Вологодскому губернатору-консерватору

И вечный бой!

Покой нам только снится

Сквозь кровь и пыль…

Летит, летит степная кобылица

И мнёт ковыль…

И нет конца! Мелькают вёрсты, кручи…

Останови!

А. Блок «На поле Куликовом»

В детские годы, в 50-е годы прошлого столетия мне с родителями довелось жить в Москве в доме барачного типа, построенном в довоенные годы. Семей в нём было много, между соседями случались конфликты, в том числе даже и драки, но не было ни одного случая ухода из семьи мужа или жены, отца или матери моих однолеток. 

По душевной простоте я думал, что такой исход вообще невозможен, но пришёл день, когда я с ним впервые столкнулся. В соседнем цехе завода, на котором я стал работать слесарем в 15 лет, был довольно забавный мужчина, который в жару щеголял толстыми матерчатыми ботинками. В них он передвигался по цеху как балерина на пуантах, а в руках нёс склёпанный из тонкостенного железа корпус… детского кораблика.

Особая обувь ему была необходима для ходьбы, поскольку на ногах у него выросли так называемые шпоры. А кораблик он смастерил для любимого сына, который стал пятым ребёнком в распавшейся семье. Он очень хотел иметь сына, а рождались одна за другой девочки. Он был настойчив: будем рожать до тех пор, пока на свет не появится мальчик. Но через полгода после рождения мальчика, женщина просто покинула семью в неизвестном направлении. Она не была  физически и психологически способна воспитывать так много детей, надломилась, бедная женщина!

Так я впервые на конкретном жизненном примере убедился в правоте тех передовых русских мужчин и женщин, особенно женщин, которые уже с середины 19-го века вели борьбу за демократические перемены в жизни России: за справедливость (равенство мужчин и женщин) в оплате труда, лечении народных масс, образовании для всех. За свободы слова, собраний, профсоюзов и политических партий, и другие понятные народу принципы жизни. В том числе, в одном ряду с такими требованиями, было и требование отменить существовавший в феодально-буржуазном царском государстве запрет на аборты.

Конкретно этот запрет обрекал всех женщин на ограничение их гражданских прав, в том числе и права на планирование семьи и семейных отношений, превращал женщин в простых самок. В позапрошлом веке, ко всем прочим сложностям жизни, в обществе были ещё и проблемы слаборазвитого медицинского обслуживания детского населения, теснота жилищ. Моя бабушка, по рассказам папы и мамы, родила одиннадцать детей, выжили в юном возрасте и выросли всего пятеро – две девочки и три мальчика.

Статистика детской смертности в "России, которую мы потеряли": в среднем за 15 лет (1867-1881 гг.) из 1000 умерших приходилось на детей в возрасте до 15 лет 649,1, при этом умершие в возрасте до 5 лет составили почти 3/5 всех умерших, то есть 58,1 %, - прим. ред.

Долгие годы борьбы за права женщин в вопросе деторождения в России в основном были завершены в 1920 году, когда этот запрет был снят. Да, вопрос действительно был снят в основном, но всё же его утверждение в законодательных органах было не столь прямым как, к примеру, Невский проспект в городе на Неве. 

Первая мировая война, Гражданская и Великая Отечественная войны выкосили из числа живущих большое количество мужчин. Демографические проблемы в стране обострялись, детей от года к году рождалось меньше, количество работоспособного населения снижалось. Поэтому на протяжении десятилетий советской власти несколько раз прибегали к введению запретов на искусственное прерывание беременности с целью улучшения демографических показателей.

Не буду приводить конкретные цифры, они есть в интернете, но все они показывают, что эти меры не приводят к существенным улучшениям ситуации. (На самом деле в СССР только однажды такой запрет действовал, в 1938-39-м, и вскоре Сталин, узнав статистику «кустарных» абортов и попутного женского травматизма отменил этот запрет, не просуществовавший реально и года: смертность вследствие нелегальных абортов достигала 12,7 случая на 100 женщин детородного возраста 15–49 лет, — прим. ред.). Да, в последние годы советской власти об этом «средстве» никаких разговоров никто из власть имущих не вёл и не предлагал к ним вернуться… Но в последнее «наше» время, одновременно с «плачем Ярославны» об увеличении числа неработающих пенсионеров и сокращении количества полноценно работающих мужчин и женщин, стали слышны сетования, что скоро государство вообще потеряет способность своих престарелых граждан «поить и кормить». В связи, дескать, с этим печальным обстоятельством просто необходимо ввести в стране запреты на аборты. 

Инициативу в этом вопросе проявил губернатор Вологодской области. 7 февраля была обнародована информация, что во второй половине месяца в области обсудят возможность полного запрета абортов, в том числе и в частных клиниках. Георгий Юрьевич Филимонов (этот каратист и клерк родом из Администрации президента, — прим. ред.) занял пост губернатора 26 сентября прошлого года, но и за прошедшее (менее полугода) с того дня время прославился чуть ли не кавалерийской атакой на пьянство, ввёл массу ограничений на продажу алкоголя. Настолько успешную, что некоторые некоторые местные политики даже заявили о скором полном истреблении в области застарелой русской привычки злоупотреблять «огненной водой». А теперь, мол, он всей мощью административного ресурса области кавалерийской атакой обрушится на гидру абортомании и загонит её за Можай (то есть туда, куда Кутузов гнал французов, — прим. ред.).

Может быть, может быть, но… Обещанного обсуждения в названное время вроде бы не состоялось, однако 28 февраля появилась информация, что прокуратура Вологодской области организовала проверку сообщений местной прессы об отказе местным женщинам в проведении искусственного прерывания беременности в государственных медучреждений. 

Дело в том, что таких жалоб оказалось достаточно много, а сама операция за счёт государственного медицинского обслуживания отнюдь не запрещена.

Вполне возможно, что на нынешнем историческом этапе правящему в стране режиму отнюдь не на руку получать мощный выброс народного недовольства по жизненно важному для людей вопросу. Конечно, рядовые граждане уже и не помнят, что в соседней Польше, где религиозность населения выше, чем в России, польские женщины (в том числе феминистки и левые активистки, — прим. ред.) устраивали мощные протесты против запрета абортов, за которые высказались высшие чины католической церкви. А нам это надо? 

Довольно забавное совпадение: в Вологодской области совещание по запрету абортов намечали провести 26 февраля, вроде бы. Не провели, но не объяснили, почему. Впрочем эта дата памятна всему прогрессивному человечеству тем, что в этот день в 1869 году родилась Надежда Константиновна Крупская —  российский революционер, советский государственный, партийный, общественный и культурный деятель, организатор и главный идеолог советского образования и коммунистического воспитания молодёжи, супруга и соратница Владимира Ильича Ленина (лично открывавшая первые детские сады в Москве — например, на Петровском бульваре садик для детей красных командиров на территории бывшей усадьбы Татищева, — прим. ред.).

Она была представительницей того самого поколения русских женщин, которые влились в мощное освободительное движение российского народа во второй половине 19 века (если к этому народу причисляемы и украинки — Леся Украинка, переводившая «Капитал» на украинский язык, — то это, скорее, «народы Российской империи», — прим. ред.).

Конечно, почти всем россиянам, особенно русским людям, известна высокая оценка наших женщин, которую в своё время дал Николай Алексеевич Некрасов: «Коня на скаку остановит/В горящую избу войдёт…», однако, к большому сожалению, гораздо меньшее восхищение ими в своё время высказал И.С. Тургенев. Сегодня, опять же к сожалению, народ стал меньше читать, но всё-таки у меня есть надежда на то, что кто-то ознакомится с предложенным мною в этой статье его стихотворением в прозе «Порог».

«Я вижу громадное здание. В передней стене узкая дверь раскрыта настежь; за дверью — угрюмая мгла. Перед высоким порогом стоит девушка… Русская девушка. Морозом дышит та непроглядная мгла; и вместе с леденящей струей выносится из глубины здания медлительный, глухой голос.

— О ты, что желаешь переступить этот порог, — знаешь ли ты, что тебя ожидает?

— Знаю, — отвечает девушка.

— Холод, голод, ненависть, насмешка, презрение, обида, тюрьма, болезнь и самая смерть?

— Знаю.

— Отчуждение полное, одиночество?

— Знаю. Я готова. Я перенесу все страдания, все удары.

— Не только от врагов — но и от родных, от друзей?

— Да… и от них.

— Хорошо. Ты готова на жертву?

— Да.

— На безымянную жертву? Ты погибнешь — и никто… никто не будет даже знать, чью память почтить!

— Мне не нужно ни благодарности, ни сожаления. Мне не нужно имени.

— Готова ли ты на преступление?

Девушка потупила голову…

— И на преступление готова.

Голос не тотчас возобновил свои вопросы.

— Знаешь ли ты, — заговорил он наконец, — что ты можешь разувериться в том, чему веришь теперь, можешь понять, что обманулась и даром погубила свою молодую жизнь?

— Знаю и это. И все-таки я хочу войти.

— Войди!

Девушка перешагнула порог — и тяжелая завеса упала за нею.

— Дура! — проскрежетал кто-то сзади.

— Святая! — принеслось откуда-то в ответ».

Имея рядом с собой таких женщин, мы, мужчины, не можем не победить в борьбе за социальную справедливость! 

Валентин СИМОНИН

От редакции: Не нужно скромности и иносказаний, а то повелось от риторики КПРФ, от смягчений формулировок лоялистов — «социальная справедливость»… Зюгановщинка и тут свила гнездо, затушёвывая самое слово «социализм», чтобы не прогневать «всех богатеньких нашего города». Мы что, не знаем её научного определения, этой остро-социальной справедливости? Вторая Социалистическая Революция — её имя.

Вернуть себе и стране социализм — это не государственное преступление, это всего лишь для нас, уроженцев СССР, вернуть своё — себе (а заодно и тем детям, которые благодаря консервативным экспериментам контры из АП, вообще теперь под вопросом — родятся ли, а родившиеся получат ли бесплатное образование и т.д?). На Филимонове сейчас силовигархия, как на пробном петрушке, отрабатывает всё то, о чём давно мечтает, проводя тихой сапой декоммунизацию не на уровне символов, а по сути, в законодательстве, конституции и инфраструктуре — забирая завоевания Великого Октября потихоньку, шаг за шагом. Вот советский пенсионный возраст же благополучно спёрли господа миллиардеры под командованием верховного мультимиллиардера в 2018-м, сразу после его пролонгации — и все «отнеслись с пониманием»…

Рассказывают, что теократия Ирана так восхитила нашего Бессменного, нашего без пяти минут царька, что он и на хиджабы согласен — только бы рождаемость поднять, ведь это бич всех его сроков! В 2024 году естественная убыль населения России выросла на 20% — умерло на 596 тысяч человек больше, чем родилось. Число новорожденных снизилось до 1,22 млн, а смертность увеличилась до 1,82 млн. Вымирание населения управляемой им страны усиливается год от года, как и его власть, обнаруживая обратную пропорциональность усилиям нацпроектов, маткапитала и прочих буржуазных мер «заманивания рублём» во «многочадие»… Хотя, нужно-то вовсе не это, а советская система обеспечения бесплатным ведомственным (как минимум) жильём для работающих семей плюс демонетизация (то есть возвращение советских норм, где платы были условны) всех институтов дошкольного воспитания, то есть освобождения женщин от бытовой кабалы.

При капитализме, при нынешнем правящем классе это всё — нонсенс. А значит, этим кремлёвским циникам и политическим постмодернистам куда проще слышать в новостях о создании АНО «Опричнина» всё тем же неугомонным Филимоновым, чем создавать реальные предпосылки для выползания страны из демографической ямы («вставания с колен»). Не аборты нужно запрещать, а ту оголтелую пропаганду рабского сознания, что ведут клерикалы, имея все рупоры на ТВ!

А вот тургеневский диалог у порога мне напомнил судьбы реальных активисток революционного движения начала ХХ века — например, судьбу эсэрки Ирины Каховской, рассказанную ей в книге «Воспоминания террористки». Эти героические женщины не просто губернаторов-консерваторов взрывали или открыто палили в них, как будущая предводительница партии социалистов-революционеров Мария Смирнова, не заботясь о своей дальнейшей судьбе, — они самые устои царизма рушили, которые не пускали общество развиваться в сторону куда большего простора возможностей для всех, а не для элиты (в сторону социализма, научного коммунизма, освоения космоса, наконец). Прогресс социальный есть условие прогресса технического, а не наоборот, кстати.

Социализм по-разному трактовали и понимали эсэры и большевики, однако всё что касалось монархии — было для них безусловным злом, которое общими усилиями устранили в феврале 1917-го. И в том же году рабочие рухнувшей под тяжестью Романовыми же созданных проблем империи получили 8-часовой рабочий день, а женщины — впервые в Европе! — избирательные права (в Англии — только в 1918-м). А вскоре получили и новый быт, и ленинский декрет по уходу за новорожденными, действующий поныне — и вот именно это, а не хиджабы и опричники, дало беби-бум 1926 года!..

Д.Ч.

Фото наверху — роддом Абрикосова в Миуссах (дореволюционный), в котором мама лежала со мной на сохранении, при Собянине — закрыт, стал офисом бюрократии «от здравоохранения».