02.11.2024

«Крылатый демон выждал ночь»

Двести десять лет назад, 15 октября 1814 года, родился в Москве Михаил Лермонтов. Дом, в котором он родился, простоял до конца 1940-х, когда в пролетарской столице было начато строительство высотных зданий, названных вскоре сталинскими высотками. К дому, стоявшему через Новобасманную напротив Института благородных девиц (Запасной дворец), относились с вниманием, однако высотное строительство, как этап принципиально нового оформления Москвы, всё же потребовало снести дорогой москвичам и всем советским гражданам дом.

Вот он, слева, трёхэтажный дом, где родился и рос Лермонтов, мы недавно невольно (анонсируя мою экскурсию) его показывали. На месте Института, как бы надстроенный над ним (оригинальное решение архитектора-конструктивиста Ивана Фомина, «дом-паровоз», как его поначалу называли) — НКПС, Наркомат путей сообщения. На фото примерно 1938-й (по строительным лесам видно, что «сращение» часовой башни и бывшего, надстроенного, здания с дортуарами Института — продолжается, а перестраивали дворец долго, с 1932 по 1938-й), когда машин было настолько мало в столице, что пешком перейти Садовое кольцо в районе Красных ворот ничего не стоило…

Как величайший поэт своей эпохи, во многом опередивший времена дремучего царизма и предсказавший демократические, революционные перемены в России, Лермонтов конечно был дорог советским потомкам даже топографически, так сказать, даже местом, где родился. Поэтому на стене высотки первой (ещё до мемориальных досок, конечно же) появилась гравировка, изображающая его дом, а станция метро, строившаяся одновременно с высоткой (с использованием новейших технологий замораживания почв), была названа «Лермонтовской».

Памятник Лермонтову в сквере между НКПС (МПС, ныне — РЖД) и местом, где он родился, появился более чем на десятилетие позже высотки, уже в 1965-м, и стал для поэтов, экскурсоводов и влюблённых культовым местом (у меня в 1-й части «Поэмы столицы» там встречаются Тон и Тан тёплым августом 1998-го). Таким образом вместо снесённого дома, где поэт родился, Москва получила и новый топоним, и памятник… Однако декоммунизаторы (1990-1994) топонимики пролетарской столицы не пощадили даже «Лермонтовскую» — неисповедимы пути логики первого «демократического» мэра Гавриила Попова, мэра второго, Лужкова, и помогавшей им реакционной «интеллигенции» (Музыкантский, Платонов, Москвин-Тарханов и прочие «демократы» первой волны)!..

Предположим, что стародавнее, из «раньших времён», досоветских, название «Красные ворота» представлялось Попову и Ко очень дорогим москвичам — но вряд ли оно дороже Лермонтова всё-таки. Вопрос этот (возвращения имени станции, под которым она и строилась), однако, ни разу не поднимался ни в Мосгордуме, ни в мэрии, ни в Депкульте столичном — хотя, политическая подоплёка тех бредовых переименований улиц, станций, площадей давно ушла с повестки дня. Тогда настойчиво вытеснялось любое советское — жертвой пала даже улица Чехова, исторически с ним связанная (в большинстве домов там он снимал квартиры). Но сейчас не о головотяпстве в топонимике, сейчас о Лермонтове.

Наш постоянный автор Ольга Дьякова подготовила к дате тематическую подборку стихов. С радостью предлагаем их вашему вниманию. Вообще, такая практика «стихоколумнИзма» до сих пор памятна мне разве что в газете «Завтра», где работал уроженец Донбасса Евгений Нефёдов, ставший уже после публикации подборки стихов в «Нашем Современнике» (2005) моим «крёстным» и политическим покровителем в среде литераторов-патриотов (стих «В каждый джип — гранату, в каждый банк — снаряд», конечно, вызвал бури негодований — включая статью Сергея Сергеева в «Москве», в защиту джипов и господ…). Впрочем, сегодня не последователей революционно-демократических традиций русскоязычного стихосложения день рождения, а день рождения Лермонтова.

Д.Ч.

Рисунок Елены Есиной
ЛЕРМОНТОВ
 
Он ощутил ещё вчера
Немое недоверье к жизни.
Дым от военного костра
Перекочёвывал к Отчизне.

Далёкий слышался обвал,
Где со скалы срывался холод,
Суля небесный перевал
Корнету*, что силён и молод.

Между боёв, в чужом краю,
В альбоме множились рисунки…
Он сослан смерть найти в бою
По государевой задумке.

И желтоватая Кура
И сине-чёрная Арагви
Текли из-под его пера,
Неистощимы, словно клятвы.

А впереди светилась грань,
Куда не предъявляют пропуск.
Закаты сотканы из ран,
И с высотою рядом – пропасть.

____________________________________________________
* В первое пребывание Лермонтова на Кавказе, он был
В чине корнета лейб-гвардии Гродненского гусарского полка.


***
В поэте спит повадка рыси,
А где охота – там огонь.	
Воитель Слова независим,
Заветом строк вооружён.	

Ему богами брошен вызов –
Незамедлителен ответ.
Словесный труд безумью близок,
И гению – пощады нет. 	

Он рок предчувствует вначале,
Готовно жертвенность неся.
И демон прячется за скалы,
Ночные выждав небеса.

Кто хочет обладать поэтом –
Не получает ничего.
Властитель тайн ревниво слепнет
При появлении его.



***
                 «Жизнь – вечность, смерть – лишь миг».

                                       М. Ю. Лермонтов

В таинственной музыке мира
Покоем звенит тишина.
И строем завещанной лиры	
Нам чувственность строчек дана.

Избыток открытого цвета
Рождает томительный стих.
Смерть истины – вне человека,
Что «волен» в ошибках своих.

И если заглянешь за образ,
Спонтанно познаешь себя.
Героя бесстрашного тонус
Войдёт в твою кровь навсегда.

Лежит невесёлой дорога –
Безмерного времени нить.
Ничем, как вмешательством Бога
Строфу не могу объяснить.


***
Затянулась дуэль молодого поэта,
Две минуты прошли в тишине ожиданья.
Он спокойно смотрел в чёрный глаз пистолета…
Над ущельем простёр крылья демон печальный.

Поднимались с Бештау свинцовые тучи                           
И тянулись грядою над ближним Машуком,             
Предвещая тяжёлый конец неминучий
Краткой жизни, им названной глупою шуткой.

Ливень бил по убитому долго…
И в муках 
Мир природы противился часу ухода.
Он рождал себя заново в вечности духа
Пред бессмертной водою, лишённою брода.


СОН О СНЕ	
	
          «В полдневный жар в долине Дагестана
           С свинцом в груди лежал недвижим я… »
                            М.Ю. Лермонтов
 	
Орфей российский видел сон,
Что в поединке не спасён.
И сон внутри другого сна	
Плыл прозорливостью ума.

Ночь до конца не досмотреть.
Тень пела – всё устроит смерть,
И предназначенный уход
Любовь догонит в свой черёд.

Но ветер сбивчивый, скорбя,
Стремился с родины в края,
Где не могла его ладонь
Унять далёкой девы стон.

Не прерывался сон о сне,
Созвучный горестной волне,
Несущей на конце строки
Жар удивительной руки.


***
Поэт шлифует мир строкой
И не уходит на покой, –
Стремится творчества боец
До смерти петь борьбу сердец.

Открытый слог, горящий взгляд, 
Собою закрывая ад,
Пиит прольёт стихи дождей,
За облаками став сильней.


ПОЭТ И БАЛ-МАСКАРАД

Гусар* пришёл в обличье звездочёта,
Затмив другие маски силой звёзд.
Хоть скрыты лица – выдаёт их шёпот,
Сравнимый с прониканием заноз.

Притворщики провидца вопрошали, –	
Из рукава тот счастье раздавал.
А над его стезёю небывалой
Взошёл Аль-гуля** алчущий оскал.	

Пока оракул следовал созвездьям,
Враг против неба выставил ладонь.
Но мастеру давно открылась бездна,
Селена*** масло подлила в огонь.

Он призывал в помощники светило,
Что наделяет смертного душой.
Оно к таланту отнеслось ревниво,
Не защитив от зависти людской.


__________________________
* Лермонтов пришёл на маскарад в костюме звездочёта.
**Звезда аль-гуль в переводе с арабского – злобный дух, чудовище.
*** С др. греч. «Луна».


***
Идея женщиной царила в голове
Невоплощённою, но зримою вполне.
И как влюблённого его не покидала,
Дух устремив к дерзанию Дедала.

Вокруг земная проносилась суета,
Но всё весомее казалась высота.
И на воздушной, неосознанной волне
Не соглашался ум быть с чувством наравне.


***
В ущелье вода падёт с высоты,
Уже на лету превращаясь в пыль.
Так жизнь, разбиваясь о берег мечты,
Став белым песком, между пальцев бежит,
А даль горизонта – морская синь – 
              сгущается до черноты. 
Но вечером – звёздный поэта плащ
На небе увидишь ты,
Отогреваясь: «Откуда взялась
Любовь такой высоты?».


***
Плыл сонет против теченья
Прописных нравоучений.
Лишь в искусстве нет старенья,
Заурядных измышлений.

Воскрешать ушедших предков
Одному уму подвластно.
Только бы предельно метко
Взгляд охватывал пространство.

Мастер сердце истязает
Беспрерывно, ежечасно.
И никто не обещает
Неожиданного счастья.


***                        
Широким взмахом крепких крыл
Певец огня эфир ловил
В неубывающей ночи.
В стихах – кричи, с людьми – молчи.
	
Творенье не утратит власть –
В нём одержимость есть и страсть.
Но чародеи тайны вновь
Придут высмеивать любовь.

Поэта победить нельзя,
А впрочем, есть ещё друзья.
Никто не любит за талант,
Зато лукавству – лучший фант.

Сиял последний след зари…
Он ждал, чтоб мир заговорил
На языке влюблённых губ,
Взаимного движенья рук…


***
Ты не сдерживал натиск поэзии,
Обретая бессмертья размах.
И перо – словно месяца лезвие
Засияло на звёздных путях.
	
У созвездий – другие названия,
Изменённый оттенок луны.
Встал поэт на пути созерцания	
По ту сторону света и тьмы.	

Задержись, колесница Поэзии,
Возле рано истлевших гробов.
О тебе не напрасно мы грезили
И ловили улыбки богов.

Ты не сдерживал натиск поэзии
Вспоминая родительский плач.
Проносилось сквозь тучи прозрение
Как разрезанный молнией плащ*.

__________________________________________________________
* В детстве у Лермонтова было видение, что на него в грозу несётся
в виде страшного облака разорванный плащ.


*** 
               Тоску разлуки ощущая,
               Он напоследок рисовал
               Деревья северного края,
               Последний Родины привал… 

Карандашные эскизы
Придорожных тополей
В непогодные сюрпризы
Бредят чернотой полей.	

Ранний месяц – рыбий контур
Через марево плывёт,
Проникая в хаос комнат,
Призывая вверх, вперёд!

От ядра земли – к вселенной               
Бьёт невидимый разряд
Человеческих умений
Переделать всё подряд.


***
Не искушая разум играми,
Решал художник вечный спор,
Что соразмерен с «казнью иглами»,
Но эта казнь – врагу отпор.

На долгой ноте погружения
Ему открылся мир иной.
И лёг на воды отражением
Недосягаемый покой.


ЧИТАЯ ЛЕРМОНТОВА


Прошли две ночи и два дня
На высоте воображенья.
Герой парил во временах,
А с ним и демон обреченья.

Вдали мерцает Млечный Путь, 
И дух мой изначально огнен.              
Потёмки, искажая суть,
Готовы выброситься в окна.

Поэты побеждают страх,
Слагая гибельные гимны.
Судьба проносит серп в руках	
И жнёт «подаренные» жизни.

9 комментариев к ««Крылатый демон выждал ночь»»

    1. спасибо! передам Ольге (она сама тут не отзовётся, но со смартфона читает)

    1. так это наверное хорошо! (по моим меркам это ещё не та грань рацио и иррацио, на которой чарующе выплясывал самый ранний Леонид Губанов, но местами — рядом))

  1. Лермонтов меня всегда чем-то пугал. В юности — меньше. Но всё-таки… Был коротенькие период, когда мы с ним видели мир одинаково серьезно, даже угрюмо. Но у меня прошло) Очень интересно, что Лермонтов — вот поди пойми — то ли рано повзрослел, то ли наоборот не повзрослел, оставшись 15-летним угрюмцем? Не понимаю, боюсь этой глубины. И люблю, и страшно.

    1. Елена, многие при оценке Михаила Лермонтова примеряют на него образ Печорина из «Героя нашего времени». Однако за циничным и холодным человеком, презирающего женщин своего круга, каким видится Печорин при начальном прочтении, таится совестливый и небезразличный к порокам своего времени творец.

      1. Дело даже не в Печорине. Но лермонтов весь очень недоговоренный. Вот Пушкин, например(может, я и не права, но мне так представляется)… У него всегда очень конкретна мысль. И закончена. И как бы эта мысль ни звучала, в ней всегда принятие мира и жизни. Лермонтов этим миром не доволен. «Мятежный» — очень точное слово.

        1. совершенно верно, «незакрытость гештальта» у Лермонтова почти всегда — кстати, Печорин тут вполне он сам… однако как он попрощался с Пушкиным! думаю, революционно-демократическая традиция в нём проявилась и с него повелась даже ярче, чем с «Во глубине сибирских руд» — именно мятежный, демонический в том смысле, что не приемлет царственной (и божественной) благодати и видит в первую очередь невзгоды мирские

    2. лично я как-то ещё в школе для себя выбрал Лермонтова, оглядываясь на излишне популярного Пушкина… (выбор мнимый, а ля Beatles or Rolling Stones)) — но именно эта мрачность и манила… что-то дружественное пубертату было в ней

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.

Капча загружается...