Автор: — Платье?
— Поглажено.
— Туфли?
— Начищены.
— Прическа?
— Волосы распущу, так и быть.
— Макияж?
— Само собой.
— Перчатки?
— А век ты не перепутал?
Куда положено ходить высококультурной части общества? Театры, музеи, консерватории, филармонии. Ах да, ещё конференции. И выступать там, разумеется. Ну, вот мы и ходим. Ноги ещё не стёрли? Ноги целы, а вот зубы иногда поскрипывают.
Приём. Позиция занята неверно. Впереди — препятствие выше среднестатистического. Экран не будет видно. Обходим с правого фланга. Приём. Здесь чья-то сумка. Продолжаю обследовать территорию. Приём. С какой стороны встанет докладчик? О, трибуну вынесли. План местности построен. Приём. Ты всегда мечтал находиться в авангарде. Садись на первый ряд. Приём. Здесь же надо будет все пять часов сидеть с умным видом? Приём. Без маскировки никуда. Умное лицо — ещё не признак… Ты помнишь. Умный вид — ещё не признак того, что человек думает о докладе, а не о кофточке докладчика или о повышении тарифа на электричество со следующего квартала. И потом, отсюда тебе будет удобнее выходить к трибуне. Приём. Как быть с вопросами? Приём. Лобовая атака. И не забудь вовремя отступить, сославшись на то, что эти связи ещё предстоит исследовать. Приём. А если это смертельный выстрел? Приём. Поблагодари за интересный вопрос. Приём. А если наших бьют? Приём. Ты ещё спрашиваешь. Доставай штык и скорее в атаку! И не подорвись на минном поле терминологии. Не уверен — не употребляй (впрочем, этот совет универсален). Приём. Только что поступила новая информация. Первый ряд займут организаторы. Сворачивайся и незаметно отходи.
Учебник по военной тактике? Отнюдь.
N вступил на порог зала, освещенного голубоватым люминесцентным светом, и прошел в специальную кабину с прозрачными стенками. Фиолетовый луч просканировал N с головы до ног, и на экране замигали изображения его айфона, наушников, умных часов и планшета. N достал предметы и положил их в открывшиеся в стенке кабины отверстия. Он знал, что ему вернут его собственность после спектакля, и не беспокоился. Это было даже весьма кстати, поскольку айфону и планшету требовалась подзарядка, а N знал, что эти новые кабины оснащены зарядными устройствами. На экране появился список ароматов отдельно для мужчин и женщин, и N нажал на понравившийся. На экране высветилось предупреждение закрыть глаза, и N почувствовал, как мягкий ненавязчивый аромат окутал его тело. Сегодня давали Островского, и N заметил, что в прошлый раз, когда он водил K на Шекспира, выбор ароматов был другим. K тогда порадовалась, что предложенный парфюм заглушил её любимые духи с ароматом пионов, т.к. позже выяснилось, что мужчина, сидевший рядом с ними в зрительном зале, не выносил запах пионов. Прочитав на экране пожелание приятного просмотра и подхватив выпавшую бесплатную программку, N вышел из кабины и увидел, что его место в зале тут же осветилось приятным зеленоватым светом. N занял своё место и погрузился в изучение программки. После третьего звонка N привычно почувствовал, как тонкие ремешки, выдвинувшиеся из кресла, обхватили его шею, запястья и лодыжки. Зрители в зале сидели ровно и спокойно, не ерзали и не вертелись, подобно волчку. Ремешки были достаточно свободны, чтобы нажать пальцем на кнопки на стоящем спереди кресле. По желанию зрителя, оттуда мгновенно появлялся стакан с водой, салфетка или таблетка от кашля без обертки.
Что-то из области научной фантастики? Всего лишь сладкие мечты, друг мой.
Мы ведем прямой репортаж с места событий. Докладчик, решивший вместить содержание 40-минутного выступления в 20 минут, наращивает обороты. Он не запинается. Он говорит четко, ясно, отрывисто. Вы киваете в такт его речи, но едва ли успеваете её осознать. Вы поражены его эрудированностью. Он хорошо натренирован. Он бодро перелистывает слайды: первый, второй, третий. Мелкий шрифт здесь только приветствуется. Вы не успеваете прочитать всё то, что там написано, — не беда, зато докладчик укладывается в регламент. Мы с вами присутствуем при уникальном явлении бега на месте. Стрелка бежит по циферблату, докладчик бежит по страницам доклада, вы бежите глазами по слайдам. Примиряет вас это или нет, но укрепляющая мозг гимнастика вам гарантирована. Докладчик не сбивает темпа, у него не сбивается дыхание. Не важно, что у вас сбиваются мысли. Уже видна финишная черта, остаются считаные секунды. Ну же, ну же. Да! Последний слайд. Он добежал. Он успел уложиться ровно в 20 минут. Поздравляем!
Вдох глубокий до изнеможения. И выдох. Наш спортивный репортаж окончен.
Темнота сковывала ряды кресел. Свет громадной люстры погас, и они знали, что пройдет ещё долгое время, прежде чем он снова вспыхнет. Двери в помещение были крепко заперты. У дверей стояли угрюмые стражи в зеленых костюмах, наученные пускать каждого и не выпускать никого. Они молчали. Им следовало молчать. Они знали, что стражи наблюдают и подойдут к ним при первом подозрении. Вокруг мелькали странные тени. Только сцена была ярко освещена. Свет бил в глаза. На сцене что-то происходило. Там кричали, дрались и ругались. Кто-то плакал. Падали вещи. Они вычисляли, что это отец и сын. Они догадывались, что завещание было подделано. Они предвидели, что он её бросит. Они предчувствовали, что вино было отравлено. Но они хотели знать наверняка. Они хотели знать, что думают те, кто по воле рока оказался запертым вместе с ними. Ведь те могли узнать что-то заранее. Одна голова склонялась к другой, плечи сдвигались, слышалось несвязное бормотание, переходившее в торопливый шёпот. Можно было различить слова: он, она, в конце. Конца они ждали и боялись. Иногда они украдкой доставали телефоны, в тщетной надежде связаться с теми, кому посчастливилось остаться снаружи. Свет экранов рассеивал окружающую темноту и свидетельствовал, что связь с остальным миром ещё не потеряна. Они снимали то, что происходило на сцене. Они снимали себя и ряды безмолвных кресел. Чтобы, если с ними что-то случится, оставшиеся снаружи знали, через что им пришлось пройти. И в тот миг, когда головы сближались, когда лепет становился связной речью, когда тьму обжигал экран телефона, из сумрака материализовывались стражи. Они в панике замирали. Их руки холодели, немели уста, разговор обрывался, гас телефон. Ночь предъявляла на них свои права.
Фильм ужасов? Для кого как.
Он вышел к трибуне уверенным шагом. С собой он нес пачку бумаги и тут же принялся её перелистывать. Это был ещё один несчастный, которого забыли предупредить, что на выступление положено 20 минут, а не 40. Он был искренне удивлен и не мог понять, как ему сходу сократить свой текст, по значению и объёму достойный стать монографией. Разве можно исключить этот тезис? Никак! Разве можно отказаться от этого примера? Недопустимо! Он честно ждал своей очереди, его выступление из-за разных проволочек началось на час позже, и уж теперь, победоносно обхватив трибуну руками, он готовился говорить. О наивнейший из смертных! Он думал, что ему позволят досказать. Ему напоминали, что осталось 10 минут, затем 5, затем 2. Судорожно листая страницы, он выхватывал откуда абзац, откуда два, бросал в сторону публики тезис, а затем принимался подробно разъяснять другой. Злобные организаторы! Даже сочувственные взгляды слушателей были не в силах умилостивить их и отменить вердикт. И всё же он взял свои полчаса. Уже сходя с облюбованного места, он разочарованно обронил: как жаль, что ему не дали рассказать самого интересного. Теперь, о печальный зритель, ты никогда не узнаешь самого-самого. Этот несчастный утаил это от тебя. Быть может, его грустные рассуждения так и останутся тайной за семью печатями. И он унесет их в могилу (если, конечно, их гостеприимно не приютит какой-нибудь сборник). Как же ты, о зритель, пребывающий ныне в смятении и недоумении, теперь будешь жить? И что это было? Формула философского камня? Доказательство мирового заговора? Подземный ход к пирамидам?
Чем бы ни было самое-самое, момент упущен. Не залить ли тоску чашечкой чая? Говорят, организаторы и на булочки раскошелились.
Приём, приём, как слышно? А вот плохо слышно. И ведь, знаете ли, ровно до этого докладчика всё было в порядке. Никогда на слух не жаловался. Микрофона нет, это правда. Но предыдущие докладчики слушались без проблем. Обострение какое-то. Одним боком повернусь, другим, шею вытяну — нет, с обоими ушами неполадки. А ведь думал, что до слухового аппарата ещё жить и жить. Попросить, что ли, погромче говорить? А, ладно, посмотрим, кто там следующий по программе.
Внимание, внимание! Приходите на международную научно-практическую и совершенно бесплатную проверку слуха и зрения. Индивидуальный подход. Бонусная программа. Забота о клиентах. Помните, болезнь умеет скрываться. Главное — её вовремя выявить.
Вам, пробирающимся по ногам после третьего звонка.
Вам, обсуждающим тайны бытия во время доклада.
Вам, кричащим на зрителя, что он не там стоит, в кульминационный момент.
Вам, мирно спящим и сопящим под звуки оркестра.
Вам, приводящим непосед на трехчасовой концерт.
Вам, залипающим в телефоне во время чужих выступлений.
Вам, путающим любовную историю на сцене со своей собственной.
Вам, пришедшим выгулять новое платье и не посмотревшим, о чем спектакль.
Вам, уверяющим после волшебного преображения зала, что это, конечно, ничего, но вот там-то было гораздо лучше.
Вам, описывающим в антракте после душераздирающей арии свои недавние поездки в Турцию, Египет, Италию, Францию и предоставляющим подробный фотоотчёт об оных.
Вам, утверждающим в программе, что на выступление дается 10 минут, просящим перед докладом уложиться за 7 минут и напоминающим через 5 минут, что пора заканчивать.
Вам, вечно чем-нибудь недовольным.
Вдох. Выдох. 10 раз.
Накипело.
И выкипело.
Ну что, куда пойдем?
Анастасия МАКАРОВА, Артель вольных критиков МГУ
