Автор: Бати Асхадович Балкизов (15.7.1948 – 13.2.2020) родился в с. Верхний Куркужин Баксанского района Кабардино-Балкарской Республики. После окончания средней школы служил в Советской Армии. Уволившись в запас, пришёл на работу в МВД и отдал органам внутренних дел более 27 лет жизни. Ушёл в отставку в звании майора. Государственную службу сочетал с активным занятием поэтическим творчеством. Заочно окончил Литературный институт им. А.М. Горького (семинар В.И. Фирсова) в 1987 г. Выпустил пять книг стихов на кабардинском языке. Член Союза писателей России с 1991 года. Лауреат литературной премии «Белые журавли России». В переводе Валерия Латынина на русском языке его стихи печатались в журналах «Молодая гвардия», «Аврора», в «Российском писателе», в республиканских СМИ, выходили в сборнике «Созвездие родственных душ» и отдельной книгой «Светильник в сердце».
ЯВЬ (Поэма) 1 Если Ева с Адамом нас всех сотворили, А планета Земля – наш родительский дом, Чтобы в нём мы семьёй, крепко спаянной, жили, Так зачем же родителей мы предаём? Так зачем предаём изначальное братство, Чтобы, ради корысти и ложных идей, Меж собой в страшных войнах веками сражаться, Убивать бесконечно таких же людей?! Почему с добротой человеческой рядом Подвизается зло на житейском пути, Чтоб, дубиной ли, пикой, разрывом снаряда, Уничтожить добро, навсегда извести? Эти мысли однажды пришли, обжигая. Я лежал на лугу, утомившись от дел, Средь знакомых утёсов отцовского края И в бездонное синее небо глядел. В чистом небе весеннее солнце пылало, Бесконечностью космос безбрежный дышал. И чего-то неясного вдруг возжелала, Отрешившись от суетной жизни, душа. В этот миг в небе, будто окошко открыли, Подключили какой-то волшебный экран – Перед взором картины былого поплыли Из историй различных народов и стран. 2 Вот возник в небесах Александр Македонский, На полмира кровавый оставивший след, И командует громко невидимым войском, Тем, которого нет уже тысячи лет. Словно гром, раскатилась команда в зените. По душе хлестанула словесная плеть. Застит солнечный свет над землёй предводитель, Сеет ужас и страх, поощряя лишь смерть. Видно, царского титула воину мало? Он мечтает божественный ранг обрести, Чтобы крепкой рукой и разящим металлом В подчиненье себе всех людей привести. За царём шлейф космической пыли курится. В тело неба вонзает воитель копьё. А когда понимает, что планам не сбыться, Как все смертные, слёзы обидные льёт… 3 Дунул ветер, с экрана подвинул эпоху, И в окне персонаж появился иной, Он когда-то мечтал тоже равным быть богу, Римский Цезарь Гай Юлий – мудрец удалой. Он пустынное небо глазами обводит, Но вокруг ни единой души не найдя, Вопрошает, слова забивая, как гвозди: - Убивать разве можно такого, как я?! Долго смотрит на землю, где дети резвятся, Где, всяк сущий народ, день грядущий творит, И, не в силах от жизни земной оторваться, Размышления вслух сам себе говорит: «Боже мой, на Земле нет ненужных народов, Не случаен на ней ни один человек. Разве можно простить тех, кто повод находит, Чтоб людей истреблять, множить сирот, калек?» - Эй, земляне! Послушайте Цезаря, люди! Дорожить мирной жизнью обязаны вы, И вожди, те, что славу безмерную любят, И земных удовольствий и денег рабы. Бог людей создаёт, чтоб добром дорожили, Умножали творенья земной красоты, Чтоб любили друг друга, по совести жили, Не сжигали к надеждам и правде мосты. Лишь творящим добро бог всегда благодарен, Их благие дела непременно учтёт, И, быть может, вторым воплощеньем одарит, И в обличии новом на Землю пошлёт. Те ж, кто кровь человечью безжалостно лили, И по трупам рвались богу равными быть, Станут просто ненужной космической пылью, Или будут, как я, одиноко бродить… 4 Звездопад пролетел, образ Гая стирая, И экран передвинул эпохи опять. Показался костёр, искр шлея золотая, У костра две согбенных фигуры сидят. Я в одном узнаю силуэт Бонапарта. Клятый Гитлер – другой. Как сошлись они тут? Откровенно скажу – очень странная пара. Всё не могут согреться и русских клянут. Только им не до слов – Стая душ налетела, Стала жалить, Как пчёл растревоженный рой. Вечный страх стал воителей этих уделом, Позабыли они, что такое покой. Бонапарт изнурён, горьких слёз не скрывает. Плачет Гитлер, страдая и ночи, и дни. Мстят им души убитых, везде настигая, Тех солдат, кого в войнах сгубили они… 5 Расшатался экран, вновь картинку меняя. И, раздвинув века, как завесы портьер, Появился, стихами мой слух услаждая, И на лире играя, почтенный Гомер. Сладкозвучная песня народы пленяет, Воспевая героев Троянской войны. Но жалеет поэт, что в боях погибают Цвет и гордость одной и другой стороны. И поэтому он вопрошает сердито, Адресуя богиням нелёгкий вопрос: - Посмотрите сюда, Гера и Афродита, Пали те, кто вам щедрые жертвы принёс! Кто Парису сказал, чтоб похитил Елену? Афродита, не ты ли совет подала? Слишком много на корм воронью и гиенам Человеческих тел ты легко обрекла! Жизни смертных людей вам доверены, боги! Почему ж вы так мало печётесь о них? Коль виновен один, вы караете многих, Только в чём же вина сотен тысяч других? Неужели людей на Земле стало много, Что нести этот груз утомительно ей, И Елена является только предлогом, Чтоб уменьшить количество лишних людей? Эх, троянцы, троянцы! Зачем красть невесту, Чтоб потом потерять всё отечество вам?! Разрушают твои города и предместья, Жгут и грабят страну твою, бедный Приам! Понимая, что слишком огромную цену За её красоту запросила война, Безутешно о павших рыдает Елена. Но её ли в кровавом безумстве вина?! Ахиллес разметает «троянские тучи», Гибнет каждый, кто против героя встаёт. Страха смерти не ведает воин могучий И всё рвётся по трупам вперёд и вперёд. Атакует, как зверь, неприступную Трою, Поле боя залито кровавым дождём. Боги, боги! Сдержите порывы героя, Успокойте звериную ненависть в нём! Умолкает космический голос Гомера, Стихла лира поэта на сцене небес. На мгновенье свеченье экрана померкло И великий рапсод в бездне неба исчез. 6 Но на смену шагнул Архимед с небосклона – Гениальный учёный с тростинкой в руке, Он как раз размышлял над каким-то законом И вычерчивал знаки на влажном песке: «Вот тропа, что ведёт на вершину познанья, Будут люди идти здесь один за другим, Обретая на горнем пути пониманье, Что без общей поддержки не выдюжить им. И чем выше к вершине поднимутся люди, Тем значительно выше взлетят их мечты, Ведь пока пик познанья достигнут не будет, Лишь частично окрестные дали видны. А с вершины откроется взгляду пространство, Что всех сущих людей на земле единит, Здесь ясней понимаешь значение братства, И сильнее стремишься в согласии жить. Через это пространство ведут две дороги, Пусть концы судьбоносных путей не видны, Но один к процветанью приводит в итоге, А второй – к истребленью в горниле войны. Если люди все вместе приложат усилья И ведущую к счастью дорогу найдут, То тогда остановят безумье насилья, И порядок на нашей Земле наведут. Но найти верный путь – не из лёгких задача, Слишком много умов искорёжило зло, И смысл жизни своей они видят иначе… Много их по дороге в погибель ушло. Что же станет с людьми, если выберут бездну? Погоди ка, чудак, ведь ты знаешь ответ, И тебе, как и многим учёным, известно, Что заблудшим народам спасения нет! Этот путь не однажды уже выбирали. Поглотила безумцев кошмарная жуть. Но по той же дороге потомки шагали… Новых жертв и сегодня чудовища ждут. Ну, а те, кто случайно сумеют остаться Уцелевшими средь круговерти смертей, В одичавших людей на Земле превратятся, Чтобы снова начать размножаться на ней». Опечален мудрец безысходностью этой, Неизбежностью самоубийства людей. Он рисует задумчиво нашу планету И веками горящие звёзды над ней. Вдруг учёный чему-то в усы улыбнулся И воскликнул: - Я дам указатель пути! Чтоб развития круг Вновь на смерть не замкнулся, Люди, я помогу вам дорогу найти! В этот радостный миг появляется воин – Грозный варвар, в руке – окровавленный меч. Архимед несуразностью обеспокоен, Он ведь жизнь всех людей собирался сберечь. - Боже мой! Этот страшный посланец откуда? Я ж нашёл сохраненья народов секрет И собрался открыть бесконфликтный путь людям, Но убийца является в этот момент! Замахнулся, сомнений не знающий воин, Что ему старика неизвестного жизнь? Архимед лишь неловко прикрылся рукою, Прокричав напоследок: - Не тронь чертежи! Сталь клинка просверкала в мгновение это И в крови мудреца захлебнулись слова, Отлетела его голова на планету, На рисунке кровавые звёзды зажгла. 7 Задрожала земля, и завихрилось время, И другая картина предстала глазам: Я увидел людей – Первобытное племя Озиралось испуганно по сторонам. А вокруг – целофизисы* и крокодилы, Кровожадные стаи другого зверья. Вид планеты какой-то дремучий, унылый, И запятнана кровью повсюду земля. Не могу это видеть! Рукою толкаю Очертанья экрана. Мне кровь не нужна! Как помехи, века перед взором мелькают, И опять на экран выползает война! Но такой не бывало на нашей планете. Видно, время промчалось куда-то вперёд? Будто стрелы от молний, летают ракеты, Полог ядерной пыли закрыл небосвод. ___ *Хищный вид динозавров. Бомбы атомным градом везде опадают. Смертоносный идёт над Землёй звездопад. Города и народы в огне исчезают И планета Земля превращается в ад. Вижу в этом огне силуэт человека, Он проклятия шлёт, не понятно, кому? Страшно корчится в адовых муках калека, Но спастись даже Бог не поможет ему! 8 Снова с силой экран в небосводе толкаю, Не успев разобраться – вперёд ли, назад? Вновь на смену приходит эпоха иная, Над Землёй пыль и пепел по ветру летят. От палящего солнца вода закипает И бурлит в водоёмах, как будто в котле. Запах смерти и тлена повсюду витает И не видно людей и зверья на земле. Нет, один человек появляется всё же, Выползает с трудом из пещеры на свет. Видно – голод и жажда несчастного гложут, Жадно мокрую глину прибрежную ест. Горемыку, как пьяного, ветер шатает. Он измучен, нет силы уже никакой, А к нему две огромных змеи подползают, Оплетают мгновенно, как столб верстовой. Не под силу несчастному сопротивляться, Рухнул он, как подкошенный, тело дрожит. Человека убив, змеи начали драться Меж собою – не могут его поделить! 9 Чёрной буркой экран закрываю в обиде – Не выносит душа погружения в ад. Не могу, не желаю подобное видеть, Как ползучие гады над нами царят! Только разум людской на Земле должен править, Дети Евы с Адамом в согласии жить, Мы обязаны дом наш потомкам оставить, Все народы и расы в семью единить. Посмотрите на небо, все люди планеты, Сколько звёзд в ледяной загораются мгле? Их, наверное, столько же в небе нам светят, Сколько видим песчинок на нашей Земле?! Миллионы планет существует над нами. А точнее пока не сумели их счесть. Есть и солнца свои над другими мирами И, наверное, жизнь, нам подобная, есть?! Если мы наш небесный ковчег уничтожим, Если общими силами не сбережём, Во Вселенной о нас и не вспомнят, быть может, И, возможно, совсем не узнают о том?! *** Эту горькую песню о жизни слагая, Поднимается в небо, к Гомеру, душа, Чтобы рядом с великим поэтом летая, Наблюдать с высоты, что там люди вершат? С высоты удивительна наша планета, Хоть её тяготят арсеналы ракет, Но она ещё светится сказочным светом И прекрасней планеты в галактике нет. А за нами с Земли Архимед наблюдает, Его лик сохранился в эпохах лихих, На губах под усами улыбка блуждает, Он внимательно слушает наши стихи. Ему равный учёный не скоро родится, Чтобы к счастью дорогу землянам открыть, Чтобы так же, как он, неустанно трудиться, До последнего вздоха науке служить. Может годы пройдут до его появленья, А, быть может, пройдут ещё тысячи лет? Но я верю, и нет ни на йоту сомненья, Что родится опять на Земле Архимед! Он родится и выведет к счастью народы, Если новая мерзость его не убьёт! А пока же манкурты в толпе верховодят И всемирное зло непомерно растёт. Неразумные дети Адама и Евы, Позабывшие голос добра и любви, Выжигают тротилом людские посевы, Топят братьев и сами же тонут в крови! Люди, люди! Одумайтесь, милые люди! Пусть души моей крик потревожит и вас: - Неужели мы нашу планету погубим, Чтобы в страшных мученьях бесследно пропасть?! Перевод с кабардинского Валерия ЛАТЫНИНА
