Автор: Если мы и читаем художественную литературу, то довольствуемся по большей части лишь отрывками из вступительных статей или комментариями к тёмным местам текста (если почувствовалась филологическая уязвлённость, то эти слова прозвучали не для Вас). Что же говорить о современной сцене, знатоков которой на самом деле всё меньше и меньше среди обыкновенных любителей (или окружения автора этих слов, для которого оно всё же не является дилетантским). Наконец, спустя n-ое количество времени занавес пал, и слушателям после небольшой увертюры представляется Павел Андреевич Руднев, российский театровед, выпускник театроведческого факультета ГИТИСа (курс Натальи Крымовой по специализации «современная драматургия»), кандидат искусствоведения и участник жюри многих современных театральных конкурсов.
Увертюра прозвучала, но после у некоторых слушателей слишком быстро появляется желание притянуть руку, чтобы скрыть зевок, поэтому ничто не мешает автору перейти к кульминации. Нарушение канонов всегда приятно, как и определение самим критиком опорных пунктов своей концепции или профессионального мировоззрения:
[Интервьюер] – Как вы считаете, в чем заключается главная задача, миссия театрального критика?
[Критик] – Да много задач на самом деле… Например, называние феноменов, – говорит в одном из своих интервью Павел Руднев. Что-то новое появляется в театре, критик называет это и дает ему ход. Обозначить тренд. Обратить внимание на художника или тему, прием. Но, прежде всего, я думаю, что это просто анализ процесса.
[Интервьюер] – Какие театры, режиссеры и спектакли произвели на вас наибольшее впечатление в детстве, юности?
[Критик] – Это Театр на Таганке, потому что он единственный, который меня связывал с советским «материком». <…> А так, по большому счету, театральных кумиров в юности не было. Потом они появились, конечно.
[Интервьюер] – Можете их назвать?
[Критик] – Сегодня – это Юрий Бутусов и Дмитрий Крымов. Театр XXI века делают именно они, открывают окна в будущее. Но пять лет назад я мог называть совсем другие имена.
Павел Руднев – автор более тысячи статей о театре в различных изданиях: «Знамя», «Октябрь», «Новый мир», «Театр», «Современная драматургия», «Топос», научных сборниках и коллективных монографиях. Группа статей и рецензий за 2004-2008, 2015-2018 гг. объединяются самим автором в цикл «Театральные впечатления Павла Руднева».
Объект цикла – новинки книжной полки и театральной сцены Москвы и периферии.
Предмет – тенденции современной драматургии. Анализ ситуации в театральной сфере. От реинжиниринга до определения специфики новой драмы на русской почве. Что ставят в театрах и что из этого действительно обладает общественно-культурной ценностью.
Идея – найти «ядро» спектакля, смыслообразующую ось; определить то, чем живёт современный театр.
Павла Руднева не привлекают новомодные тенденции стремления за мейнстримными темами. В статье о Л. Петрушевской и её новой книге «Девятый том» (2003) он отдаёт дань традиции и доброй старой классике: «В годы воинствующего феминизма ей [Петрушевской] удается не превратить творчество в женскую истерику; в годы всеобщего увлечения новой драмой она, единственная из всего поколения так называемой “новой волны”, готова преподать ценнейший мастер-класс драматического письма. Ее пьесы — слушаешь, остальные — просто смотришь». Критик признаёт за серьёзного творца того, кто не пошёл на поводу громких тем, срывающих овации и раздувающих на пустом месте дебаты. Ему приятно следить за ростом тех, кто не предаёт свои принципы и не изменяет присяге искусству.
Павлу Рудневу интересна периферия России. Среди региональных современных театральных центров он выделяет Красноярский и Пермский край, Новосибирск, Омск, Хабаровск, Екатеринбург и Поволжье (Самара, Ярославль и Саратов). Например, в театральных наблюдениях от 2009 года критик с должным уважением пишет о братьях Владимире и Олеге Пресняковых, уральских драматургах 1980-х гг.
Из новых имён 2000-х годов критик выделяет Николая Рощина как «первого формалиста современной сцены». Однако особое место, конечно, присуждается Кириллу Серебрянникову. О нём Павел Руднев говорит и пишет часто: «Кирилл Серебренников, режиссер без отраслевого образования, лидер нового театра и яростный отрицатель старого, начавший карьеру с чистого листа, не имеющий преемственности и “рукопожатий” с великими, варвар-первооткрыватель, дикарь-самородок, — он, разумеется, никакого образа советского театра в личной культурной памяти не носит <…> Посвящая собственный продукт советскому театру, режиссер всего лишь выстраивает личные отношения с призрачным мифом всеобщей культурной памяти». То есть Серебряников для критика – варвар-первооткрыватель с откровенной претензией на лидерство в русском театре начала XXI века.
В 2017 г. Павел Руднев вместе с более чем 300 театральными деятелями потребовал закрыть дело «Седьмой студии» и освободить фигурантов дела. За 12 лет до написания этих слов, в одном из «Театральных наблюдений», критик размышлял о новой драме в России. К её авторскому определению, как по трафарету, подстраивается сравнение Кирилла Серебрянникова с «варваром-первооткрывателем»: «Как правило, новые драматурги <…> вообще не имеют никакого театрального опыта и тем более “насмотренности”, а чаще всего — пишут с “белого листа”, интуитивно чувствуя законы драмы <…> Это позволяет рассуждать о новой пьесе в России как явлении маргинальном, как о субкультуре».
Павел Руднев опечален состоянием свободного неподцензурного театра в России:
«Важно заметить, что погоня за негосударственными театрами в современной России — это погоня за резко сокращающимся, словно нефть, ресурсом», — пишет критик. «Негосударственная культура все чаще напоминает периодические издания-однодневки, обещающие своим инвесторам самоокупаемость через год, — с громким стартом и бесславным саморазрушительным финалом».
В этом ракурсе интересно наблюдение Павла Руднева о «реинжиниринге бизнес-процессов в театре». В чём отличие театра за границей от отечественного? Почему после 1990 года появилось чувство потери собственной значимости на мировой театральной арене? Смогли ли российские театры достойно войти в русло конкуренции на её подмостках? Стоит ли дальше держаться за бренд «русского психологического театра»? На все подобные вопросы критик отвечает: все проблемы лежат не в эстетической составляющей этой сферы искусства, не в вымирании талантов, а в провалах менеджмента и продюсерства. Для автора очевидна тенденция инертности репертуарного театра. Он видит решение в государственной политике: необходимо ввести контрактную систему для директоров театров и их режиссёров с возможностью продлевать и разрывать договорённость на бумаге. По мнению критика, именно проектный театр, а не репертуарный, позволит запустить процесс реинжиниринга бизнес-процессов в Москве и регионах.
Диссертация Павла Руднева была посвящена творчеству Василия Розанова (1856-1912). Критика привлекла ранее неисследованная сторона его деятельности: «у Василия Васильевича Розанова есть гигантское количество текстов о театре, о которых в театральном мире никто не знал. Российские театроведы ничего не писали по этому поводу, поскольку эти источники только-только стали доступными после десятилетий советской цензуры». Это не только о философе Розанове и его театральных предпочтениях, это о современной пьесе эпохи модерн, о цензурном и церковном вопросе.
Автор не только выделяет положительные стороны творчества выбранной исторической фигуры, но и даёт ёмкие определения слабых мест его деятельности: «нельзя сказать, что статьи Розанова, написанные в XIX веке, искрометны, свежи и молоды. Возьмем, к примеру, работу 1892 года «Цель человеческой жизни», и мы тут же найдем в 36-летнем, только что начавшем писать Розанове морализм позднего Толстого, благодушие позднего Гоголя, а в каждой десятой строке проглянет бойкое перо «вечномолодого» Крутицкого из пьесы Островского». Напомним, Крутицкий – редкий, безнадёжный образчик тупости в теле шестидесятилетнего мужчины с умом шестилетнего ребёнка.
Из крупной формы также можно выделить монографию Павла Руднева «Драма памяти. Очерки истории российской драматургии от Розова до наших дней» (2018). В ней критик исследует творчество ключевых фигур театральной режиссуры начиная с времён Оттепели по настоящее время. Действительно, 1990-е годы поменяли мировоззрение советского человека, но произошло ли подобное тотальное изменение и в театре? Павел Руднев отвечает: нет, это иллюзия. Любопытен факт критической работы театрального критика о театральном критике, которая при чтении данного текста разрастается до трёхчастной цепочки критического круговорота. Фигура Павла Руднева, критика в театральном кресле, достойна особого рассмотрения и более глубокого изучения, так как это один из крупнейших исследователей современного театрального процесса в России.
Валерия ШУЛЕНИНА
Для Павла Руднева.
С вниманием прослушал в Семинаре (по России-К) лекцию Павла Руднева о А.Н. Островском. Он мой любимый очень современный драматург, и, если я был последние годы в театре, то в А.Н. Островском в Малом театре.
Мой комментарий к лекции Павла.
Обсуждался вопрос, то А.Н. Островский не уделял внимание интеллигенции, м.б. не, считая, (как показалось) её интересным объектом. Согласен в той степени, то это понятие у нас, столь размыто, а в те годы, как бы числилось в некоем вольнодумствующем сословии, которое и не дворянство, в к простонародью и к мещанам себя не относило. Таким оно и осталось (на мой взгляд), по сей день. Но в полном смысле интеллигентом — интеллектуалом, живущим за счет своего интеллектуального труда, был и сам А.Н. Островский, который, как и А.С. Пушкин, жил со своих трудов. Это хорошо бы помнить. С уважением, Боб