ПЛЕВОК В ВЕЧНОСТЬ (ч.2)

Продолжение. Начало в № 39

Антисоветизм – отец русофобии

В нашем кино антисоветчики были талантливые, бездарные и никакие. Например, одним из самых талантливых врагов Советского Союза и его истории я считаю Александра Прошкина. И сериал о Николае Вавилове (естественный выбор для Прошкина – показать мерзости советской власти), и пространная экранизация скучнейшего, непомерно политически раздутого, сиротливого без читательской любви романа «Доктор Живаго», и «Холодное лето 53-го», и «Чудо», и другое его кино – это мáстерские работы с чётко выраженной политической позицией, которая глаз не колет и из всех щелей не лезет, как например, у режиссёра Андрея Смирнова с его тошнотворным фильмом про якобы русскую бабу. Там и русского мало, и таланта нет, и так называемых художественных ценностей с гулькин нос. «Много убожества и никакого художества», как сказал злодейский персонаж в одной из прекрасных сказок Александра Роу.

Что касается Андрея Смирнова, чьи фильмы я (при всём старании) больше получаса смотреть не смог, то особого внимания заслуживает его интервью Владимиру Познеру (разговор случился в 2017 году). Мне, человеку, который родился, крестился и учился на Западной Украине (у меня там до сих пор вся родня живёт. Правда, с 2014 года общаюсь я с близкими людьми только по скайпу), знакомому с антисоветизмом и русофобией ещё с младых ногтей, очень интересно было слушать Смирнова. Редко встретишь в таком концентрированном виде всю бандеровскую философию, парадоксально звучавшую из уст народного артиста России. Кому интересно, гляньте в интернете, и вы будете знать всё про состояние умов украинских радикалов. Правда, Смирнов думает, что это он лично «так думает». На самом деле его «думы» мне ещё в юности осточертели у нас в «УкрЗападБандерШтадте» (так иногда мы называли Западную Украину). Даже такая не очень популярная в России, но чётко усвоенная Смирновым идея: дескать, это русские породили германский фашизм. То есть мы и тут виноваты.

Периодически бывая в Польше (конечно, до военной спецоперации на Украине), я всегда бродил по книжным магазинам, «любуясь» обилием антисоветской и антирусской литературы. Но покупал в основном польских авторов про «бытовуху» (любовь-марковь типа Януша Лиона Вишневского и т.п.) – читал, чтоб язык не забыть. 

В Кракове я и увидел толстенную книгу (объём – как «Былое и думы» Герцена) под титулом «Русские корни германского фашизма». Не помню автора. Но идея эта давно бродит по Европе, вот и Андрей Смирнов её усвоил и стал «просвещать» российского телезрителя – «неразумного, не знающего истории» с помощью нашего Первого телеканала.

Однако не русифицированная Смирновым бандеровщина удивила меня, а его культурологическая позиция. Он сказал, что вся советская культура – это некая безрукая, безногая и безголовая уродина. Мало того, провозгласил Смирнов, эта культура (советская) создана была для дегенератов.

Честно говоря, я (записанный Смирновым в дегенераты) не обиделся. И признаюсь, что не считаю «уродливыми» гигантское количество советских фильмов, включая любимые народом «Белое солнце пустыни» и «Женя, Женечка и Катюша» В. Мотыля, «С лёгким паром», «Жестокий романс» и «Вокзал для двоих» Э. Рязанова, «Семнадцать мгновений весны» и «Три тополя на Плющихе» Т. Лиозновой, множество фильмов Л. Гайдая, В. Мельникова («Начальник Чукотки» «Старший сын», «Отпуск в сентябре»), В. Масленникова (сериалы про Шерлока Холмса и «Зимнюю вишню»), Марка Захарова – про «Формулу любви» и Мюнхгаузена, и мюзиклы Леонида Квинихидзе (например, «Соломенная шляпка») и т.д. Имя им, творившим для нас, «дегенератов», – легион. Более того, я уверен, что эти фильмы будут востребованы и новыми поколениями. Например, знаю по своей дочери и рассказам её ровесниц, что они, например, обожают фильм «Девчата» (режиссёр Ю. Чулюкин).

Однако кроме бездарного хамовитого А. Смирнова есть антисоветчики «никакие». Например, Андрон Кончаловский. И фильмы никакие, в том числе «Дорогие товарищи» о новочеркасском бунте и ужасах советской власти, и реакции зрителей на эти фильмы – никакой. Правда, тут трудно игнорировать «Сибириаду», но в ней брат Никита просто сочится из пор.

Кстати, и о фильмах режиссёра А. Смирнова тоже ничего не слыхать. Никого ничем не зацепили. Даже сделанный под давлением и с поправками худсоветов времён советской власти «Белорусский вокзал» оставил в народе, как добрый след, лишь хорошую песню. Правда, написал её не Смирнов, а Окуджава.

К слову, о худсоветах, цензуре и давлении советской власти на создателей кино. Многие режиссёры и даже актёры периодически жалуются на эти «ужасы» времён СССР. Как это сказалось на качестве кино, хорошо видно на фильмах суперпопулярных и любимых в народе режиссёров Рязанова и Гайдая.

Почти никто не вспоминает, что после крушения ненавистной им цензуры Гайдай сделал два фильма: совершенно беспомощную «Операцию Кооперацию» и как бы шпионский фарс про Брайтон-Бич (название там длинное, как собачья песня, даже повторять скучно). Это стыд для Гайдая. Их очень редко показывают по TV, и правильно делают. Не уверен, но мне кажется, что если бы Гайдай мистическим образом встал из гроба и с высоты прошедших лет глянул на два своих крайних творения – тут же умер бы от стыда.

Что касается Рязанова, то мало кто знает: он после ликвидации советских худсоветов и цензур снял аж 11 фильмов как режиссёр. Народ посмотрел «Небеса обетованные» и понял, что если даже такой человек окунулся в чернуху, пиши – пропало.

В общем, как теперь известно, ничего из снятого талантливым в своё время Рязановым (а талант, считаю, категория временная, непостоянная), начиная с 1991 года, в народ не пошло, не полюбилось, не цитируется, на пословицы не разошлось и т.д. Вот вам и «волшебная сила» советского искусства, то есть цензуры, худсоветов и прочего давления ужасной «советской власти». В общем, я бы советской цензуре и худсоветам памятник «на Москве» поставил.

В общем, весь секрет стенаний российских киношников заключается в том, что они вообще не могут, не способны по достоинству оценить плюсы наличия своего государства у нашего многонационального народа. Более того – они отчаянно с ним воюют.

Это такая идея-фикс у нашей творческой элиты – борьба с «плохим» русским государством, которое якобы устроило плохую жизнь народу, чтобы превратить эту плохую жизнь … в совершенно невыносимую. Как в 1917-м, как 1991-м…  И вот теперь не устают изнутри жрать страну, дырявить и сосать её соки, как паразиты.

Есть мнение… «бо-бо»

Помнится, поехал я однажды в Париж на 25-й Всемирный книжный салон. Одно из французских издательств перевело и выпустило в свет мою книгу прозы и пуб­лицистики.

Книжка была про локальные войны на Кавказе. И мой издатель, видимо, учитывая мою неискушённость в европейских культурологических нюансах и солдатскую прямолинейность (я лично участвовал на ту пору в пяти вооружённых военных конфликтах, начиная с Афганистана и заканчивая «двухсерийной» чеченской кампанией), решил подготовить меня к планируемым интервью для французской и европейской прессы, к разговорам за «круглым столом» и т.п.

До сих пор помню момент, тайну которого я ни тогда, ни сейчас, спустя много лет, до конца разгадать не могу.

– Ты понимаешь, Серж, – говорил мне издатель на хорошем русском языке, здесь во Франции если услышат, что чеченские боевики – плохие, а Русская армия – хорошая, тебе руки не подадут, в газете и журнале не напечатают. Тут – как в Советском Союзе – есть только одно мнение.

– Как так? – округлил я глаза. – И кто же это мнение формирует? Местное политбюро?

– Сам не знаю. Такое ощущение, что все заодно. И редакторы, и журналисты, и политики…

Так со мной и случилось. Мои высказывания в местные СМИ не попали. Французская пресса сделала меня неинтересным. Ну, действительно, может ли быть интересен европейской публике автор книги о войне, в которой сам участвовал и более того – реально носит погоны полковника Российской армии?! Это только лично президенту Франции я был интересен. Правда, ненадолго. Да и Ги де Мопассану в XIX веке не пришло бы в голову, что «Записки алжирского стрелка» из его романа «Милый друг» могут быть кому-то неинтересны.

Впрочем, один любопытный дядька подходил ко мне за автографом. Как оказалось, офицер бельгийской армии. Одет он был в гражданку, конечно. Разговор наш переводила его жена, знающая русский.

– Вы действительно действующий полковник? И пишете книги?

– Да, а что вас удивляет?

– Дело в том, что в Бельгии, если бы я как офицер не то что книгу написал, но даже сказанул что-то публично без санкции военной пресс-службы, меня бы из армии выгнали в тот же день. Даже в тот же час.

– А у нас даже при так называемой советской «тирании» такого не было, – ответил я. – Просто у нас есть свобода слова, а у вас нет.

Бельгиец обиделся, но книжку купил.

Возвращаясь к инструктажу моего парижского издателя и к разговору о доминирующем, непонятно кем сформированном «мнении», я позже наткнулся на публикацию о Дэвиде Бруксе, американском публицисте, который исследовал историю рождения социального класса творческой, богемной буржуазии и феномен появления в западных странах вот этого таинственного «есть мнение». С его лёгкой руки возник термин «бо-бо». Так французы называют богемных буржуа, которые и формируют в своих странах (и не только в своих) шкалу ценностей – и нравственно-политических, и эстетико-культурологических.

Вот решила «бо-бо», что чеченцы-ваххабиты хорошие, а русские солдаты – плохие, и всё тут! Я до сих пор удивляюсь, как парижское издательство решилось выпустить мою книжку?! Рисковали ребята.

Влиянием этого же «бо-бо» я объясняю для себя совершенно неожиданное, сюжетно необоснованное появление некоего влиятельного православного священника в фильме «Левиафан» режиссёра Андрея Звягинцева. Это ружьё, которое не стреляет (по формуле Чехова). Тем не менее, зловещего попа режиссёр в фильм воткнул, потому что, видно, «бо-бо» сказало, что православие на Руси нужно мочить.

В реальности и на полном серьёзе об этом в своё время сказал знаменитый Збигнев Бжезинский: мало разрушить коммунизм, утверждал польский американец, возглавлявший подобие совбеза в США, Россия и без коммунизма может возродиться, но она будет уничтожена окончательно, если убить в ней православие.

Конечно, я далёк от мысли, что, прочитав завет Бжезинского, Звягинцев вскинул руку под козырёк и бросился исполнять американский приказ – мочить православную церковь на святой Руси. Хотя возникает невольное сравнение с добрым советским фильмом «Королева бензоколонки». Там ни с того ни с сего в буфет на АЗС влетает громадный православный поп и принародно – хлясь! – 200 граммов водки. Такой алкаш, дескать. Из-за водки даже на автобус опоздал.

Мы, зрители, понимали: это Никита Хрущёв яростно стал бороться с религией и обещал советскому народу вскорости показать последнего попа в СССР. В общем, власть приказала мочить православие, и режиссёр «Королевы бензоколонки» стал его мочить.

Правда, советский режиссёр выполнял указание своего родного правительства. А указание какого правительства выполнял Звягинцев? Американского? В буквальном, вульгарном смысле, конечно, не приказ он выполнял. Однако, думаю, сильное влияние американской, европейской и главное – нашей родной «бо-бо» он испытал. Задачу усвоил, и нам своё творение преподнёс.

Кстати, фильм «Левиафан» – хорош с профессиональной точки зрения. Кино Звягинцев в конце концов делать научился. Его предыдущие фильмы – это мыльные пузыри, выдутые из соломинки нашей «бо-бо». Но «Левиафан» – мощный русофобский фильм, в нём русские мерзости показаны убедительно, в том числе мерзости ещё и православные, чего раньше у режиссёра не было.

Странное дело. Есть как бы указание российского руководства бороться с радикальным, экстремистским исламом. И ни одного фильма. А ведь, кроме высоких указаний есть тысячи обычных россиян, которые в своё время натерпелись от террористов с ваххабитскими мозгами и душами. Тут и указаний Кремля не надо – сам Бог велел снимать кино про ужасы «норд-остов». Нет, не будут, «бо-бо» не велит.

А вспомните фильм Владимира Хотиненко «Мусульманин». Персонаж Евгения Миронова хорош, а вот большинство православных – моральные уроды. Давно эта антиправославная сеть плетётся. Многие в этой паутине уже увязли.

А вот относительно свежий пример – фильм «Девятая» (режиссёр Николай Хомерики). Мистика, детектив, конец XIX века, костюмы… Ни намёка на религию и вероисповедание. В общем-то, хороший фильм. Для широкой публики. Но вдруг посреди сюжета фраза одного из российских полицейских:

– Что ты всё о деньгах, да о деньгах. Как поп перед службой.

И всё. Без всякой связи с сюжетом. Вот надо было харкнуть в православие, и Хомерики со своей кинобригадой – харкнул. Завет Бжезинского выполнен. Мысленно вижу как российские киношники, вскидывают руки в пионерском салюте и кричат: «К делу борьбы с русским православием – всегда готовы!». Удивляюсь, почему им бывший президент Украины и последовательный борец с «московской цэрквой» Пётр Порошенко орденов не давал?

Ну, а что касается фильма «Монах и бес», тут я поднимаю руки вверх, сдаюсь. Режиссёр Николай Досталь и его семья (члены съёмочной группы) умело, изящно заплевали русскую церковь. Долго не отмоется. Одна радость – прекрасная игра Тимофея Трибунцева. С профессиональной точки зрения – это мощное антиправославное кино. Ещё полсотни таких фильмов – и Россия станет целиком исламской страной. Потому что свято место пусто не бывает.

Возможно, я ошибаюсь, но думаю, что и Алексей Учитель, когда делал фильм «Космос как предчувствие», руководствовался некой шкалой ценностей, установленной «бо-бо». К слову, название фильма к его сути никакого отношения не имеет. Фильм – про предателя и подлеца, который вызывает симпатию, и про жалкого мелкотравчатого патриота, но в целом хорошего парня.

Подлеца и предателя играет Евгений Цыганов, при виде которого я всегда вспоминаю фразу: «Неподвижная нижняя челюсть говорит об отсутствии чувств». Это точно сказано, хоть конкретно и не про Цыганова.

Почему персонаж Цыганова – предатель? Потому что бежит из родной страны. Долго готовится к этому. Хотя Родина ничего плохого ему не сделала. Его не собираются сажать в тюрьму, его не прессуют по общественной линии за «неправильную» музыку или стихи… Просто само собой режиссёру и актёрам ясно, что Россия ужасна, и это не нуждается в аргументах. Ну, а Запад, конечно, это «кисельные берега и молочные реки». Чего ж не сбежать? Святое дело – драпануть «на свободу».

Что касается подлости персонажа, то тут ответ житейский. В нашей офицерской среде, например, считалось неприличным домогаться подруги (а уж тем более невесты или жены) сослуживца. Всякое, конечно, случалось. Но доблестью не считалось. А режиссёр Алексей Учитель сделал подобный факт достоинством персонажа.

Жалкого, ничтожного парня, которому ни подлость, ни предательство даже в голову не приходят, играет Евгений Миронов. Играет убедительно – патриотизм и порядочность выглядят гадко.

Наша «бо-бо» всех изменников любит – от воеводы Курбского и генерала Власова до Навального. Эта тенденция – создавать положительного героя из негодяя – давно в нашем кинематографе устоялась. Вспомните персонаж Сергея Бодрова из фильма «Восток-Запад». Там молодой парень долго готовится сбежать на Запад из СССР. Уходит морем, как и герой Цыганова в фильме Алексея Учителя.

Подобных фильмов немало. Русское кино любит изменников. Их обожают актёры и режиссёры. И этим своим обожанием и апологетикой измены заразили многих кинозрителей. Они на дзот, как Александр Матросов, уже никогда не пойдут. Даже если какие-нибудь ИГИЛовцы или бандеровцы соберутся резать их родных матерей.

Культ предательства

Культ предателей и предательства в российском (анти-российском) кино объясняется просто: раз русское государство априори ужасное, то всякое вредоносное дело по отношению к нему – это хорошо. А что касается патриотизма, то даже само это слово, дескать, омерзительно. «Патриотизм – это прибежище негодяев» – любимая фраза наших отечественных деятелей из «бо-бо». Даже девиз.

Однако американский патриотизм – явление, достойное восхищения. В США патриоты правильные. Правда, Алексей Балабанов в фильме «Брат-2» попытался эти постулаты оспорить. И хотя получилось здорово, общей ситуации в российском кино не переломило.

Вот в 2020 году посмотрел я польский фильм Ежи Гоффмана, посвящённый 100-летию так называемой Варшавской битвы. Это когда Красную армию поляки на Висле разгромили в 1920-м. Фильм полон пещерной русофобии и сделан очень грубо, топорно, почти без развития характеров, с явным желанием оскорбить русских и страну. Кстати, там сыграли Александр Домогаров и Ольга Кабо. Видно, понравился им польский взгляд на историю или настолько сильно деньги любят, больше чем Родину?..

В одном из эпизодов фильма в кабинете на письменном столе стоит унитаз, на унитазе с голой «кормой» возвышается красный командир с наганом в руке – стреляет в каждого, кто входит в комнату. Вокруг задницы краскома хлопочет героиня Ольги Кабо (вдова «белого» офицера) – помогает ему геморрой лечить. Вот такой унитазный уровень кинематографа от польского классика.

Кстати, в своё время Фаина Раневская сказала: «Сняться в плохом кино – всё равно что плюнуть в вечность». Увы, многими нашими актёрами эта вечность заплёвана донельзя.

Возвращаясь к польскому примеру, скажу, что у многих народов принято к юбилейным датам создавать некие художественные полотна, возвышающие подвиги соотечественников. Поляки вот тоже создали. Правда, русских пытались унизить. Но это в нашем киносообществе протеста не вызвало, что не удивительно. Однако не это меня волнует. Дело в том, что в 2014-м исполнилось 200 лет, как русские войска Париж взяли. Славная была дата. Но ни в советском, ни в российском кино фильмов об этом нет.

Я однажды на пресс-конференции в Севастополе (после премьеры «Солнечного удара») спросил об этом казусе у Никиты Михалкова:

– Почему, – говорю, – до сих пор нет художественного «кина» про покорение Франции?

– Главное, чтоб оно не было документальным, – отшутился председатель Союза кинематографистов России, имея в виду, конечно, онлайн съёмку некой нынешней потенциальной войнушки.

В общем, нет и не будет фильма про Париж–1814. И не будет фильма про открытие Лазаревым и Беллинсгаузеном Антарктиды в 1820 году (тоже 200 лет назад). Зато наши деятели сделали фильм «Ледокол». Тоже про Антарктиду, но жутко антисоветский. Ещё и бездарно снятый.

Жаль, но правы мои заклятые земляки-бандеровцы: «Разница между русскими и украинцами в том, что украинцы свою родину любят, а русские свою презирают». Так что, видимо, ошибаются те, кто говорит, будто мы один народ. Мы даже внутри своей страны – не один народ.

Сергей ТЮТЮННИК

Окончание в следующем номере