Красна девица русской поэзии

Заметки о поэтическом пути Нины Красновой

Есть в нашей современной литературе явление поистине уникальное: Нина Краснова. Поэт, эссеист, редактор. Человек, фанатично преданный отечественной словесности, обладающий к тому же невероятной работоспособностью. Заявляю это совершенно ответственно, поскольку давно слежу за ее многогранной творческой деятельностью.

О пишущем надо говорить при жизни, не расточая запоздалые похвалы в некрологах и мемуарах. В случае Нины Красновой мы имеем дело с поэтом недооцененным. И это при том, что стихи ее публиковались в самых разных изданиях – «толстых» журналах («Юность», «Москва», «Новый мир», «Октябрь», «Дружба народов» и пр.), газетах (от «Литературки» и «Литературной России» до «Книжного обозрения» и «Независимой газеты»), их печатали в странах ближнего и дальнего зарубежья, издано более двадцати книг стихов и прозы.

Не обойдена Нина Краснова и премиями, в частности, премией имени Анны Ахматовой, имени Николая Рубцова «Звезда полей», премиями «Парабола», «Писатель XXI века». Нина Краснова провозглашена Принцессой поэзии «Московского комсомольца» и Королевой эротической поэзии (!), а также удостоена звания академика МАРЛИ (Международной Академии Развития Литературы и Искусства) «за вклад в мировую культуру» (2022).

Все это так. И все же прав Борис Кутенков, заметивший, что, несмотря на довольно большое количество критических высказываний о ее творчестве, мало кто по-настоящему проанализировал его место в сегодняшнем контексте. Такую попытку в свое время предпринял я: написал небольшую зарисовку «Рязанская певунья», вошедшую в мою книгу «С оттенком высшего значения». Но, каюсь, все-таки масштаба личности, масштаба дарования Нины тогда не оценил. Не уверен, что и сегодня сумею; как известно, большое видится на расстоянии…

Давнее наше знакомство, однако, не рискну назвать дружбой; как заметил когда-то Михаил Светлов, дружба – понятие круглосуточное. Он имел в виду, очевидно, что коли дружба, то с любой просьбой, делом, да и просто телефонным звонком можно к другу обратиться в самый неурочный час, полночь-заполночь. При всем душевном расположении мне было бы неловко тревожить Нину по пустякам, обременять какими-то просьбами и пр.

Был период, когда я довольно активно сотрудничал в журнале Юрия Кувалдина «Наша улица», в котором абсолютно незаменимым автором была Нина Краснова. Осмелюсь утверждать, что, кроме содержания, она наполняла это издание духовностью. Помимо того, что Нина регулярно выступала на страницах журнала со стихами и эссе (хотя Юрий Кувалдин декларативно заявлял, что стихов не печатает, для Красновой он делал исключение), Краснова делала литературные записи (стенограммы, репортажи) многих журнальных мероприятий. И эта титаническая работа (расшифровка диктофонных записей, набор на компьютере и пр.), малозаметная и никак не вознаграждаемая, отнимала массу времени и сил. При этом Нина успевала выпускать литературный альманах «Эолова арфа», готовить собственные сборники, выступать в разных городах…

Лет десять назад поэт, издатель, президент Союза писателей ХХI века Евгений Степанов выпустил двухтомник произведений Нины Красновой «Тайна» (Москва, «Вест-Консалтинг», 2014). Чрезвычайно приятно было получить из рук автора это превосходно оформленное издание, да к тому же с лестной для меня надписью: «Достойному всяческого восхищения литературному подвижнику и, к счастью, моему другу Юре Крохину – с восхищением и любовью… Нина Краснова, 22.Х. 2014. ЦДЛ». (Надеюсь, что все, что я пишу о ней, не укладывается в известную формулу «кукушка хвалит петуха…»)

В предисловии Нина Краснова замечала:

«Мой великий земляк Сергей Есенин писал: «Что касается моей биографии, то она – вся в моих стихах». Что касается моих стихов, то в них, конечно, есть моя биография, но все же я не могу сказать, что они все идут у меня только от биографии, от конкретных фактов моей личной жизни и что в своих стихах я показываю зеркальное отражение, копию этой жизни, то есть мир моей первой реальности. Нет. В своих стихах я показываю мир своей второй реальности, в котором витает моя душа и который я создаю с помощью своей фантазии. С помощью своего воображения, с помощью снов, чувств, с помощью слов и рифм, из которых у меня возникает нечто такое, чему я сама изумляюсь…»

«Никто не позавидует женщине, пишущей стихи в России в этом столетии, потому что есть две гигантские фигуры, являющиеся каждой, взявшей перо в руки, — Марина Цветаева и Анна Ахматова», — утверждал когда-то Бродский. Нина Краснова как-то легко, без усилий избежала мощного излучения двух великих поэтов, вообще обошлась без влияний, безошибочно нашла собственный стиль и манеру. И все рассуждающие о ее поэзии согласны с этим.

Откликаясь на выход «Избранного» (Москва, изд-во «Книжный сад», 2011), Анна Гедымин отмечала:

«Нину Краснову ни с кем не спутаешь. С ее неизменной словесной игрой, юмором, плачами, с ее очаровательными лирическими стихами, готовыми немедленно превратиться в песни… И эта узнаваемость тем более изумительна, что поэтесса не выходит за рамки традиции. Причем не какой-нибудь, а самой что ни на есть освоенной — традиции русской народной поэзии».

Об этой самобытности, отчетливо выраженной индивидуальности писала Рада Полищук: «Ты ни на кого не похожа. И на тебя никто не похож. Ты как редкое явление природы – непостижима и неповторима».

Евгений Степанов (в предисловии к двухтомнику «Тайна»): «Это самостоятельный, глубокий поэт. Она привнесла в русскую поэзию свой рязанско-мещерский словарь, невероятную открытость, лиричность на грани фола. И при этом – неслыханную чистоту».

Мог бы еще и еще приводить высказывания и оценки писавших о творчестве Нины Красновой и, замечу, не только эмоционально-дружественные, но и серьезные, как эссе Эмиля Сокольского (1964 — 2022) «Просветленная рязаночка» с глубоким и обстоятельным анализом ее поэтики. Но мне хотелось бы сказать отдельно о редком таланте дружбы, коим щедро одарена Нина. Да-да, именно таланте!

А узы дружбы связывали ее с замечательными поэтами и прозаиками. Так свой очерк «Вспоминая Виктора Астафьева» Краснова начинает словами: «Чем больше проходит времени со дня смерти Виктора Петровича Астафьева, со дня его последнего вздоха на этом свете, тем больше я понимаю, с кем судьба свела меня когда-то на моем литературном пути…» И далее идет пространный рассказ – как впервые встретилась она в декабре 1990 года с прекрасным русским писателем (встрече предшествовала переписка), как приезжала к Астафьеву в Красноярский край, а он навестил ее в тесной московской квартире в Перово.

Из воспоминаний Нины, фрагментов переписки с Виктором Петровичем возникает образ этого правдивейшего из наших писателей, а рядом – образ простой (только кажущейся таковой!) русской женщины, поэтессы, сумевшей оценить величие души Астафьева. Искреннее восхищение личностью автора «Царь-рыбы» не мешает Красновой вести повествование свободно, перемежая размышления о прозе и жизни Виктора Петровича забавными бытовыми подробностями.

Среди тех, кого Нина Краснова одаряла своей бескорыстной дружбой – Андрей Вознесенский. Вот уж что показалось мне поначалу необъяснимым! Авангардист, модный поэт из когорты шестидесятников, ученик Бориса Пастернака, объездивший мир и встречавшийся с известнейшими политиками и творческими личностями, словом, кумир поэтической Москвы. И рязанская певунья, «красная девица в русской поэзии», как назвал Нину Вознесенский. Совершенно разные, так сказать, школы, ни в чем не схожая поэтика; что, казалось бы, их соединяло?

Нина Краснова когда-то познакомилась с Андреем Вознесенским в редакции журнала «Юность», редактором которой в ту пору был Андрей Дементьев. Представляю себе волнение Нины, с юных лет любившей стихи Вознесенского, воочию увидевшую поэтарха! Она пишет:

«Андрей Вознесенский много помогал молодым поэтам и существованием своим, и конкретными делами. И если говорить о том, кому из провинциальных молодых поэтов он помог, то я с гордостью и счастьем могу сказать: мне! Он писал обо мне в журнале «Огонек», журнале «Обозреватель», в своей книге «На виртуальном ветру»…»

Нина написала книгу о творчестве Вознесенского, о которой он отозвался так: «Я не заслуживаю всего того хорошего, что вы написали там обо мне, Ниночка…» А некоторое время спустя Нина начала сочинять отзыв или рецензию на книгу Вознесенского «Жуткий кризис Суперстар», но волею судьбы не закончила эту работу. Теперь остается сожалеть, что Андрей Андреевич так и не прочитал написанное ею…

В 2013 году к 80-летию Вознесенского Нина Краснова выпустила «Эолову арфу» с заголовком «Андреево древо» (так называлось стихотворение Нины, посвященное А. В.). Об этом издании стоило бы рассказать подробнее, ибо сей труд заслуживает самых высших похвал. В книгу включены воспоминания, статьи, стихи и выступления друзей и почитателей Вознесенского, известных деятелей литературы и искусства. Однако необходимо заметить, что все эти тексты собрала, отредактировала, из магнитных записей превратила в готовую для верстки «колбасу», снабдила собственными заметками и комментариями Нина. Она в одиночку проделала эту грандиозную работу…

В прошлом году очередной выпуск «Эоловой арфы» Нина Краснова приурочила к 90-летию со дня рождения Вознесенского. И опять получился солидный том, вобравший хронику событий после ухода поэта и связанных с ним, письма Нины Андрею Андреевичу, заметки о его поэзии…

Меня особенно тронул и взволновал следующий эпизод. В мае 2010 года Вознесенскому исполнилось 77. Прочитав в «Московском комсомольце» сообщение, что поэт принимает поздравления у себя на даче, Нина вечером бросилась в Переделкино. На Киевском вокзале купила скромных цветочков и скоро оказалась на улице Павленко. Ворота, однако, оказались закрыты. Понятно было, что тяжело больной поэт устал и собравшиеся разошлись. Открывшей, наконец, калитку медсестре Нина передала букетик и записку. В десять вечера тронулась обратно, к электричке, домой, в Перово…

Это как же надо любить поэта, чтобы, забыв усталость и позднее время, пуститься в неблизкий путь, чтобы только передать цветы и записку! Мне эта история сказала о Нине больше, чем страницы биографических статей…

Особого внимания заслуживает сделанное Ниной Красновой для увековечивания памяти певца и композитора Анатолия Шамардина (1938 — 2014). Я знавал Толю (так называл его, несмотря на разницу в возрасте) и свидетельствую: это был человек необыкновенно одаренный. Кроме божественного голоса («русское бельканто») и природной музыкальности, он отлично владел пером, наделен был артистизмом и большим обаянием. Его репертуар составляли песни и романсы разных народов – их он исполнял на языке оригинала.

Ряд стихотворений Нины Красновой Толя положил на музыку собственного сочинения. Вот такое, например:

Лавочка. На лавочке – я и ты.
Небо удивительной чистоты.
Я болтаю какой-то бред.
Ярко-красный на мне берет.
Ты с меня не сводишь очей,
Смотришь, смотришь все горячей...

Не знаю, сохранилась ли запись…

Кончина Анатолия оказалась нежданной и непостижимой для его близких и друзей. Каким ударом она стала для Нины – можно судить по плачам в цикле «Поминальные свечи Анатолию Шамардину».

Я поняла теперь:
Жизнь состоит из потерь,
Не из утех и отрад –
Из постоянных утрат.
Вот и еще одна...
Выпью стопарь до дна.
Я – сироты сиротей.
Жизнь состоит из смертей.

Ушедшему Анатолию Шамардину были посвящены два номера альманаха «Эолова арфа». Издательством «Вест- Консалтинг» выпущен четырехтомник «Золотой самородок из Хасаута-Греческого», над которым Нина работала несколько лет. За книги и альманахи об Анатолии Шамардине она, как его «сподвижница», награждена международной премиями имени Анны Григорьевны Сниткиной-Достоевской… имени Леонида Утёсова «за многолетнее изучение жизни и творчества Анатолия Шамардина, солиста оркестра Леонида Осиповича Утёсова», а также премиями имени Де Ришелье «Изумрудный Дюк», «Бриллиантовый Дюк», «Янтарный Дюк»…

Долгая творческая дружба связывала Нину Краснову с народным артистом России Валерием Золотухиным. Снимали мы, помнится, фильм «Юрий Кувалдин. Жизнь в тексте». Одной из площадок был выбран Театр на Таганке. И вот Золотухин, увидев среди прибывших Нину, бросился к ней с объятиями. Это была встреча настоящих друзей, верных и преданных. А потом на камеру Валерий Сергеевич гениально читал «Пилигримов» Иосифа Бродского…

Может быть, основа – или причина – этой обоюдной симпатии и дружбы в том, что оба они были провинциалами, укоренившимися в Москве? Не знаю. Да дело и не в этом. Просто Нина Краснова оценила в полной мере актерское и человеческое дарование Золотухина. Она публиковала его автобиографические сочинения в «Эоловой арфе». Золотухин, в свою очередь, по достоинству оценил особенности таланта Красновой, подчеркнув в предисловие к ее
книге «Избранное»:

«Почему современные критики не видят нашего «золота», которое достойно внимания? Потому что это российское золото лежит вне проездных путей, по которым привычно идут критики. И вот в Рязани намыли такой золотник, как Нина Краснова. Ее ни с кем из современных поэтов сравнить невозможно, потому что она такой мастер и так мастерски владеет разноритмикой, разнорифмикой, разноязычием, что просто диву даешься! Без поэзии Нины Красновой невозможно представить себе русскую литературу XX и XXI века».

Валерий Сергеевич очень верно подметил своеобразие поэтического языка Нины Красновой, подчеркнув кровную связь с частушечной народной стихией… Евгений Евтушенко сделал по радио большую передачу о Нине Красновой и сказал, что ему всегда нравилась поэзия Нины Красновой и что «Нина Краснова владеет всей палитрой русского языка ве-ли-ко-леп-но!»

Владимир Солоухин, который когда-то рекомендовал Нину Краснову в Литературный институт, спустя годы написал о ней: «Нина Краснова – одна из самых интересных и перспективных поэтов во всей России, а не только в Рязани».

Римма Казакова в своих стихах, посвященных Нине Красновой, написала: «Доброты в тебе немеряно – Все ошибки оттого». И: «Скромное имя – Нина Краснова – светом наполнила ты». Виктор Боков называл Нину Краснову «нежным рыцарем русской поэзии» и «казацкой вольницей русской поэзии, недаром у Нины Красновой (по отцу) казацкая донская фамилия».

…За что бы ни взялась Нина Краснова – у нее все получается. Уму непостижимо, как она все успевает, как ей все удается. Конечно, ее отзывчивость и доброту вкупе с желанием объять необъятное кое-кто просто эксплуатирует, и это меня огорчает. Мне так хотелось бы читать ее новые поэтические сборники, ее умные эссе, ее душевно-тонкие воспоминания. Мне бы желалось, чтобы Нина не отвлекалась на сиюминутное, максимально использовала свой дар, — писала и писала безостановочно. А мы, ее читатели, были бы счастливы знакомиться с ею вновь написанным. Как много мог бы – и хотелось! — еще сказать о Нине и ее произведениях, но останавливаю разбежавшееся перо…

Как счастлив я, что есть такой талантливый и доброжелательный человек, как Нина Краснова, что судьба свела меня с ней!

В завершение процитирую одно из любимых своих стихотворений Нины Красновой.

Расстаемся, и грусть
Не из книжек прочитанных взятую,
Не скрываем уже
От себя и от глаз посторонних.
Я – на первой ступеньке
Вагона десятого.
Ты – внизу на перроне.
Ночь перрон и людей
Загребает в лиловые лапы.
Силуэты друг друга
Поспешно на память берем.
Я – под плоским плафоном
Тамбурной лампы.
Ты – в трапеции света,
Под фонарем...

Юрий КРОХИН, июль 2024