Автор: Жанр путешествия в русской литературе известен ещё со времён Радищева и Пушкина. В рубрике «По пути» мы будем публиковать дорожные заметки наших авторов. Не всё увиденное становится прозой и стихами. Но как важны такие записи для понимания России и её духа! Открывают рубрику наблюдения Ольги Козэль – поэта и прозаика, в настоящее время она работает водителем рейсового автобуса.
Всем сделалось жарко – и нам, и машинам. В кабине автобуса кондиционеров нет: в самые жаркие часы мы мочим под краном рубашки и наливаем в ботинки воду. Помогает, но ненадолго: к середине рейса форма успевает высохнуть, намертво прилипнуть к телу. На долгих светофорах мы ставим машину на ручник – это чтоб не укатилась, если водитель вырубится от жары. На днях моя машина не выдержала – затемпературила до опасных ста градусов. Пришлось высадить пассажиров и стоять с открытым капотом, затем диспетчер дала добро на возвращение в парк.
Я ехала по Шипиловской улице, когда увидела вдали столпотворение людей и машин. Авария? Или сбили кого-то? Да, авария. На проезжей части лежит мальчик-мотоциклист и судорожно дёргает руками и ногами. Лица я не вижу – его скрывает шлем, но судя по худеньким запястьям и дурацкому оранжевому монстру на шлеме, лет пятнадцать-шестнадцать – не больше. В стороне валяется дешёвый китайский мопед – такие обычно покупают старшеклассникам из небогатых семей. Водители матерятся и въезжают на тротуар, чтоб объехать, какой-то парень из красной «Ауди» кричит, чтоб оттащили мотоциклиста на обочину. В толпе – все молодые хмурые ребята – никто не реагирует. «Скорую ждём» – нехотя бросает один из парнишек водителю. «Нужно расстегнуть шлем… – думаю я. – Душно же ему… » – и решительно поворачиваю на тротуар. Делаю страшные глаза удивлённому моим неожиданным манёвром таксисту-кавказцу. Затаскиваю «Лиаз» на тротуар – туда, где обычно располагается самопальный рынок. Сейчас бабушек с укропом нет – всех разогнала жара, так что несколько минут автобус вполне спокойно позагорает тут, заодно и охладится
Ставлю машину на ручник, выключаю зажигание, выхожу. И почти сразу утыкаюсь в плечо какой-то девушки, стоящей в стороне. «Чего это она дрожит в такую жару?» – успеваю подумать я, но тут она оборачивается. В глазах – обычных, серых, девчачьих – ужас и отчаяние. Я останавливаюсь и молча смотрю на девушку. Я не знаю, о чём говорить с человеком, когда у него такие глаза. Это она что ли? Да, судя по всему… Правая рука на капоте старенькой «Нексии», у машины помято крыло. Странно, я и не задумывалась до этой минуты о том, кто сбил мотоциклиста – те или эти, народу-то вон сколько… Девчонку никто, похоже, не собирается линчевать, не осыпает оскорблениями и угрозами – к ней просто не приближаются, точно стоит она посередине заколдованного круга.
– Пить хотите? – невпопад говорю я первое, что приходит в голову. – У меня в автобусе есть вода.
Она отрицательно мотает головой, и пряди отросших русых волос с силой хлещут её по лицу.
– А курить? – продолжаю я нести чушь. Кивнула? Или мне показалось? Я иду к автобусу, нашариваю в кабине сигареты. Она неловко затягивается, не глядя на меня. «Не курит…» – понимаю я. Девчонка делает шаг ко мне – инстинктивно, наверное. Теперь мы стоим совсем близко друг к другу, и дышим тем, что выдыхает стоящий напротив, то есть одинаковым табачным дымом.
– Я ехала… а он выскочил со двора, – голос её прерывается и дрожит. – Я не успела просто…
Я смотрю на помятое крыло. Да, удар слева, похоже, паренёк не захотел затормозить и просто-напросто впечатался в её машину. Я его понимаю: в шестнадцать лет кажется, что весь мир должен посторониться и уступить нам дорогу. Ну а девушка, как ей теперь жить? Ещё час назад она ничем не отличалась от своих ровесниц-студенток. А теперь… Вся жизнь под откос?
– Меня посадят? – теперь её голос хриплый, наверное, от моей сигареты.
Я пожимаю плечами.
– Нет, не должны. Ты же ехала прямо? А он поворачивал со двора. Значит, обязан был уступить. Ты ни в чём не виновата…
Девчонка смотрит доверчиво, как щенок. Я хочу погладить её по голове, но сдерживаюсь.
Сзади визг тормозов – и такой же визгливый голос. «Кто здесь автобус поставил, где водитель, водитель где, я спрашиваю?»
Должно быть, в толпе кто-то указывает на меня, и гаишник бросается к нам:
– Ты что, охренела? Ну-ка быстро села в свой автобус и убралась!
– Понимаете… – начинаю я как можно приветливее.
Гаишник хватает меня за плечо и с силой поворачивает к автобусу.
– Я сказал: убрала автобус с тротуара, идиотка! Скоро паровозы тут парковать начнёте, кретины…
– Звони ихнему директору, – советует его напарник – полный и лопоухий. – Это шестнадцатый парк. Не понимает по-хорошему барышня… Я иду к автобусу. Уши мои пылают. В толпе раздаются редкие смешки, но скоро они стихают. В полной тишине я завожу автобус и осторожно сползаю с тротуара. Гаишники отворачиваются и направляются к пострадавшему. А я-то… я ведь так и не расстегнула ему шлем…
