Пётр Кошель. Из воспоминаний «Вдоль течения»

В Москве я поработал полгода на автомобильном заводе, который дал мне прописку и общежитие, затем в Телепрессторгрекламе, — такая контора типа «Рога и копыта». Уволился, когда приняли в Союз писателей.

А туда принимали через четыре фильтра, сначала твое творчество рассматривала секция поэзии Московской писательской организации. Причём, ты должен был представить рекомендации от двух членов Союза писателей. Затем рассматривал секретариат Московской организации, затем приемная комиссия, затем Секретариат СП СССР. Причём, нужно было иметь две книги. Впрочем, меня и ещё трёх поэтов приняли тогда с одной.

Издать книгу было проблематичным. Частных издательств не существовало, куда ты мог принести рукопись и её бы издали за деньги, — какую бы чушь ты ни написал. Но, однако, книги молодых выходили, в издательстве «Молодая гвардия» даже серия была — «Первая книга поэта». Издавались и коллективные сборники.

Условно тогдашнее молодое поколение можно разделить на два. Сначала в литературу вошли ребята 1970-х, после постановления ЦК о работе с творческой молодежью. Затем 1980-х, — Пётр Паламарчук, Владислав Артёмов, Михаил Попов, Николай Дмитриев, Виктор Лапшин, Светлана Василенко, Юрий Козлов, Виктор Ерофеев… Некоторых печатать стали только с перестройкой, — Александр Еременко, Иван Жданов, Алексей Парщиков, Сергей Гандлевский, Тимур Кибиров…

Подружился с двумя драматургами: Саша Ремез и Саша Розанов. Оба друга не прошли 90-е, их уже нет. В театры молодым пробиться было трудно. Блистали шатровы и рощины. Но у Саши Розанова пьесу «Ночь ангела» взял Театр имени Маяковского. Ходили на премьеру, в главной роли известная в ту пору Лидия Сухаревская, — Сталинскую премию получила аж 1950 году.

Посоветовал Саше послать пьесу в Минский русский театр, его звезде Александре Климовой. Через месяц он мне говорит: «Представь, уже готовят к постановке!».

* * *

Если бы я в середине 1980-х ходил по улицам и рассказывал людям, что Россия будет воевать с Украиной, что телефоны будут носить в кармане и говорить с Лондоном или Пекином, что СССР вообще не будет, — меня бы через час отвезли в психушку.

* * *

В 90-х, когда всё начало разваливаться, и писательских союзов стало несколько, был свидетелем как принимали в писатели. А принимали скопом. Мой товарищ под шумок записал в писатели жену и тёщу.

Вдруг появилось огромное количество поэтов. Ну, прозу писать, — нужно упорство и терпение. А стишок набросал между делом, и чудесно.

Пенсионеры один за другим издавали в местной типографии при газете поэтические книжки. Областные писательские организации стремительно полнились членами. Области уже стали соревноваться у кого их больше.

Появились новоявленные писатели и в переделкинском Доме творчества. В столовой за столом со мной сидела пенсионного возраста тётка, сказала что из Урюпинска. Я подумал что шутит. Нет, действительно.

Спросила: — А хор у вас есть?

— Какой хор?

— Хор. Песни петь.

— Зачем?

— В нашем литературном объединении мы обычно после чтения наших произведений поём песни. Я даже написала гимн Урюпинска.

— Увы, хора нет.

— Это нехорошо. Нужно организовать.

Я представил переделкинцев Битова, Фазиля Искандера, Вознесенского, поющих в хоре. «Огней так много золотых на улицах Саратова…»

* * *

Скрытое противостояние в писательском мире открыто проявилось в 1977 году. Сейчас мало кто помнит событие, о котором говорила вся интеллигенция Москвы в декабре 1977 года. В большом зале Дома литераторов состоялась дискуссия «Классика и мы». Инициаторами явились известные писатели Вадим Кожинов и Станислав Куняев. Разговор предполагался об интерпретации русской классики. Вёл вечер Евгений Сидоров.

С докладом выступил литературовед Пётр Палиевский, критиковавший интерпретацию театральными режиссерами русских классических произведений. От Мейерхольда он перешел к современным театрам, что вызвало негодование в либеральной части зала. Он говорил об авангарде как о левом искусстве, противоположном классической культуре, как о противнике, который в лице своих представителей ведет борьбу на уничтожение классики.

Очевидец А. И. Байгушев вспоминает: «21 декабря 1977 года в битком набитом Большом зале Центрального Дома литераторов состоялась дискуссия «Классика и мы» с привлечением самых звонких имён, с которой «жидовствующие» едва унесли ноги. Они были разбиты по всем статьям. Особенно блистательным было выступление Петра Васильевича Палиевского. Дискуссия имела колоссальный общественный отклик, повсюду только и говорили: «Русские идут!».

После Палиевского выступили Вадим Кожинов, Станислав Куняев, Михаил Лобанов, Юрий Селезнёв… Последний говорил: «Третья мировая война идёт давно, и мы это все знаем хорошо, и мы не должны закрывать на это глаза… Так вот, я хочу сказать, что классическая, в том числе и русская классическая, литература сегодня становится едва ли не одним из основных плацдармов, на которых разгорается эта третья мировая идеологическая война. И здесь мира не может быть, его никогда не было в этой борьбе и, я думаю, не будет до тех пор, пока… пока мы не осознаем, что эта мировая война должна стать нашей Великой Отечественной войной — за наши души, за нашу совесть, за наше будущее, пока в этой войне мы не победим».

От противного лагеря выступили Борщаговский, Евтушенко, Эфрос, Феликс Кузнецов.

Публикации о дискуссии запретили. Неполная стенограмма по магнитофонной записи была опубликована только в январе 1990 года в журнале «Москва».

В 2017 году вышла книга Станислава Куняева «Классика и мы».

* * *

Реальное разъединение московских писателей началось в 1989 году. Солоухин в воспоминаниях пишет: «Всего членов московской организации примерно 1800 человек. Евреев до 85 процентов».

В апреле 1990 года прошел съезд новой писательской организации «Апрель». Сопредседателями стали А. Приставкин, Е. Евтушенко, Ю. Черниченко, М. Шатров И А. Соколов. Среди членов — Окуджава, Стреляный, Жуховицкий, Нуйкин…

Эти писатели в свою очередь учредили Союз российских писателей. Впоследствии к нему добавился Союз писателей Москвы. Существовавший с 1958 года в рамках Союза писателей СССР Союз писателей России продолжал свою деятельность.

После ГКЧП демократы захватили здание Союза писателей СССР. В обращении к властям они заявляли: «Расценить идейную направленность газеты «День», «Литературная Россия» и журналов «Наш современник» и «Молодая гвардия», как проповедь национальной розни, как призыв к антидемократическим действиям…»

Через неделю префектом Центрального округа Москвы Музыкантским было подписано распоряжение о реквизиции здания Союза писателей России на Комсомольском проспекте. Писатели забаррикадировались. Милиция идти на штурм не решилась.

* * *

Разваливалось издательство «Советский писатель». Оно ещё пыталось держаться благодаря коммерческой литературе. Но уже появилась одна фирмочка, вторая…

В коридоре увидел бывшего генерала КГБ Калугина, которого после осудили заочно за предательство, они вместе с правозащитником Сергеем Григорьянцем и мелким чиновником из бывшего аппарата СП ССР Владимиром Савельевым ходили, по-хозяйски оглядывая кабинеты.

В издательство начал вселяться аппарат Григорьянца.

Мы их выкинули. Но Григорьянц нанял каких-то отморозков, ворвавшихся ночью и избивших охрану. Прихожу назавтра, — кровь повсюду.

* * *

Союз писателей СССР и Литературный фонд обладали несметными богатствами. Дома творчества, поликлиники, квартиры, и масса денег на счетах. Потом дома творчества и помещения в республиках, те же Дубулты, Коктебель, Ялту, забрали местные власти.

Началась схватка за московскую недвижимость.

Московские либералы для легитимности вначале привлекли националов. Так, во главе «большого союза» поставили Тимура Пулатова; активного белорусского Алеся Адамовича сделали директором НИИ кинематографии. Адамович сразу активизировался: действовал в обществе «Мемориал», в «Апреле».

Сразил его инфаркт в январе 1994 года в зале Верховного Суда России сразу после выступления. Апрелевцы пытались доказать своё право на имущество бывшего СП СССР.

Был Адамович и подписантом печально известного письма 42-х.

Письмо появилось после расстрела парламента в 1993 году. 42 видных деятелей культуры выступили с одобрением расстрела.

Заголовок гласил — «Раздавить гадину».

В войну выходила такая партизанская газета — «Раздавим фашистскую гадину!».

«Хватит говорить. Пора научиться действовать. Эти тупые негодяи уважают только силу. Так не пора ли её продемонстрировать нашей юной, но уже, как мы вновь с радостным удивлением убедились, достаточно окрепшей демократии? <…> Мы должны на этот раз жёстко потребовать от правительства и президента то, что они должны были (вместе с нами) сделать давно, но не сделали».

Поборники демократии и свободы требовали «до судебного разбирательства закрыть» газеты «День», «Правда», «Советская Россия», «Литературная Россия» и «ряд других», запретить «все виды коммунистических и националистических партий, фронтов и объединений».

В живых теперь только трое из подписантов: Александр Кушнер, Андрей Чернов и Татьяна Кузовлева, жена упомянутого Савельева. Чернов написал за Собчака книгу «Хождение во власть». Наверное, поэтому получил огромную квартиру в центре Петербурга. Мой однокурсник по Литинституту.

На фото сверху — первокурсники Литинститута, 1974. Пётр Кошель, Вячеслав Корда, Вячеслав Фахрутдинов, Ярослав Павуляк, Юрис Чапиньш.

Пётр Агеевич Кошель ― автор более 20-ти книг: документальных, детских, научно-популярных, переводных, выходивших в издательствах «Советский писатель», «Молодая гвардия», «Олма-медиа» и пр. Некоторые переводились на другие языки. Среди книг «История сыска в России», «История наказаний в России», серия «История Санкт-Петербурга» и др.