Автор: Чуть менее года назад не стало поэта Максимилиана Потёмкина. Ему не было и 50, скончался от сердечного приступа 29 декабря 2023 года. Он печатался и в «жур-нале СТО-ЛИЦА», где ведут еженомерный счёт ушедшим поэтам, и ещё много где печатался… Увы, своевременно ни наша редакция не была оповещена об этой утрате, ни, соответственно, сами мы не оповестили читателей. А запоздалых некрологов — никто не читает.
«Последний рыцарь Эвтерпы» — так сказал о нём Игорь Дудинский, первый издатель стихов Леонида Губанова (и один из его друзей) в России (1995, ИМА-пресс), так же близкий к Мамлееву, как и сам Потёмкин… Однако теперь мы хотим воздать должное Потёмкину в той стихии, которая была для него мирозданием и родной средой. Наш ответственный секретарь Корнелия Орлова посвятила ему небольшую поэму.
Вместо эпиграфа
Это просто красиво, смотри ни смотри,
Как в смуглеющей мгле всполыхнут фонари,
До того бессловесные стражи.
Это день совершает прощальный поклон,
И ему посвящают огни за стеклом,
И поэтому морок не страшен.
Потому что во тьме, потому что во мгле,
В самом темном, что только найдешь на земле,
Что таит ниспадающий вечер,
Мы нещадно горим из окон и витрин,
Мы и есть фонари, мы и есть фонари!
А горящий бессмертен и вечен.
Я не знаю, кому это все рассказать.
Никому не дано возвратиться назад,
И поэтому слепо лучами
Мы наощупь летим в оголтелую тьму,
Мы на помощь как будто стремимся тому,
Кто без нас истекает отчаяньем.
Я не знаю, но вижу, как истовый свет,
Пребывая со тьмой в неразрывном родстве,
Сам себя обрекает на смысл.
И не будет иного, чем яростный бег,
Сколь бы долго ни длился пылающий век.
Но таких не придумано чисел.
Максимилиан Потёмкин, 03.11.2021 г.н.э.
1. Как мне жить в измерении этом – Без Тебя? Знаком «zero» все упали монеты – Без Тебя. Толь зимой васильки, толь метель знойным летом – Без Тебя. Зыбкий сон, убаюканный северным ветром – Без Тебя. Звезды печали стынут на небе – Без Тебя. Свечи погасли в преддверье рассвета – Без Тебя. В Твое молчанье все в мире поверят… Но не я. 2. Снегопад. Белый дым. Коченеет январь под завесой пурги. А поутру на позёмке – Кружевом птичий след. Я до сих пор не могу поверить, Что Тебя – нет. 3. Писать хорошо в метель, Или же в ливень с градом. Или же в сентябре – Баюкать в руках прохладу. Стынет горячий чай. Уснула под лампой кошка… Ты только не исчезай – Рядом побудь немножко… 4. Не отболит и не забудется. Снег кружится над нашей улицей По которой шли мы вдвоем. Свет со смертью плохо рифмуется. Загадаем – быть может, сбудется – На ветру тополиный пух кружится, Подсвеченный фонарем. 5. Мы спотыкаемся, идем, бредем В земной ночи. Бредем иль бредим – Тишина и тени полумрака. Со мною только свет единственной свечи… О, ава Отче! Помилуй и спаси! Свеча Твоя – пускай она горит! 6. А мне б сегодня с Тобой – В рассвет. А мне б сегодня с Тобой – В весну. Остановить бы планеты Бесстрастный бег Хоть бы лишь на секунду, Хоть бы лишь на одну. Пусть в лицо поутру – Тополиный пух, У ног – рос-светы фонарей. Вечно в мире подлунном- Не больше двух. Ты мне просто сказал: «Поверь». 7. Ты сказал, что сегодня – Тайна. Нет. Невозможно. Не может быть тайной Трепет бабочки, бьющейся о стекло. Но известно Тебе – неслучаен Ковер золотой, под вечер легший у ног. Ты сказал – есть тишина. И предчувствие в кружащем снеге. И для того, пронзена чья Тайной душа, Лишь Альфа и Омега навеки отныне Единственный ориентир Бытия. Ты сказал – есть Любовь. И Млечный Путь, струящийся вечно. Тем смыслам суждено умереть и родиться вновь. Благословляя сияньем своим Стремление в Бесконечность. Ты сказал – смерти нет. Есть шаг в бессмертие в каждое новогодье. Не то ль Абсолютом рожденный свет, У нового Бытия зажегшийся на пороге? – Ты сказал – Тайна есть… 8. Знай же, Ты ни в чем здесь не виноват. Знаю я, что Ты чист и свят. Это я, оступаясь в тоске своей, Бреду, укрывшись пеленой дождей. Мне будет вволю – здесь ждать Тебя, Но Ты не войдешь в кисею дождя; Твоя судьба – только горний свет, Ты – нездешних миров поэт. Стороной минуй мою земную тьму. Мне привычно здесь слушать тишину. Тишина стала тенью давно моей, Тишина ложится со мной в постель. Тишина целует меня – не Ты. Строит только сон зыбкие мосты. Но один лишь страх грудь сжимает мне – Что не Ты однажды явишься во сне. Значит, это – грань, за которой мрак, За которой стрелок замирает шаг… Знай же, Ты ни в чем здесь не виноват. Знаю я, что Ты чист и свят. 9. Я – кружение снега в луче фонаря. Я – последний луч света в тишине сентября Я – в февральском окне– свет теплый свечи. Я – мерцанье Алькора в безлунной ночи. И во мраке Вселенной Я звездою горю. И сквозь холод и тени Я с Тобой говорю. 10. Ты смотришь на меня Сквозь огонек свечи. И в снежной тишине Твой голос словно слышу: «Единственный мой сон в декабрьской ночи! Сквозь снег и пустоту всегда Тебя услышу!» 11. Когда-нибудь в рукавах бесконечных вселенных Эхо затихнет суетных наших шагов. Тогда в тишине, вдалеке от земных наваждений, Увидим цветные огни Мистических Чистых прудов. 12. Мы встретились странно На одной из старых московских улиц, А может быть, это был Петербург, Рим, Или даже Париж… Тонкие сумерки в дожде медленно растворялись, А душа растворялась в плену карих глаз Твоих. Город нас обнимал дождем и размытым Цветным неоном. Мы молчали, потому что в такую минуту Просто не нужно слов. По глянцу неба тихо крался осенний Рассвет холодный, Силуэты стирая трепещущих зыбких снов. Я не знаю, что значит счастье и как Говорить о счастье, Но сейчас, в маленьком кафе после пятого бокала вина, Я рыдала, завернувшись в Твои Бархатные объятья. В вышине расплескался Пряно-алый рассвет. Я лежу у Тебя на груди и курю Твои сигареты С терпким вкусом ванили. Того, что было до нас, уже больше нет, Но до этой минуты мы вроде бы и не жили. 13. Не знаю точно, но наверное – Это счастье – Никуда не спешить, а сидеть на скамейке Под серым прохладным небом. Не думать о мировом порядке, А думать о настоящем, Любить вкус воды и ржаного спелого хлеба. Писать стихи, и думать, что неплохие – Иногда вольным стилем, или верлибром, Но все же с рифмой. Не обращая внимания на вкусы плохие, Любить Бродского, Вийона и античные мифы. А если станет прохладнее – Пройти по гранитной плитке Набережной реки и слушать ее дыханье. Смотреть на высокое небо, пронзенное Острым шпилем, Встречая белой балтийской ночи молчанье. Мне отрадно узнавать эти наши локации, Где мы вдвоем, осененные молочным небом питерским. И даже независимо от Окружающих декораций, Моя память хранима Молчаливыми мудрыми сфинксами. 14.Розы. Как хороши, как свежи будут розы… И.Северянин 1. Раньше Ты мне цветы дарил, Теперь я приношу Тебе розы. Сосчитаю по метроному дни – За окном хоть и март, но морозно. А Ты приходишь порой ко мне, Ступая по речке Млечной… Ах, к Тебе вот сейчас бы мне Из тишины бесконечной! 2. Я в последний раз Тебе приношу Словно зимний рассвет ярко-алые розы. В этот день будто сковано небо хрустальное Тишиной и морозом. Слишком ярки и пусты слова, Издалека доносящиеся; Им не растревожить ту огромную тишину Колокольчиками-льдинками звенящими… Если долго плакать на морозе, На ресницах застынут слезы… Вечная дань образу и гению Твоему – Словно зимний рассвет ярко-алые розы. 15. Я вновь принесу Тебе розы. Твой портрет в свете тусклом свечи. На их лепестках льдинками – мои слезы. Мы с Тобой в этой тишине помолчим. Я знаю, что снег пойдет на рассвете. И свечи одинокой пламя будет дрожать. И останется только ветер, Холодный балтийский ветер С тишиной на набережных танцевать. 16. Мое сердце покрыто сотнею Ран и шрамов. Я не знаю, с какой попытки Забывать Тебя стану. На веки веков в усталое сердце слабое Твое имя – вбито, вжато, впечатано. Которую ночь со мной только свечи В молчании траурном. Сегодня встали старые наши часы усталые. Мы их как-то купили на «блошке» в Питере… Боже! Как мне теперь пережить «Пережить Тебя»! 17. Я вынашивала эту боль, Как мать носит дитя во чреве. Девять месяцев – глаза в глаза с тишиной… Люди врут, говоря, что исцеляет время. Время – лишь одна из бесстрастных констант, Лиру часов качающая в вышине. Вновь на сердце кровит незаживший шрам, Ведь ко мне Ты опять приходил во сне. Твой Я. Моя печаль окрашена зарею. М. Потёмкин 18. (1) Пожалуйста – услышь меня, услышь! Я – шепот листьев, песня соловья. И даже там, где лишь печаль и тишь Незримо речь присутствует моя. Еще Ты помнишь ледяной январь, Где замерла в смятении душа. Где тишина свой плен из края в край Обрушила, строфу и жизнь круша. Пожалуста – услышь меня, услышь! Здесь вспять идут часы небытия! Здесь нет печали, но… Ты устала. Крепко спишь. Услышь – здесь смерти нет. Навеки – в Вечности – Твой Я. 19. (2) Как будто кто-то прошептал: «Лети!» - Мой легкий мотылек непостижимый. Какие в Твоих снах теперь вершины – Мне не дано постичь Твои пути. Причины в изначальности просты. Там тополиное уснуло наше лето, И там Тебя одарят млеком-светом, Как напоил меня когда-то Ты. И даль небес бела как молоко, Твоя печаль окрашена зарею. Невыносимою объято тишиною Что было близко, но теперь так далеко. Лишь только Альфа и Омега есть. И есть приют, покинутый когда-то. И всё равно всему. И нет возврата К страницам книги, что уже нам не прочесть.
