ДНИ ИЗРАНЕННОЙ СТРАНЫ

По страницам поэзии Михаила Анищенко

Десять лет назад ушёл из жизни выдающийся русский поэт Михаил Всеволодович Анищенко (1950-2012), творчество которого наконец-то начинает получать достойную оценку.

     Эпитет «выдающийся» в данном случае уместен, ибо так талантливо поэтическим словом отобразить российскую действительность конца 20-начала 21 века никто из его современников-поэтов не смог. Литературным критикам и литературоведам ещё предстоит открыть тайну творческого метода Михаила Анищенко. А в этой небольшой статье я остановлюсь лишь на некоторых страницах его поэтического наследия, которые кажутся мне особенно яркими и значимыми (и которые я не затрагивал в своих статьях о нём ранее).

     Больше всего душа поэта болела за судьбу России. В своей статье «Ускорение как будущее русской поэзии» Михаил Анищенко пишет: «За последние двадцать лет нынешней олигархической властью России нанесён ущерб, превышающий все батыевские, польско-шведские, наполеоновские и гитлеровские погромы вместе взятые. Таких темпов истребления коренного населения не ведали даже американцы, уничтожая индейцев… Нацистским преступникам и не снились такие темпы решения «славянского вопроса»».     

А поэтическим языком об этом же поэт говорит так:

Наследство делят. Всюду давка.
Там – нефть и газ, и антрацит…
Русь умерла. И только травка
Растёт среди могильных плит.

В крови последнего заката, 
Где вечность стынет на краю,
Куда теперь идти солдату,
Кому нести печаль свою?

Как было просто – или-или!
Иди, стреляй без лишних слов…
А здесь свои своих купили
И превратили их в рабов.

Всё это с помпой, с фейерверком,
Во тьме, ликующей, как чёрт…
Русь умерла. Осталась церковь,
Но и она теперь умрёт.

В другом стихотворении читаем такие строки:

Всё обгадили, всё оболгали,
Добрались до святынь и могил.
Штопать наши надежды и дали
Мне не хватит, наверное, сил.

Вот он мир – безнадёжный и узкий,
Вот на выбор – тюрьма и сума…
С беспросветной тоскою: «Я русский…» -
Умирают и сходят с ума.

     Когда Михаил Анищенко пишет о России после реставрации капитализма, то нередко вспоминает своих предков. В стихотворении «Стоять, стоять на утреннем морозе…» есть строфа:

Стоять, когда бессмертия не надо,

Когда сожжён последний мой редут,

Когда мой дед в окопах Сталинграда

Ещё не знает, как нас предадут.

Будущее России видится поэту по-разному, но чаще взгляд отягощён пеленой пессимизма:

Мельчают даты и годины,
Дурманом полнится экран.
И Русь, как девочка на льдине,
Согреть не может океан.

Порой покажется – светает
Над полем, речкой и цветком…
Но всё быстрее льдина тает
Под каждым русским городком. 

Страна берёзового ситца
Ещё как будто бы жива…
Но на престол уже садится
Иван, не помнящий родства.

Все мы, кто родился после Великой Отечественной войны, в той или иной степени своими глазами увидели её страшные последствия. Только на фронтах погибло 7,5 миллиона человек, получили ранения 46 миллионов, вернулись инвалидами 11,5 миллионов солдат и офицеров. Хорошо помню, как в 1957-58 годах родители иногда возили нас, своих детей, на поезде (ещё были деревянные вагоны) в Куйбышев и как по вагонам вереницей проходили инвалиды и просили милостыню, при этом кто-то играл на каком-либо музыкальном инструменте и пел, а кто-то декламировал стихи… Безусловно, всю жизнь помнил об этом и о многом другом, что касалось войны, и Михаил Анищенко. Ужасы войны просматривались у него на протяжении всего творчества.

     С особой пронзительностью эта тема звучит, когда героем повествования выступает женщина. И не важно, воюет она на фронте или переносит испытания в тылу. У Михаила Анищенко есть стихотворение «Тётя Поля». Казалось бы, почтальон в тылу, но… как написано!

Наша встреча долго длится.
Тётя Поля говорит:
- Ничему уж не забыться…
Видно, память не велит…

И пронзают вновь до боли
Дни израненной страны.
Ты не тётя,
Просто – Поля,
Почтальон большой войны.

Поля. Школьница. Девчонка.
Как могла ты столько дней
В сумку прятать похоронки
И смотреть в глаза людей?

Как, скажи, в свои семнадцать
Ты могла идти селом,
Зная, что тебя боятся,
И что крестятся кругом?

Не вина ли это, Поля,
Что оттягивала ты
Завещанья вечной боли –
Похоронные листы?

К сёлам с почтой доберёшься –
Изведёшься от тоски:
В мелколесье наревёшься,
Наревёшься у реки.

В двадцать лет ты поседела.
Почтальон на три села,
Как ты вынести сумела
Всё, что в сумке той несла?

Ничего не поделаешь: вкус победы в войне имеет привкус крови.

     Как-то я стал специально интересоваться, кто отцы моих друзей, приятелей и хороших знакомых, которые по возрасту могли быть на фронте, и был поражён. Почти все, кто имел дело непосредственно с линией фронта, были или инвалидами, или имели ранения. Мой отец – инвалид, у которого один из осколков удалили из лёгких лишь в 1959 году. У супруги отец – инвалид, который умер в 1952 году за месяц до её рождения. Предполагаю, что и у Михаила Анищенко было не лучше. Не зря в одном из стихотворений он написал:

Войною дед подкошен,

Пылает дом родной…

Как будто бы всё в прошлом,

Но это всё со мной.

В лирике поэта нашли отражение все этапы его  жизни. В вышеупомянутой статье, давая советы молодым поэтам, Михаил Анищенко отмечал: «Хорошо бы научиться говорить правду, будучи безразличным к ней. Ведь любая эмоциональная окраска делает правду по меньшей мере подозрительной. Тогда она выглядит словно президент с накрашенными губами».

     У реки жизни два берега: правда и ложь. Сам поэт не только призывал держаться берега правды, но и всегда оставался на нём. За последние пятьдесят лет ни у одного из поэтов я не читал таких стихотворений о службе в армии, как у Михаила Анищенко.

В армию

В тот день под сводами вокзала
Приказ майора резок был.
Что мне любимая сказала,
Не помню я.
Всё позабыл.
Но я запомнил в то прощанье
Одно мгновенье тишины
И материнское дыханье:
- Не дай вам, господи, войны…

И шёл состав легко и просто,
Стоял в вагонах лёгкий гам.
А за окном тянулись вёрсты
Земли,
Доверившейся нам.
Сменялись зори и закаты,
Мелькали рощи и луга…
Нас.
Словно сталь,
Везли сержанты –
Не закалённую пока.

И мы тогда ещё не знали
Цены той самой тишины,
В которой мамы выдыхали:
- Не дай вам, господи, войны…

Первогодки

Там, на плацу, где утро тает,
Их строй сбивается с ноги.
И с перекладины,
Бывает,
К земле их тянут сапоги.
И часто пули мимо цели
У них уходят «в молоко»…
Но в эти первые недели
Ещё никто не жил легко.
И этот груз –
Большой,
Лавинный –
Мальчишкам нужен позарез:
В них просыпаются мужчины –
И сапоги теряют вес.

Старшина

Когда казарма засыпает
И в окнах плавится луна,
Я часто слышу, как шагает
В проходах хмурый старшина.
Гремят последние трамваи,
А он,
Усталый и седой,
Нам одеяла поправляет
И не торопится домой.
В его квартире неуютной
Есть тусклый снимок на стене.
Мы знаем все,
Что это Люда.
Она погибла на войне.
Она погибла и не знает,
Как старшина в тиши ночной
Нам одеяла поправляет
И не торопится домой.

Михаил Анищенко испытывает чувство ответственности не только за страну, в которой живёт, но и за родных и близких:

И здесь, у речной переправы,
под свист деревенской шпаны
пройдёт искушение славы,
останется чувство вины:

за то, что река обмелела,
что дом покосился родной,
что мать без меня поседела
и не молодеет со мной.

Качнутся плакучие ивы,
плеснётся вода в камыше…
Мать взглянет мне вслед сиротливо,
как будто я умер уже.

И тут – посреди увяданья
родимых людей и лесов –
я вряд ли найду оправданье
у тоненькой книжки стихов.

Были годы, когда Михаил Анищенко искал душевного покоя в православии, но из этого ничего путного не вышло. И он отверг Бога. Видимо, поэт обратил внимание на то, что церкви растут как грибы, но урожай духовности в обществе с каждым годом падает.      

Вместе с тем религиозные мотивы нашли существенное отражение в его творчестве. Стихотворение «Предтеча» с большим интересом прочитает даже атеист:

В небе облако качалось.
Пёс обиженный скулил.
Снег кружился.
Власть кончалась.

Ирод голову клонил.
Он шептал: «Ещё не вечер…» -
И понять не мог никак,
Что вся жизнь теперь - предтеча.
Деньги – мусор. Власть – пустяк.

Ирод мёрз, не мог согреться,
Меч хватал. Шептал: «Пора!»
В Вифлееме все младенцы
Поседели до утра.

Кровь детей. Резня и сеча.
Тихий ропот, пересуд…
Так закончилась предтеча,
Начинался Страшный Суд.

Сегодня трудящиеся, сравнивая деятельность И.В. Сталина с «успехами» лидеров России после реставрации капитализма, начинают понимать величие его личности. Из секретных архивов медленно, но всё-таки просачивается правда о так называемых «сталинских репрессиях» 1937 года; теперь понятно, что эти репрессии осуществили враги советской власти. Поэтому всё чаще можно увидеть портреты Иосифа Виссарионовича, а кое-где ему уже начали ставить бюсты и памятники.

     А как же относился к личности Сталина поэт Михаил Анищенко?

     В стихотворении «Совсем догорают мои старики…» есть строфа, дающая ответ на этот вопрос:

Но с бабушкой, с бабушкой я помолюсь

И с дедушкой выпью в чулане

За веру, за Сталина, словом – за Русь,

Пропавшую в божьем тумане.

Есть у поэта и стихотворение «Сталин», в котором Михаил Анищенко более подробно характеризует вождя:

Он первый соблазны отринул
И, тьму сокрушая мечом,
Христа от себя отодвинул:
«Постой, дорогой, за плечом!»

Забыли об этом живые,
А мёртвое наше – мертво.
Но зло и грехи роковые
Он взял на себя одного.

Сегодня попы проклинают
Былое сиянье меча…
А что они помнят и знают,
Что видели кроме плеча?

Теперь, когда гибнет столица,
В клубок завивается даль.
Я буду неслышно молиться
За эту державную сталь.

Он первый соблазны отринул,
Ломая века и уста,
Он церковь плечом отодвинул,
И церковь осталась чиста.

Сегодня он там, где и надо,
Но, с богом припомнив родство,
Он все преступления ада
Возьмёт на себя одного.

Завершающую часть своего пребывания на этом свете Михаил Анищенко провёл в деревне. Рискну предположить, что именно эта страница биографии позволила ему по-новому посмотреть на российскую действительность и создать яркие образы, обогатив свой поэтический язык оригинальными художественно-изобразительными средствами и народной лексикой. Анищенко пишет только о том, что стало для него болью, страданием, счастьем. Именно поэтому у него так много пронзительных строк, читать которые без волнения просто невозможно. Всё чаще его лирический герой находится в окружении природы и в гуще сельской жизни:

И снег, и дождь… Растерзанный причал
Уводит вдаль потешный ледокольчик…
А в темноте скитается печаль,
Звенит, звенит коровий колокольчик.

Я жду тебя. Я жду тебя и жду
Из всех твоих немыслимых америк.
Лишь ты одна по тоненькому льду
Ходить умела с берега на берег.

Лишь ты одна – летящая душа! –
Бежала мне навстречу и кричала…
А в этот год ты так и не дошла
До нашего последнего причала.

Я жду тебя. Я жду тебя и жду,
Тревожа заживающую рану…
Я сам пойду по тоненькому льду,
Как только ждать и верить перестану.

Ну а пока – растерзанный причал
Уводит вдаль потешный ледокольчик…
А в темноте скитается печаль,
Звенит, звенит коровий колокольчик.

Вадим Карасёв, характеризуя лирику Михаила Анищенко, очень точно подметил: «Во многих его стихах – трогательная, почти безнадёжная попытка достучаться до сердца человека, оказавшегося в кабале цивилизации, чтобы освободился он от шелухи буден и оказался один на один с огромным, бесприютным, но свободным миром природы». Не секрет, что потребительство сегодня зашкаливает. По сути оно превратилось в одну из модных форм саморазрушения личности.

     В лирике Михаила Анищенко постоянно с разной степенью накала звучит вопрос о поиске смысле жизни:

То ли ночь, то ли жизнь на исходе…
Для чего же мне рваться туда?
Я ведь знаю, что тот, кто уходит,
Всё равно не придёт никуда.
Надо жить, как цветы и деревья,
Надо падать в свою борозду…

Или:

И снова его вдоль обочин
вёл ветер бездомья, как бес.
Но не было речек молочных,
не падала манна с небес.
Он мчался. Судьба моросила.
Скользили года у виска.
Везде была та же Россия,
любовь её, боль и тоска.
И, думая думу устало,
не мог он никак осознать,
что всё у него отмелькало,
хотя продолжает мелькать.

Эти стихи способен воспринять лишь тот читатель, кто понимает, что отправляясь на поиски смысла жизни, попадаешь в лабиринт. 

     Нельзя не отметить чрезвычайно яркий художественный язык поэзии Михаила Анищенко, который позволяет получать нам громадное эстетическое удовольствие. Ну как можно не восторгаться такими строками:

«Под берёзой родник волновался как сердце, журавли пролетали, глотая печаль», «Хорошо на земле — до того, что мурашки гуляют по коже!», «Замолчит телефон, загрустит, как собака на холоде», «Я вас любил, как любят жизнь, когда уже стоят на плахе» и т. д.

     С помощью всё новых и новых метафор и других художественно-изобразительных средств поэт создаёт удивительные образы: в его лирике мечутся жизнь и смерть, библейские персонажи соседствуют с современниками, мистика переплетается с реальностью и в каждой строфе чувствуется, что автор – русский поэт. Мне представляется, что Анищенко поставил перед собой цель создать произведения на уровне классиков и настойчиво шёл к этой цели. Да, на этом пути у него было много трудностей: вместе с целью мы выбираем и препятствия. И у Михаила Всеволодовича хватило терпения преодолеть их. И тут мы лишний раз убеждаемся, что терпение – оружие умных.

     Нередко, рассуждая о творчестве современных поэтов средненького уровня, литературные критики увлекаются хвалебными эпитетами. Дескать, у поэта Х. и сильные символические образы, и художественная условность, и сюрреалистичность происходящего в смешении с обытовляющими подробностями, и композиционные повторы, и динамика действия, и острота конфликта, и индивидуальность стиля, и ещё много чего.

     Однако это, увы, крайне редко соответствует действительности. А вот в лирике Михаила Анищенко всё это действительно присутствует в полной мере. Любой поэт – человек впечатлительный и страстный. Таким был и Анищенко. У него немало стихотворений о ярких душевных порывах, которые он пережил в молодости и о которых написал в зрелом возрасте. Когда догорит костёр страстей, ещё долго тлеют угли воспоминаний.

     Немало тех, кто утверждает, что поэзия Михаила Анищенко пессимистична. Оптимизм и пессимизм – это образ мышления. Оптимизм порождает энтузиазм, пессимизм губит его. Безусловно, были и такие моменты, когда поэт проваливался в яму пессимизма. Однако, судя по всему, Анищенко занимался творчеством с энтузиазмом. Значит, по натуре он всё-таки был оптимистом.

     Особенно неприятно читать или слышать, когда невысокую оценку творчества Михаила Анищенко дают более-менее известные поэты. Этим литераторам так и хочется сказать: «Не надо кудахтать! Ваше творчество не стоит и выведенного яйца…».

     Есть и те, кто резко осуждает поэта за его периодическую дружбу с Бахусом. Пусть эти «мудрецы» вспомнят строки Сергея Есенина: «Ну кто из нас на палубе большой не падал, не блевал и не ругался. Их мало с опытной душой, кто крепким в качке оставался…». А какая «качка» в нашей стране в последние тридцать лет — всем известно.

     После того, как Михаил Анищенко ушёл в вечность, его поэзия начала уверенно шагать по России. В литературных изданиях чаще стали появляться стихи Анищенко. В Интернете оживлённо обсуждается его творчество. Некоторые литературные критики обратили свой взор на творчество талантливого поэта. На родине Михаила Анищенко в Самаре проводится ежегодный фестиваль его имени. Там же в этом году вышло собрание его сочинений в двух томах.      Будем надеяться, что это только начало…

Валерий РУМЯНЦЕВ, Сочи