Автор: Ирина Владимировна Ковалёва родилась на Кубани в станице Новопокровской. Окончила II медицинский институт им. Н.И. Пирогова и Литературный институт им. Горького. Член Союза писателей Москвы, руководитель секции художественного перевода Союза переводчиков России, почётный президент Русского дома им. А.П. Чехова в Монферрато (Пьемонт, Италия) и почётный член Русского дома искусств в Генуе, ведущая литературной гостиной «На перекрёстках миров» Клуба писателей ЦДЛ, президент международных фестивалей искусств «Генуэзский маяк» и «Степная лира», посол мира и доброй воли от города Каманья Моферрато (Италия), автор 11 книг стихов. Лауреат Большой премии Международного литературного фонда имени Милана Фюшта Венгерской академии наук (2001), премий журнала «Кольцо А» (2001) и Гуманитарного фонда им. А.С. Пушкина (1990), а также Первого открытого международного поэтического конкурса «Стихи о переводе и переводческой деятельности» (2012), Международного фестиваля славянской поэзии «Поющие письмена» (2016) и Русской премии (Прага, 2018).
РОДИНА Родина больше, чем каждый из нас по отдельности. В сердце её мы с тобой никогда не умрём. Солнце столетий сияет в её беспредельности, В море Балтийском сверкая побед янтарём. Родина больше, чем всё, что когда-либо знала я Про лесостепи, про горы её и тайгу. Русского мира большого частица сверхмалая, Чем послужить ей, святой и великой, смогу? Родина больше, чем помнит наука история, Перевираньем былого сенильно греша. Родина больше, чем просто своя территория. Родина – это народа живая душа. Чай по-купечески, чтобы из блюдца вприкуску, и Гордость не гнаться позорно за длинным рублём, Горы Кавказа, равнину люблю Среднерусскую С Ясной Поляной и каменным Тульским Кремлём. И если в мире такое идёт окосение, Что понимаешь: конец уже близок всему, Родина – место, откуда приходит спасение, Свет, разгоняющий осатаневшую тьму. НЕВРЕДИМЫЕ ДУШИ Сытый голодного не разумеет И потому всё на свете имеет При отношенье к голодным нелестном – Тем, чьё имение в Царстве Небесном. В бане останется нечистоплотным Сытый в системном презренье к голодным, Ну а голодный и в рубище грязном В Божьих глазах остаётся прекрасным. К третьему сорту колбасной нарезки Русь отнесли в современной повестке Всей сатанинской своей гопотою – Ту, что веками зовётся Святою. Бесятся бесы. Играют в испанку. Вывернуть всё здесь хотят наизнанку, Но, несмотря на подножки и лески, Русь актуальна в Небесной повестке. После неимущих срама и пола Место останется пусто и голо. Как отшумели шумеро-аккадцы, Так и на Западе стало смеркаться. А на Россию от края до края Свет изливается прямо из рая, И потому с частотой тут большою Люди живут с невредимой душою. РАБОТАЙТЕ, БРАТЬЯ! Пылающий мир принимая в объятья, Стирая враждой порождённую ржу, «Работайте, братья! Работайте, братья!» – Я всем, кто планету спасает, скажу. Не область одну и не всю Украину, А мир, от наживы сошедший с ума, Игрушку легко превращающий в мину, Из танков стреляющий в чьи-то дома. Готова слова на весь мир проорать я, Ведь я не из тех, чей девиз «ни гу-гу». Работайте, братья! Работайте, братья! И знайте, что я чем смогу помогу. Какие осколки бы вас ни косили На политых кровью развилках дорог. Но вы победить не позволите силе, Которая в кривде, с которой не Бог! * * * Пускай вскипает злобой спесь И затевает зависть путчи. Остановись, мгновенье, здесь: Нам никогда не будет лучше! Пускай ловчит у власти плут И лжепророки врут всё сивей. Остановись, мгновенье, тут: Нам никогда не быть счастливей! Жизнь мчит, как ветер по листам, И годы вскачь несутся тоже. Остановись, мгновенье, там: Нам никогда не быть моложе! Какие дали и холмы В зрачки нам радугой блистали! Остановись, мгновенье, мы Тебя просить уже устали, Когда от красоты простой Уносишь нас туда, где краше. Остановись, мгновенье, стой, Где лето луговое наше. Оно на яйцах Фаберже Цвести в Алмазном фонде радо. Остановись, давай уже: Другого ничего не надо! Наипрекраснейшей зари Опять слагается эклога. Остановись, застынь, замри, Дай дух перевести немного! ЗЕМЛЯНИЧНОЕ МЫЛО Кусок земляничного мыла, В саду установленный таз И мама, которая мыла Не раму, конечно, а нас. Я видела Рим и Верчелли, Но помню куда как острей На грецком орехе качели У бабушки Маши моей. Под яблоней старая койка – Пусть духа не пир, а пикник – Расскажет, прочитано сколько На ней не по возрасту книг. Их бабушка не убирала, Держала открыто – бери! На детских руках умирала – Моих! – госпожа Бовари. Читала под шиферным кровом Лет в десять про мир и войну, Как Герцен делил с Огарёвым И думы свои, и жену. Не знаю, к чему это было На их колокольном посту. Кусок земляничного мыла Всему придавал чистоту. На тропах взросленья и трапах, В распутице чуждых путей Спасал земляник этих запах, Которого нету святей. Какая же скрыта в нём сила, Что грязь до сих пор не берёт! Кусок земляничного мыла Мне душу отмыл наперёд. Мы дети особой закваски, Рождённые после войны, Чтоб жить в отвоёванной сказке Героями нашей страны. В ней что-то особое было, Она побеждала враньё. Кусок земляничного мыла Остался один от неё. * * * Ничего не останется прежним. Я хочу, чтоб в манере простой В телевизоре ламповом Брежнев Называл процветаньем застой, На поверхностях не было пыли Лет, прошедших вот с этого дня, Я хочу, чтоб по-прежнему были Все, кто умер с тех пор у меня. Чтобы настежь стояли подъезды, Чтоб куском продавалась халва, Чтобы были партийные съезды И о будущем светлом слова. Чтобы пел про Арбат Окуджава И Высоцкий хрипел про коней, Чтобы дружбой держалась держава – Все пятнадцать республик при ней. ПЕРСИКИ Судьба подбрасывает пенсики, По мелочи, на ерунду. Кто первым встал, того и персики В июльском солнечном саду. Они количеством внедозовым Влекут с ветвей издалека И отливают соком розовым Их мягкотелые бока. Пускай вдали мелькают молнии, На мир надежды больше нет, Но с этим садом мы помолвлены Не на один десяток лет. Он втёрся в душу мне, в наперсники. Когда поставят шах и мат, Всегда надежда есть на персики, На вкус их, цвет и аромат. Играют листья с ветром в ладушки, Цикады сдуру голосят, И как сто лет назад у бабушки, На ветках персики висят. Как будто бы пробили тросиком В засоре памяти слои. Особой формы – снизу с носиком, Понятно сразу, что свои. * * * Дочери Даше Мы встанем сегодня к обеду. У нас впереди выходной. Я скоро отсюда уеду. Поедем, поедем со мной! Здесь солнце взмывает с настила В тумане, как будто в трико. Зачем я тебя отпустила Надолго и так далеко? Июльского зноя транжира, Ты всё получаешь сполна. Уже созреванья инжира Настала вторая волна. Уже перепахана нива, И вывели птицы птенцов, И с неба взирает ревниво Созвездье твоих Близнецов. Лоза перелезла к соседу, Как будто бы он ей родной. Я скоро отсюда уеду. Поедем, поедем со мной! Уже ощущение кома Гортань начало огорчать. Давай мы с тобою из дома По этому будем скучать – По этой танцующей ели, По замку на ближнем холме, Цветущим пионам в апреле И бабьему лету к зиме. Пока ещё аэропорты Взлетать позволяют с земли И мир до разрыва аорты Политики не довели, К свисающим ивовым плетям, Пруду с вереницей утят, Уедем с тобою, уедем, Пока самолёты летят... САД КУЛЬТУРЫ Я фея этого сада. Неправда? Тогда пусть тень я. И всё в нём не так, как надо, Ввиду его запустенья. Ты прав, я стара для феи. Я древняя, как дриада. Но лилии и шалфеи Ещё не ушли из сада, Ещё не пришёл садовник По душу мою с пилою, И дважды цветёт шиповник, И лечит от ран алоэ. Послушай меня, послушай, Услышь же меня хоть ты-то! Под этой вот старой грушей Мои корешки зарыты. То справа зайдут, то слева. Прошу тебя, сделай милость, Не дай корчевать им древо, В котором я поселилась. Они тут оставят поле, И поле то будет диким, Прошу, не давай им воли Куражиться над великим. Они веселы и крепки, И губы у них не дуры. Не дай им оставить щепки От сада нашей культуры!
