Море волнуется раз

В среду вечером после работы Антон Балахнин зашёл в ближайший к дому гастроном купить бутылочку пива на вечер. На выходе он лоб в лоб столкнулся со своим закадычным дружком и бывшим одноклассником Олегом Ткаченко, который жил в доме по соседству.

Увидев приятеля, Олег широко улыбнулся и протянул руку:

— Здоро́во, братан! Ну что — свобода? Холостая жизнь? Оторвёмся?

— Привет, — ответил на рукопожатие Антон. — В смысле? Какая свобода?

— Ну как? Один остаёшься!

Друзья отошли в сторону. Антон пожал плечами и непонимающе посмотрел на Олега:

— Ты о чём вообще?

— Так Юлька же твоя с понедельника в отпуск идёт, в Сочи лететь собралась. Говорит, дней на десять махану, не меньше. Сегодня бегала, бумаги оформляла. Отпускные ей пообещали и даже на проезд деньги дают.

На дворе стоял конец июня одна тысяча девятьсот девяносто четвертого года. Тут зарплату-то давали с задержкой в два, а то и три месяца, а уж о том, чтобы получить вовремя отпускные, да ещё и аванс на проезд к месту отдыха — об этом и мечтать было нельзя.

Антон, ничего не понимая, молча хлопал глазами и смотрел на друга. Тот работал вместе с его женой в местном районо: Юля методистом, а Олег шофёром на «Волге».

— Так ты чего, не в курсе, что ли? — снова улыбнулся Ткаченко.

Антон смутился и, нахмурив лоб, соврал:

— Да почему, в курсе, конечно. Вылетело просто.

— Я ещё удивился, что вы не вместе едете, а Юлька говорит, у тебя отпуск только осенью, — снова затараторил Олег. — Я говорю: «Как это Тоха тебя одну‑то отпустил?», а она смеётся: «Я самостоятельная, он мне не указ», — и Ткаченко громко захохотал. — Слушай, ты домой сейчас? Давай, я тоже пивка возьму, зайдём во двор куда-нибудь, посидим на лавочке, поболтаем.

— Не, Олежка, мне домой надо, — Антон отрицательно помотал головой. — Да ещё и Никитку из садика забирать.

Впрочем, про последнее он тоже соврал — сына должна была забрать жена, но он сказал так для убедительности, чтобы приятель не стал настаивать. И, распрощавшись с Ткаченко, Антон быстро зашагал домой.

На самом деле всё сказанное Олегом было для него полной неожиданностью. Да, они с женой ещё по весне вели речь о летнем отдыхе, но Юля говорила, что её отпустят не раньше августа, у Антона же в этом году отпуск по графику был в сентябре. Что касается Сочи, то о нём речи и в помине не было. Да и какое к чертям собачьим Сочи, если денег на обычную‑то жизнь хватало от зарплаты до зарплаты, да и то кое-как. Хорошо, что выручали Антоновы родители, жившие в деревне — уж что-что, а картошку и прочие овощи они всегда подкидывали, да и соленья разные, банки с огурцами, помидорами мать с отцом привозили регулярно. Иной раз этим только и кормились.

Поэтому у Антона с женой уже много лет отпуск сводился к банальному домашнему безделью с редкими вылазками в деревню на пару-тройку дней, чтобы помочь родителям по хозяйству. Да ему самому, если честно, больше ничего и не надо было. Так… книжку какую-нибудь почитать, на рыбалку смотаться, может, в лес за грибами, вот и всё.

И сейчас Антону не терпелось обсудить услышанную новость с женой. Как так выходит, что он обо всём этом узнаёт не от неё, а от чужих людей? Но дома ещё никого не было.

Налив в кружку пива, он сделал пару больших глотков и задумался: «Занятно получается, — у него неприятно заныло в груди. — Она в Сочи, значит, собралась, через четыре дня в отпуск идёт, а я ни сном ни духом. — Антон снова отхлебнул пива и криво усмехнулся. — Вот даёт жена!»

В последний год-полтора он стал всё чаще испытывать к жене чувство ревности. И вроде бы поводов явных не было, ни с кем он свою Юлю не подлавливал, ничего такого ни от кого не слышал, но факт остаётся фактом. Жена действительно как‑то охладела к нему, появилось с её стороны не то равнодушие, не то безучастие, и вот всё это вместе взятое и вызывало в нём эти гадкие и неприятные мысли: «С чего бы это? А вдруг, да и появился у неё кто-то?»

Он был бы, конечно, только счастлив, если бы вся его эта ревность так и осталась беспочвенной. И как же ему хотелось, чтобы снова вернулась та милая и ласковая Юлька, на которой он женился шесть лет назад!

Антон читал в каком-то журнале, что в супружеской жизни такое бывает — критические периоды, когда отношения между мужем и женой становятся хуже и даже появляется угроза развода. Дескать, начинают они надоедать друг другу, пропадает романтизм отношений и всё такое прочее… Что ж, вполне возможно, но легче-то ему от этого не становилось, ему‑то казалось, что он свою жену любит по‑прежнему.

Выйдя на балкон, он закурил. «Разве так делается? Разве это нормально? Я-то муж ей или кто?» — известие об этом непонятном и неожиданном отпуске с поездкой на море лишь подливало масло в огонь его сомнений и подозрений.

Постояв какое-то время, Антон хмуро затушил сигарету: «Ну уж фиг тебе, дорогуша, а не Сочи, — решительно подумал он. — Или вместе, или никак». Вернувшись в зал, он подошёл к шкафу и, достав из секретера паспорт жены, положил его между страниц первого тома «Войны и мира», стоявшего на книжной полке по соседству.

Вскоре пришли Юля с Никиткой. Антона подмывало сразу же в лоб задать жене вопрос об отпуске, но он решил подождать — может, она всё же сама расскажет о своих планах. Но жена о своих планах молчала, она вообще вела себя как ни в чем не бывало.

Поужинали, посмотрели телевизор, Юля искупала сына, потом Антон почитал ему на ночь книжку. Внешне всё было прекрасно, но в душе у Антона скребли кошки.

Уложив сына спать, супруги легли тоже.

— Сегодня Олега вечером встретил, так он мне одну штуку интересную рассказал, — проговорил в темноте Антон.

— Какую ещё штуку? — сонным голосом лениво спросила жена.

— А такую, что у меня жена, оказывается, со следующей недели в отпуск уходит и на море ехать собралась.

Юля замерла, и в комнате на несколько секунд повисла тишина. Но затем она тем же сонным голосом словно нехотя пробормотала:

— Ой, я совсем забыла сказать тебе. Там просто так получилось, Верка Коробова сейчас пойти не смогла (хотя её очередь должна быть), ну мне и предложили.

— Ну да… А в Сочи одной ехать тебе тоже на работе предложили?

— Слушай, ну чего ты цепляешься? Я на море сто лет не была, последний раз в третьем классе с родителями в Крым ездили. А тут деньги на работе появились, ну и вот.

— Так ты сама туда лететь собралась, «дикарём»? Или у вас там и путёвка быстренько нашлась?

— Сама, конечно. Какие путёвки в наше время.

— Ну, молодец! Что тут скажешь… Но как это у тебя всё так просто получается? А может, я тоже на море хочу? Ты вот в третьем классе была, а я там сроду не бывал.

— Да у тебя же всё равно отпуск только осенью. Мне чего сейчас, безвылазно в городе сидеть?

— Ну почему в городе? В деревню можно съездить. Первый раз, что ли?

— Вот именно, что не первый. А я на мо-оре хочу-у, — протяжно простонала Юля. — Мне твоя деревня сто лет не нужна, ты понимаешь это? На мо-оре… Жизнь проходит, мне скоро тридцать лет будет, а что я видела в дыре нашей?

Антон откинул одеяло и сел на кровати:

— Слушай, ты дурочку-то не включай! Я же не против моря, но почему ты туда одна намылилась, без меня, а? Я тебе муж, вообще-то.

Юля тоже села:

— Так, я не понимаю, я что — собственность твоя?! Я что — привязанная?! Что — жёны одни без мужей отдыхать не ездят, в конце концов?

— Ездят! Только знаю я, чем они там занимаются! Пожалуйста, езжай, но Никитку вон бери с собой! У него садик как раз на ремонт закрывается. Пусть тоже отдохнёт, покупается в море, ему полезно будет. И мне плевать, куда там другие жёны ездят, речь сейчас о нас идёт.

Юля сердито поджала губы:

— Вот только не надо мне указывать, что делать! Сказала, поеду, значит, поеду! Всё, разговор окончен! Не хочешь с сыном оставаться, я его к маме тогда отвезу! — она снова легла и, отвернувшись к стене, умолкла.

— Это мы ещё посмотрим, — Антон тоже лёг и, укрывшись одеялом, отвернулся в другую сторону.

Наутро супруги почти не разговаривали, общались короткими фразами. Позавтракали, Антон собрал сына и уже почти вышел с ним из квартиры, — вести в детский сад, а самому идти на работу — как его окрикнула Юля:

— Антон, стой! Я не поняла, а где мой паспорт? — она сердито глядела на мужа.

— А зачем он тебе? — усмехнулся тот.

— Что значит — зачем?! Где паспорт мой? Это ты его куда-то дел?

— Я говорю — зачем он тебе?

Но Юля вдруг резко помягчела и улыбнулась:

— Слушай, ну ладно. Поваляли дурака и хватит. Антош, ну дай паспорт, пожалуйста.

Антон нагнулся к сыну:

— Никит, подожди меня минутку на площадке, я сейчас выйду и пойдём в садик. — Он вывел сына на лестничную клетку, вернулся в квартиру и прикрыл за собой дверь. — Вот и я тебе говорю — поваляла дурака и хватит, — он посмотрел жене в глаза. — Тебе зачем паспорт нужен? Билет покупать? Так вот — в Сочи ты одна не поедешь. Или со мной, или никак. Понятно?

Юлины глаза вновь сощурились от злости. Сжав губы, она гневно посмотрела на мужа, но промолчала. Потом, видимо, оценив все шансы, криво усмехнулась:

— Хорошо, поехали вместе. Только как быть, если тебе отпуск не дадут?

— Вот тогда и будем думать как быть, — усмехнулся в ответ Антон. — До вечера! — и махнув жене рукой, он вышел.

Отведя Никиту в детсад, он поехал на работу. Трудился Антон электриком на хлебокомбинате. В принципе, отпуска́ у них шли по утверждённому графику, но начальство вполне лояльно относилось к тому, если кто-то с кем-то менялся. Главное, чтобы это всех устраивало. Поэтому сейчас он ехал в автобусе и пытался вспомнить, кто был в графике отпусков на июль. Выпросить отпуск с ближайшего понедельника он, конечно, не надеялся (оставалось с сегодняшним четвергом всего-то два дня), а вот если через неделю, то можно было и попробовать. «Ничего, Юлька подождёт, не рассыплется. А за это время можно будет вопрос и с билетами решить, и с кем Никитку оставить», — думал он, глядя в мутное автобусное окно.

Антону, можно сказать, повезло. Очередник с лёгкостью согласился поменяться с ним отпусками при условии, что Балахнин ставит две пол-литры. Антон клятвенно заверил принести пол-литры на следующий день, и они написали заявления — один о предоставлении отпуска, а другой с просьбой перенести отпуск на сентябрь.

Решить вопрос с деньгами оказалось сложнее. Всё, что Антон смог выпросить, так это лишь зарплату за июнь, про отпускные его даже слушать не стали. «Ладно, — хмуря лоб, размышлял он, — перехвачу у кого-нибудь. Может, батя с матерью подкинут».

Так и получилось. Родители, узнав о таком неожиданном событии — поездке сына с невесткой на море — согласились помочь материально, а также с радостью оставили у себя внука. Тем более что поездка предполагалась всего-то на неделю: хоть Юля и получила все отпускные и даже деньги на дорогу, но на больший срок рассчитывать было нечего, да и надо было оставить деньги на житьё-бытьё до следующей зарплаты.

Отношения между супругами вроде бы наладились. Они больше не ругались, не спорили и недавнюю ссору не вспоминали. Впрочем, особого восторга от того, что они едут вместе, Юля тоже не выказывала, словно просто смирилась с этим и всё.

Билеты на самолёт в оба конца удалось взять без проблем в местном трансагентстве. До аэропорта, который находился от их городка в ста двадцати километрах, их вызвался отвезти на своём «Жигулёнке» Олег. Оставался открытым лишь вопрос с гостиницей, но решили, что найдут что-нибудь на месте. В крайнем случае у частников остановятся.

И вот, в первых числах июля, после нудного четырехчасового перелёта Антон с Юлей вышли из самолёта в Адлерском аэропорту. Получив багаж и отмахнувшись от агрессивно-надоедливых таксистов, они поехали в Сочи на автобусе.

Сунулись в одну гостиницу, в другую, в третью, но везде всё было забито под завязку. Пришлось возвращаться обратно в Адлер, и там им повезло. Довольно быстро они наткнулись на небольшую и относительно недорогую гостиницу, стоявшую всего-то метрах в двухстах от моря, в которой и нашёлся свободный номер.

Погода стояла чудесная, и первые пару дней супруги практически не вылезали с пляжа, наслаждаясь шелестом морского прибоя да пахнущим водорослями солёным бризом. Надо сказать, что на Антона море, которое он видел первый раз в жизни, произвело мощное впечатление, а особенно — солёная почти как рассол вода. Плавать в такой воде было намного легче, и он заплывал далеко к буйкам, где блаженно лежал, раскинув в стороны руки и ноги и покачиваясь на мягких волнах.

Но через два дня и Антон, и Юля здорово обгорели, поэтому пляжный отдых пришлось ограничить: ходили искупнуться лишь рано утром и перед сном. Зато стали ездить на экскурсии: побывали на Ахун-горе, в Агурском ущелье, в дендрарии.

Завтракали они у себя в номере, накупив на базаре дешёвых фруктов и сыра с лепёшками. Обедали где придётся, а вечерами сидели в многочисленных кафешках на набережной, попивая местное вино и кушая сочные шашлыки.

— Слушай, я хочу по набережной погулять, — как-то после завтрака заявила Юля.

— Так мы по ней и так, считай, каждый день гуляем, — удивился такой просьбе Антон.

— Да я не об этой набережной, не здесь.

— А о какой?

— О сочинской, о главной.

— Она что — особенная какая-то?

— Ой, ну я тебе что, объяснять сейчас буду? Я хочу на «Ривьере» побывать, порт посмотреть, «Жемчужину»…

— Какую ещё жемчужину? — напрягся муж.

Не собралась ли жена ещё покупать здесь себе какие-то украшения? Денег-то и так в обрез.

— Гостиницу «Жемчужина», — устало вздохнула Юля и покачала головой, дескать, какой же ты бестолковый. — Там все знаменитости всегда останавливаются, «звёзды» всякие.

— А-а… — Антон равнодушно пожал плечами. — Ну давай погуляем, не жалко.

— Вот и поехали тогда сегодня. — Жена решительно встала со стула и пошла к зеркалу краситься.

Юля решила начать с гостиницы «Жемчужина». Она закусила губу и недовольно наморщила носик, узнав, что «Кинотавр», который проходил здесь, закончился три недели назад:

— Ой как жалко. Нет сейчас тут уже никого.

Антон хмыкнул в ответ:

— А тебе-то чего? Можно подумать, тебя подпустили бы к «звёздам» этим.

— Ну всё равно, хоть издалека посмотреть вживую.

Юля стояла у входа в гостиницу, разглядывая всех входящих и выходящих: вдруг кто-нибудь из «звёзд» ещё остался.

— Да ладно ты, пошли дальше, — муж потянул её за руку.

Прогулка по набережной заняла у них довольно много времени. Юле надо было заглянуть в каждый магазинчик, в каждое кафе («просто глянуть», «цены узнать», «ну интересно же, как там всё»). Она заставляла Антона фотографировать её чуть не на каждом шагу.

— Нам так плёнки не хватит, — ворчал тот, — оставь несколько кадров на потом.

— Ничего, ещё купим, а память должна быть.

Жена подходила к какой-нибудь пальме и, выставив вперёд ножку (и где она успела этому научиться?), становилась то на фоне моря, то на фоне набережной.

Когда они, изрядно уставшие, пройдя через порт и поглазев на катера и яхты, дошли до «Ривьеры», время подходило к четырём часам. Погода к этому времени стала вдруг резко портиться, ветер усилился, а на море поднялись волны.

— Слушай, надо где-то пообедать, а то у меня уже в животе урчит, — Антон посмотрел по сторонам в поисках кафе или столовой.

— Вон кафешка какая-то, — Юля кивнула в сторону боковой аллеи. — Давай там поедим, я тоже давно уже есть хочу.

Это было небольшое кафе самообслуживания. В центре просторной площадки, окружённой со всех сторон высоким стриженным кустарником, стоял небольшой стеклянный павильончик с барной стойкой. Вокруг павильончика были расставлены деревянные столы с лавками. Почти все они были заняты, свободной оказалась лишь одна, стоявшая позади «стекляшки».

— Ты садись, чтоб место никто не занял, а я пойду возьму чего-нибудь. — Антон отдал жене фотоаппарат и пошёл к барной стойке.

Очередь была небольшая, впрочем, как и ассортимент. Минут через десять, поставив на разнос картонные тарелочки с двумя порциями шаурмы и парой больших бокалов красного полусладкого, Антон направился к столику, который заняла Юля. Но, выйдя из-за павильона, он остановился — за столиком помимо жены сидели два парня. Один, чернявый, на вид его ровесник, сидел рядом с ней, а другой, белобрысый, казавшийся чуть моложе — напротив. Они о чём-то оживлённо болтали с Юлей, та хохотала, махала руками и головой, в общем, всем было весьма весело.

«Вот здорово», — криво усмехнулся Антон и направился к столику. Где-то в груди снова неприятно сдавило. Когда он подошёл, парень, который сидел рядом с его женой, мельком глянул на него и обронил:

— Молодой человек, вы не видите, тут занято.

— Да ну?! — громко сказал Антон, с вызовом посмотрев на парней.

Те недоуменно умолкли и уставились на него. Юля тоже перестала хохотать и как-то нехотя, нараспев произнесла:

— Это мой муж.

Чернявый развел руками:

— Пардон, мы не знали.

— Да? — Антон поставил разнос на стол. — А она вам не сказала, что не одна тут, а с мужем? — он кивнул на жену.

— Наверное, ещё не успела, — пожал плечами белобрысый.

На какое-то время все замолчали. Антон, сев по диагонали от Юли, вопросительно посмотрел на парней. Ему их компания была не нужна. Те, видимо, поняли неловкость ситуации и поднялись.

— Ладно, не будем вам мешать, отдыхайте, — кивнул чернявый.

— Ребят, да посидите ещё. Куда вы пошли? — делая вид, что удивлена их уходом, протянула Юля.

— Не-не, парни, счастливо. Всего хорошего, — Антон махнул им рукой.

Те не спеша двинулись вдоль аллеи.

Прищурив глаза, Антон посмотрел на жену:

— Ну и как это называется?

— Чего? — смерила его та недовольным взглядом.

— А вот это: «ребята, куда вы пошли?». Стоило тебя одну на пять минут оставить, как сразу же кавалеры нашлись, да? А ты и не против, как я погляжу.

— Я их, что ли, звала? Они сами подошли. Не убегать же мне.

— Ну да, ну да… Конечно. Да дело даже не в том, что они подошли, их-то я понять могу — как же не подкатить к одинокой скучающей девушке, — а вот почему ты им не сказала, что тут занято, что ты не одна? А? Что муж сейчас подойдёт.

— Слушай, Балахнин, ты достал уже! Ты чего — ревновать меня сейчас будешь? — когда они ссорились, жена начинала называть мужа по фамилии.

— А ты повода не давай, так и не буду!

— Какой повод? Я что, поговорить уже ни с кем кроме тебя не могу?! — распалялась Юля.

— Да говори ты с кем хочешь, только надо же это нормально делать! А то меня тут будто и нет вовсе! Теперь понятно, почему ты одна ехать хотела! «Наговорилась» бы тут вволю, да?! Наобщалась бы! А у меня бы там рожки в это время потихоньку росли, да?!

Супруги перешли на повышенные тона, и на них стали поглядывать с соседних столиков. Заметив это, Антон залпом допил остатки вина и поднялся.

— Поехали в гостиницу, — буркнул он.

— Я ещё не доела, — зыркнула на него Юля. — Можешь ехать, я сама дорогу знаю.

— Да? Ну и черт с тобой! Плевать мне, делай, что хочешь!

Вскочив, Антон вышел из-за стола и быстро зашагал прочь. «Всё ясно с тобой, красотка, — со злостью думал он, шагая и ища глазами остановку. — Чем бы ты тут занималась, если бы одна поехала. В Сочи ей захотелось, жизнь у неё, видите ли, проходит… На море она давно не была… Приключений на одно место захотелось, вот и всё, а не на море».

Автобус подошёл почти сразу. Антон, сев на свободное место, стал смотреть в окно на проплывающие мимо сочинские виды. Настроение у него было под стать погоде, которая здорово испортилась. Море штормило, тёмная его поверхность была густо усыпана пенными барашками. По небу быстро неслись тучи, сыпавшие на землю мелким нудным дождём.

— Ну погодка стала… С утра-то, вроде, хорошо было, а тут вон чего… Шторм, прямо, — негромко сказала своей соседке сидящая перед Антоном женщина, когда автобус проезжал Хосту.

— Ага, балла четыре, а то и все пять будет, — кивнула та.

Доехав до Адлера, Антон, прежде чем идти в гостиницу, зашёл в магазинчик и купил четушку водки с парой осетинских пирогов. Взяв у администратора ключ от номера, поднялся в номер на второй этаж.

Злость на Юлю не проходила. Хотя, скорее это была даже не злость, больше в этом чувстве было обиды. Почему она так поступает? Он-то сам всегда старался делать как лучше, думал в первую очередь о ней, о семье. Разве плохо, что они вдвоём сейчас на море поехали? Отдыхают, гуляют ходят, купаются… Ну а как иначе? Что же это за семья тогда будет, если они начнут поодиночке по курортам разъезжать? Так зачем тогда она с этими парнями сидит кокетничает? Да ещё и у него на виду. Сейчас он, может, и перегнул чуток палку, может, излишне резко с ней поговорил, но она-то тоже хороша! Сидит, хохочет, глазки строит — «куда вы пошли… посидите ещё…». Тьфу, противно!

Антон налил себе сразу полстакана и залпом выпил, закусив лепёшкой. Включил телевизор, но показывало плохо: видимо, испортившаяся погода создавала помехи. Оставив мельтешащую картинку, он убавил звук до нуля и налил себе ещё. В голове заиграл хмель.

Минут через тридцать в дверь постучали. Это вернулась промокшая под дождём Юля.

— Пьёшь? — усмехнулась она, увидев стоявшую на столике полупустую четушку.

— А что? — с вызовом ответил Антон. — Ты же делаешь, что хочешь, почему я не могу?

— Да пожалуйста, пей, — жена пожала плечами, снимая мокрое платье.

— Ну и вот… — он вылил остатки водки в стакан. — Ваше здоровье, сударыня.

Выпив, Антон энергично расправил плечи и стал переодеваться в пляжное. Накинув на плечи полотенце, он направился к двери.

— Ты куда это? — удивлённо глянула на мужа жена.

— Купаться, — бросил тот через плечо.

— Ты чего, рехнулся? Там же погоды вообще нету. Шторм на море.

— С каких это пор ты волноваться обо мне стала? — усмехнулся в дверях Антон и хлопнул дверью.

Дождь к этому времени перестал, но с моря по-прежнему дул сильный ветер и на пляже было пусто. Волны одна за другой с шумом налетали на галечный берег, далеко прокатывались по нему пенными бурунами, а затем с хищным шипеньем возвращались назад.

Антон остановился возле деревянного лежака, до которого волны не доставали. Раздевшись, он сложил одежду и подошёл к кромке берега. Тут же накатившая волна чуть не сбила его с ног, но он устоял. «Ишь ты какая! — в душе у него заиграл злой азарт. — Ну-ну, посмотрим…» Он весело усмехнулся и ему вспомнились слова из старой детской игры: «Море волнуется раз, море волнуется два…»

Он обернулся — в кафешках на набережной сидели люди, некоторые поглядывали на него, кто-то улыбнулся и, что-то крикнув (он не расслышал), махнул ему рукой. «Сачкуете? — усмехнулся Антон. — А нам плевать! Понятно?» Он махнул пару раз руками как бы разминаясь, потом зло прищурился: «Значит, говоришь: «посидите ещё, ребята»? Ну-ну», и двинулся в море.

Волны пытались свалить его с ног. Казалось, они хотели повернуть его вспять, но он упёрся, напряг всё тело и упорно, шаг за шагом двигался вперед. Плавал он, в принципе, неплохо, но у него не было опыта борьбы с такими большими волнами. Когда-то давно он то ли читал, то ли слышал, что если накатывает такая, то не надо пытаться переплыть её поверху, а наоборот — надо подныривать под неё. Волна прокатится над тобой, а ты останешься цел и невредим на том же самом месте.

Антон зашёл в море по пояс, и когда очередная волна высокой пенящейся горой подкатила к нему, он крикнул: «Море волнуется р-раз!» и нырнул под неё, выставив перед собой сложенные вместе ладошки. У него получилось. Волна прошла поверху. «Ага!» — радостно подумал он, и, поднырнув под очередную волну, поплыл. Выходило довольно неплохо, и он даже засмеялся, воодушевленный таким неожиданным успехом.

Пока не было больших волн, он сильными гребками продвигался вперёд, затем, когда к нему приближалась очередная водяная гора, он останавливался, набирал в лёгкие побольше воздуха и, говоря про себя «Море волнуется р-раз!», подныривал под неё.

Хмельной кураж добавлял смелости, и постепенно он заплыл в море метров на сто, если не больше. Но потом как-то вдруг резко Антон ощутил усталость во всём теле. Сердце колотилось как бешеное, злой запал, с которым он пришёл на пляж, исчез, а от хмеля к этому времени не осталось и следа, солёная вода вымыла его напрочь. Лечь, полежать, отдохнуть на поверхности, как он делал в предыдущие дни, заплывая далеко в море, в таких условиях было невозможно. Ему стало тяжело даже просто держаться на одном месте, так как надо было постоянно смотреть, не идёт ли новая волна.

Очередную он всё же проворонил, и когда она навалилась на него всей своей тяжестью, то он хватанул изрядную порцию солёной воды. Не успел Антон прийти в себя, как на него накатила следующая волна, к которой он снова оказался не готов.

Кое-как откашлявшись, он подумал: «Всё, хорош… Надо назад поворачивать, а то так и потонуть недолго». Однако плыть к берегу оказалось даже сложнее. Он думал, что волны будут сами подталкивать его к берегу, но не тут-то было: они лишь обрушивались на него сзади, от чего он постоянно хватал ртом воду, и дыхание сразу же сбивалось. Антон пытался смотреть назад, чтоб хотя бы видеть эти волны, быть готовым к ним, но они налетали то слева, то справа, пытаясь подмять его под себя.

В какой-то момент в голове у Антона шевельнулся страх. Он посмотрел на берег: «Ёлки-палки, далеко ещё…» Собравшись с силами, постарался сконцентрироваться и перевести дыхание. «Главное — не суетись», — успокаивал себя Антон. Взгляд назад — если волны нет, то пара гребков к берегу, если же волна идёт, то подныриваем, пропускаем её сверху, затем плывём. Так, медленно, но методично, он стал двигаться в сторону берега: волна, нырок, вдох, к берегу, волна, нырок, вдох, к берегу…

Наконец до пляжа осталось каких-то метров двадцать, не больше. Он знал, что ещё совсем немного и можно будет достать ногами дно. Собрав силы, Антон сделал гребок, потянулся ногой вниз, но ничего не нащупал. «Ладно, ещё пару метров», — устало подумал он, но тут его снова накрыла огромная волна. Он потерялся в бурлящей воде, не понимая, где верх, где низ, где что… Вынырнув, он жадно схватил ртом воздух и сделал ещё пару гребков. Снова потянулся ногой вниз и — ура! — пальцы ткнулись в гальку. «Слава богу!» — мелькнуло в голове. Он встал двумя ногами на дно и тяжело шагнул к берегу, но тут волна, которая перед этим перекатилась через него, пошла назад и с бешеной силой поволокла Антона за собой обратно в море. «Э-э-эй, куда?!» — закричал он.

Дна под ногами снова не было. Рванувшись сильным гребком обратно, он снова уцепился кончиками пальцев за дно, но последовала очередная волна, которая, как и предыдущая, отшвырнула его назад в море, туда, где дна уже не было.

И тут Антон вдруг почувствовал, что сил у него больше не осталось. Совсем. Ни на один гребок. К тому же его стало мутить от этой непрекращающейся болтанки и от солёной воды, которой он наглотался. Голова болела и кружилась, в глазах сделалось мутно, а равнодушно-жестокие волны продолжали швырять его вверх-вниз, накатывая одна за другой. Он ощутил полное своё бессилие перед ними, перед этим морем, которое ещё вчера было таким добрым и ласковым, а сейчас играло с ним, словно кошка с мышкой. И была в этом какая-то злая ирония: ведь буквально каких-то полчаса назад море отталкивало, не пускало его к себе, а сейчас, словно наказывая за дерзость, не позволяло выбраться на берег.

Кое-как держась на волнах, он ещё пытался подныривать под водяные валы, но у него это получалось всё хуже и хуже. Сил не осталось даже на злость. Антон снова потянулся ногой вниз, пытаясь достать до дна, но без толку — опоры не было. При этом ему казалось, что берег стал даже удаляться от него. «Неужели так и тонут? — с ужасом пронеслось в голове. — Господи, но почему?!» Умереть вот так вот? В считанных метрах от берега? Антон попытался крикнуть, но из горла вырвался лишь невнятный хрип.

Он уже не различал лица людей, сидевших за столиками на набережной. Видели ли они его и о чём думали, если видели? «Что это за идиот там купается в такой шторм?» Впрочем, может, ничего и не думали: подумаешь, решил кто-то пощекотать себе нервы, адреналинчика захотелось, его дело… А обессилевший «идиот» барахтался среди волн и не мог уже ни крикнуть, ни махнуть рукой, чтобы позвать на помощь.

Море не хотело отпускать, оно тянуло его от столь близкого и спасительного берега назад, на глубину. Очередной вал накрыл Антона, и он окончательно исчез в пенных бурунах. В какой-то миг в его рвущемся на части мозгу промелькнули лица Никитки, матери, затем почему-то привиделась тихая гладь их деревенского пруда, потом один за другим быстро‑быстро промчались дед, Олег, Юлька, мастер с работы и ещё кто-то, кого он не узнал…

Никто из сидевших за столиками даже не заметил, что голова того «идиота» перестала показываться на поверхности. И никому не пришло в голову крикнуть спасателей. Впрочем, их там и не было. Играла музыка, люди пили пиво, вино, заказывали шашлыки, дети ели мороженое.

А Юля сидела в гостиничном номере и думала, что, наверное, и вправду поступила не очень красиво по отношению к Антону, и что, когда он вернется, надо будет всё-таки с ним помириться. Иначе оставшиеся два дня отдыха пойдут насмарку.

Алексей ПОСЕЛЕНОВ

Алексей Поселенов – прозаик, поэт, публицист, член Союза писателей России, участник литературной студии «Свой голос", ответственный секретарь литературно-художественного альманаха «Иная среда», лауреат и дипломант литературных конкурсов «Хозяин земли», «Яблочный спас», «Добрая лира» и других.