналистики, интегрированная в эгоцентризм индивидуальных архетипических секулятивных транзакций, в котором коллективное бессознательное несёт черты метамодернизма…

Очень мило, что мой псевдонаучный бред не вызвал у глубокоуважаемой и высокообразованной публики никаких вопросов.

Константин УТКИН