Автор: Частичная рецензия на книгу «Верность и ревность» с печалью и мечтою
снова приветствую немногочисленных читателей, непонятно как затесавшихся среди стУльчатого актового зала… сегодня на повестке дня то, чему трудно найти место в рутине, повседневных мещанских хлопотах. коснёмся краешком пера содержания искреннего произведения про верность и ревность… просьба поклонникам Жоржа Батая и Генри Миллера не перебивать, тут вам не очередное родео для циничных ловеласов…
настойчиво спрашиваете, знаком ли с милым другом Жоржем Дюруа? Ги де Мопассан уже по духу ближе нашему тону дискуссии… тем не менее в качестве небольшой подмоги неким проходимцем вызывается к трибуне… теория кристаллизации Стендаля. уже из дальнего угла выбегает девушка модельной внешности с томиком Анри Бейля.
не нравится мне этот вылет худенькой девчонки, читатели. побеги (бЕги, парень, бЕги) капитализма проникают во все сферы, вот очередное безликое проявление современных стандартов красоты. извините, отвлёкся немного…
давайте применим классификацию любви Стендаля для похождений реального героя. сразу отпадают как осенние листья чисто физическая любовь (не по-человечески и не по-товарищески это принимать во внимание) и любовь-тщеславие. помните ли вы дионисийские и вакхические гулянки дяди Саши и его лукойловского начальства из следующего по хронологии романа Чёрного «ВРЕМЯВСПЯТЬ»?! там же никакой романтики, у спутниц «хозяев» жизни обязательная принудительная программа с обоюдными шансами заболеть специфическими венерическими. вдобавок про тщеславие: у современных богатеев обладание женщинами-объектами как укрепление статуса-страуса.
а дальше мысль разрывается между любовью-страстью и любовью-влечением для описания пером из чернильницы. самый сильный женственный образ – это блОндушка, которую непросто забыть читателю зимним бесснежным вечерком. вспоминаются и другие представительницы прекрасного пола: Вера, холодная расчётливая красавица собственнического времени; прекрасная гостья из Германии Юлия-Анастасия Бонк (ныне занимающая высоченные посты в Саксонии, а то и в Европарламенте, — прим. ред.), улетающая через заборные границы, в которых тоже запечатлён слепок капиталистической формации; Другая и Маленькая, с которыми тоже придётся расстаться главному герою.
Стендаль может утешить в печальные моменты: молодые девушки ввиду малого жизненного опыта (и излишней меркантильности и привередливости сегодня) не способны к той же страсти, что зрелые Женщины. если не догадались, в первую очередь речь о Женщинах с пролетарскими пышными формами и содержанием… откуда-то из зала послышалось нарОдное одобрение и выкрики о Женщине бальзаковского возраста.
дорогие читатели, несмотря на морализаторство отделЁнной части читателей, ничего в произведении менять не стоит… если только убрать финальный вывод о верности как потребности после женитьбы. ощущение чужих слов, не автора, только в этом финальном отрывке.
всё равно старина Энгельс прав насчёт будущего, где не будет капиталистической семьи, основанной на коммерческом расчёте… но пока не каждому романтику-мечтателю суждены женские ласки, а только залИзывание ран своего личного времени-вспять.
чтобы далее не покушаться на традиционные ценности, предлагается на сегодня закончить обсуждение.
обсуждение прошло в положительном ключе. хотя не зачитывались из рассказа в романах манящие литературные женствОописания, так как возраст аудитории был слишком млад и стар. а тема прекрасной Женщины, мечтающей наяву и во снах (со слов мудрой Симоны Бовуар) о прелЮдиях и всегдалЮдиях, неисчерпаемо нежной женственности, пока остаётся нераскрытой. так что — до новых попыток рецензировать, дорогие читатели и мечтатели! (да-да, ассоциация с одноимённым фильмом — не лишняя)
Леопольд БРЕЖНЕВ
От автора: Учитывая стиль — радикальный реализм, коему в прозе я не изменял с момента его манифестации в 2000-м, — конечно, тут цитировать кусочками не стоит. Это надо читать в оригинальном, книжном течении текста, в плотности повествования. Поскольку в данном случае не цель, а движение к цели, заявленной во Введении — всё. И те самые гётевские «подробности — бог», связанные с любованием, не возникают сами по себе и ради себя, а являются необходимой частью мыслительной работы, коей в основном и занят рассказчик-герой со всеми героинями. А не тем, чем вы подумали. (Шутка).
Однако именно с этой, идейно-аналитической стороны моя книга, довольно быстро (глянул в OZON — там ровно один экземпляр остался, в «Лабиринте» и того нет) раскупленная в ОГИ (сейчас издательство называется «Б.С.Г.А.-О.Г.И.») — не была оценена никем вслух. Не переросла в диалог (небольшой отзыв оставил Александр Мухарев, как уже настроенный на мою волну «Поэмой столицы»), и только.
«Верность и ревность» в 2012-м, в год выхода, выдвигало издательство на «Большую книгу», безуспешно: даже в лонглисте не побывала. Однако номинированные Сенчиным в том же году лимоновские свежие впечатления по той же линии «В Сырах», конечно, затмили (хоть тоже и не победили) собой всё окружающее и всех окружающих, включая реалистов-подмастерий… Ирония литературной судьбы, меня неизменно оставляющей «в чёрном теле»!
Как же забавно было нам потом погулять в Сырах, у Яузы и выше, в волочаевских кварталах, с тою самой Лолой Вагнер и её очаровательным, кротким кавалером Егором!.. По местам боевой славы, как говорится (теперь я знаю эту квартиру на 2-м этаже — и воображение не ошибалось!). Она, Магдалена, кстати, и прозаик не слабее Лимонова по этой, авто-эротической части (если вы читали её «Эддикцию» — там очень всё иначе, и не всегда лестно для Лимонова, раскрывается, — не только из ванной, стоящей посередь пролетарской кухни). Да простит Магдалена мне, вынужденному холостяку-второгоднику, остервеневшему от одиночества, минутную сентиментальность: это мы в фойе большого зала ЦДЛ, при первой же встрече, не могли не сблизиться хотя бы так. Снимал новреалист второго поколения Платон Беседин (спасибо ему). Опасаюсь я темновласых дам, до собственного выцветания пред ними боюсь… Но вернёмся в книгу!
Вопросы, поднятые во Введении, — не разок звучат и тотчас забываются, а пронизывают книгу, отсюда и занудство-надежды на победу коммунизма над «традиционными» скорлупками прежних формаций в финале, — согласен, есть там упрощения в надеждах относительно верности!.. Принимается критика. Важно мне самому, однако, что книга начата мыслительно и так же закончена — не сбился с пути.
Самую короткую и глупенькую рецензию на книгу высказал осенью 2012-го в редакции «Свободной прессы» главред Серёжа Шаргунов: «про то, кто и как кого е*ал» Ну, то есть, поверхностно пролетев мимо сути, не понял там вообще ничего тот «коллега», что ныне в своём телеэфире всерьёз зачитывает отрывки текстов про осмос и помидоры (сорокинщина?)…
И даже коварная «на потребу» подсказка «Буковски по-русски» в случае Анастасии Второй (Новиковой) — не сбивает умного читателя или читательницу с толку. Сам жанр «рассказ в романах» (ответ Прилепину, кстати — причём его-то «Грех» развалился потом на рассказики, а вот эта книга — не развалится!) заставил даже отказаться от одной составляющей, перенести её в 3-ю часть «Поэмы столицы», чтобы не было даже намёка на повторы. А часть весьма яркая, рыжая, с аллюзиями из 90-х…
Что касается женственности — в самую точку, Леопольд. Поскольку всё определяется культурой и формируется историческими обстоятельствами, то и это, довольно условное, но гендерно всё ещё существующее разделение, — связанное с изначальными впечатлениями мальчиков по материнской линии и девочек по отцовской, — тот поиск анти-отчуждения, личностно выражаемого взаимного восторга, в той любви-товариществе, что у меня выводится как Любование (причём, и ранее, в «Поэме столицы») есть вектор, по определению не имеющий завершения. Для мужчины, независимо от степени его собственного «мужества», это женственность-нежность, выходящая далеко за рамки гендерных представлений. Иногда поглядишь до какой тупой, механически отчуждённой простоты доходит у М/Ж то, что есть не просто любование, а подробнейшая коммуникация вообще-то — ужасаешься (надеюсь, моя проза на другую чашу весов принесла веса)… Но тут я понял и продумал с тех пор много нового, — что уже в 4-ю часть «П.С.» попало. Это будет пооткровеннее и поозарённее обсуждаемой книги.
Да: и касаемо графики радреала, Леопольд (в предыдущей рецензии довольно вольно трактованной). Как правило большая буква просто подчёркивает ударение в сложносочинённом, трудно читаемом слове, иных «архитектурных» функцией не несёт. Если ударение попадает автоматически — просто по силе гласной, — как в случае «ю», «ы», — то выделение её капсом не требуется.
Д.Ч.
Иллюстрация — блОндушка как эйдос, иных времён, времён рождения моего поколения, 1970-х
