Над заповедной благодатью

Щербаков Юрий Николаевич, русский советский поэт, прозаик, публицист, переводчик. Автор многих книг и публикаций в литературных изданиях. Лауреат национальной премия «Имперская культура» имени Эдуарда Володина, литературных премий имени Александра Невского «России верные сыны», «Традиция» и других. Кавалер ордена Дружбы. Член Союза писателей СССР, член Союза писателей России, секретарь Правления Союза писателей России, руководитель Астраханской областной писательской организации, главный редактор астраханского литературного сайта «Родное слово», руководитель литературной студии «Тамариск».

***
Человек, пришедший неспроста,
Молвил, не нарушивши обычай:
А у вас красивые места!»
Только мне послышалось:
«Добыча»…

Ты побудь, заезжий человек,
Гостем наших низовских окраин.
Он ответил: «Гостем? Хоть навек!»
Только мне послышалось:
«Хозяин»…

Выбирай подарок по нутру –
Я заветы предков не нарушу!
Он ответил: «Разве что икру!»
Только мне послышалось:
«А душу?»

* * *
Лихие времена –
Что водка без закуски.
Расхристанной душе
Ядрёный хмель – во зло.
Прости меня, земля,
Что я остался русским,
Что нам с тобой вдвоём
Вот так вот повезло.

Что горький жребий наш –
Нерусская удача,
Что пропили свою,
Которой – грош цена,
Что незачем мостить
Нам, грешным, Стену Плача –
Готова ею стать
Не каждая ль стена!

Прости меня, земля,
Что я не стал героем,
Что память занесёт
Забвения песком…
А только день пришёл –
И раскопали Трою.
О, дай мне стать твоим
Последним черепком!

Чтоб кто-нибудь ожёг
Его прищуром узким,
И, отыскав ответ
На каверзный вопрос,
Над этим черепком
Одно лишь слово:
«Русский?»
Когда-нибудь ещё
С надеждой произнёс.

* * *
Запуржило опять, запуржило.
И стозевна, и яра во мгле
Заметает родные могилы
Злая сила на русской земле.

Счастье тем, кто навек упокоен.
Горе зрящим погибельный блуд.
Обречённо кресты колоколен
В бесовской снеговерти плывут.

Поле вражьих побед – поле брани –
Кроют ветры могильным холстом…
Но выходит из дому Сусанин
И себя осеняет крестом.

* * *
День пропах вишнёвым садом,
Шпал распаренных смольём,
Дёгтем, сеном, самосадом,
Пылью, тронутой дождём.

Пахнет мятой и ромашкой,
Полынком и чабрецом,
И армейскою фуражкой,
Мне подаренной отцом

На дорожку. Пахнет срубом
И колодезной бадьёй,
Кукурузным пышным чубом
И дорожной колеёй.

Пахнет разомлевшей речкой
И расшитым рушником,
Необъятной летней печкой,
Свежим хлебом и борщом.

Мазанки белёной глиной
И соломой на полу.
Самой пышною периной
И лампадкою в углу.

Пахнет бабушкой и дедом.
Нет роднее этих двух
Астраханским непоседам…
Отпуск. Детство. Русский дух.

* * *
Бросают бесконечную сумятицу
И эту надоевшую страну…
А чем я хуже?
Вот возьму и в пятницу
На историческую родину махну!

Ищи-свищи меня за океанами.
А вот он я – совсем в иных местах:
Меж Астраханью стольной и Замьянами
Далёкий путь о сорока верстах!

Не испугаешь паспортной заставою:
Я воссоединяюсь – все дела –
С роднёю: дядей Колей, тётей Клавою,
И с прочими, которых полсела!

Уж с родовою вволю побеседую
Ночь напролёт до утренней поры
Июньской…
Нет, в июне не поеду я.
Махну в июле.
После мошкары!

22 июня в Железноводске

И снова день – на загляденье!
Наверно, лучше нет поры,
Чем это время лип цветенья
Здесь, у Железной у горы.

Но, будто взрывом, аромата
Встряхнуло сладкую струю…
«Враги сожгли родную хату,
Сгубили всю его семью…» –

Над заповедной благодатью
Тем, в ком душа ещё жива,
Открыли горькие объятья
Непозабытые слова.

А с ними в небесах незримо
Плывут минувшие года.
И льётся не в стаканы – мимо
Вдруг минеральная вода.

Ах, стать бы ей живой водою,
Чтоб наконец-то заросли
Те, что оставлены войною,
Раненья в памяти земли!

Притихли дети и старушки,
Умолк толпы курортной гам.
«И пил солдат из медной кружки
Вино с печалью пополам…»

* * *
Кто это первым сказал:
«Мол, до чего мне не любы
Эти пустые глаза,
Эти надутые губы.

Ненастоящее всё!
Гляньте, кругом фотошопы!
Кто наших девок спасёт
От подражанья Европе?

Чувства у них – суррогат,
Дети – и те – из пробирки!»
…Что им до тех, кто брюзжат!
Что им замшелых придирки!

Новая жизнь на Руси,
Смех без причин до упаду.
Телетусовка, паси
Ржущее истово стадо!

Но в одночасье гроза
Вторглась и властно, и грубо.
Стали пустые глаза
Полными слёз. Ну, а губы

Снова искусаны в кровь,
Как у прабабок-солдаток.
Господи, только не вдовь
Наших прекрасных девчаток!

Не повернётся язык
На откровения злые.
Пусть очищается лик
Нашей любимой России…

Хождение за счастьем

Саблями лучей казачье солнце
Разрубило облачный засов.
Пойманной жар-птицей ветер рвётся
Из холста узорных парусов

На степную ширь, где на просторе
Тает горизонта тетива.
– Волга-мать, неси в Хвалынско море! –
То моя гуляет родова!

Вольница души, ватажье племя,
Где на семь на бед – один ответ,
Занесло песком забвенья время
Счастья твоего разбойный след.

Волга летописные страницы
Берегов отмыла за века.
Только до сих пор мне это снится:
Утро. Струги. Паруса. Река.  

Пусть земные гибельные страсти
Оставляет вечно за кормой
Этот путь хождения за счастьем –
И неуловимый, и прямой…

Для чего живу на белом свете?
Пращур мой, сомненья размети.
Может, жизни суть в простом ответе:
В обретеньи этого пути?

Астрахань, души моей столица,
Видишь, как меж волжских берегов
Ветер рвётся пойманной жар-птицей
Из холста узорных парусов…

***
Старался телевизор допоздна,
Пугая то Бандерой, то майданом.
И усыпил… Спасибо, что жена
Вернула в мир из вязкого дурмана.

Что это было? Может, вещий сон?
Но точно – не бредовая фальшивка…
Вот выхожу я, грешный, на перрон
На станции с названьем "Мартынивка".

Встречающих весёлая толпа
Не виновата в том, что я когда-то
Здесь жил «по месту службы» па…
Нет, нет, не папы, а, пробачьтэ, тату!

Вот здесь равнялся целый гарнизон
На одноцветный флаг иного века.
Теперь новейших символом времён –
Таблички: «Стий!», «Увага!» и «Бэзпэка!»

«Внимание!», «Опасность!», "Стий"? А, «Стой!»
Стою… И вдруг – баба Наташа наша!
– Насыпь, как в детстве, семечек горой!
– Гэть звидсиля, москаль! Яка я ваша!

– Окстись, старуха! Это ж я таскал
Мимо твоей торговли школьный ранец!
Да, и потом, я вовсе не москаль,
А самый настоящий астраханец!

– Гэть! Гэть!
И я шагаю прочь
Мимо столовой с вывеской «Йидальня».
… Конечно, он сумеет мне помочь –
Приветный шум лесопосадки дальней!

Упасть с разбегу в листьев пёстрый хлам
И крикнуть громко:
                  – Здравствуй, Украина!
Но эха нет. Как будто вобрала
Его ветвей глухая паутина…

И снова сквозь бунташный чёрный дым
Я на экране вижу Украину.
Благослови, Господь, родимый Крым
На новую счастливую судьбину!

И слышится как будто: «Аз воздам!
И земли к вам потянутся иные!»
Воздастся… Но откроется ли нам,
Что русские остались и в России?

* * *
И в Астрахани есть «Юго-Восток»,
А в нём живут одни сепаратисты!
Сепаратисты грязной и небыстрой
Реки Кутум, что подарил им Бог.

Сепаратисты вечных камышей,
Песка и глины, на которых толком
Умеет жить один печальный тополь,
Не окуная в соль своих корней.

Зато людей Господь пересолил,
Как будто астраханскую воблёшку!
И потому совсем не понарошку
Мы носим в жилах соль своей земли!

А если завтра скажут: «Откажись
От голоса своей солёной крови,
Заговори на европейской «мове»,
И станет сладкой и счастливой жизнь!

Исполнятся заветные мечты
И заживёшь легко, по-человечьи!
Неужто вскинешь автомат на плечи
И умирать пойдёшь на блок-посты?».

Как это просто: несколько минут –
И соблазнимся мы дешёвым раем!
Да, Родину никто не выбирает,
Но только вместе с жизнью отдают!