Автор: С одной стороны, Лиза Свилина выступает против старых, реакционных понятий о браке по расчету, о браке без любви. С другой стороны, Лиза Свилина не может найти для себя подходящего жениха, воспитанного в духе нового общества, поскольку она живет в эпоху «безнадежной летаргии общества» (тотального регресса), да еще и в глухой провинции, откуда всякие порядочные мужчины ее круга интересов уезжают при первой же возможности.
В результате этого противоречия Лиза начинает страдать: сначала морально, а затем и физически. От отсутствия половых связей она серьезно заболевает. Доктора советуют ей изменить свой образ жизни и найти сексуальные отношения. В конце концов, под угрозой смерти она идет на это и начинает жить «свободной любовью», обзаводится двумя внебрачными детьми.
Естественно, что общество (как ультраконсервативная власть эпохи мрачного семилетия, так и утонченные русские либералы, собирательным образом которых стал писатель Иван Гончаров) начинает ее резко осуждать за такое низкое моральное падение. Единственные, кто встают на путь открытой защиты девушки – это представители российской революционной демократии, выступающие за женскую эмансипацию и против прогнивших патриархальных традиций общества.
Из этой повести следует, что провинциальная женщина демократических взглядов из семьи бедных разночинцев в летаргической России находится в очень тяжелом положении. Либо физически умирать (и умереть) без половых связей в надежде встретить мужа последовательно демократических взглядов, либо морально умирать (и в конечном итоге самоубиться?) от осуждения общественности за сексуальную жизнь со случайными партнерами (второй вариант отягощается еще и периодическими беременностями (об абортах в таком обществе и говорить даже не стоит – заклюют), а следовательно и внебрачными детьми, которых нужно содержать на какие-то деньги).
Революционная демократия провозглашает оба этих варианта ужасными и громко проклинает полубуржуазное-полуфеодальное общество, которое порождает такой выбор. При этом она, однако, все же вынуждена признать, что второй вариант (как бы он не был ужасен) есть вариант более приемлемый, если с физическим содержанием внебрачных детей кто-то готов помочь.
Ну а если никто не готов с этим помочь? Что тогда делать? Тогда получается полная безысходность. И тогда остается только совершить самоубийство, чтобы избавить себя от дальнейших мук, либо стать полноценной мещанкой и подчиниться общему духу эпохи (то есть сломаться и прогнуться под текущую систему нравственности).
Еще конечно остается вариант поехать в не-летаргическое общество (то есть за пределы Московской империи) и там себе искать мужа, воспитанного в духе передового революционного мировоззрения. Однако этот путь остается доступным только для единиц. У подавляющего большинства на это или нет средств, или нет решимости.
У этой глубоко интимной дихотомии есть и своя общественная параллель. Она выражена в лице двух передовых русских людей – Лачинова и Рахметова.
Лачинов, осознавший, что в летаргическом российском обществе, в обществе тотальной духовной радиации его жизнь абсолютно бесполезна, что вся его общественная работа есть простое пересыпанье из пустого в порожнее (вспомним, что и Чернышевский-Волгин говорил точно также про свой труд), толк воды, шитье иголкой без нитки, начинает безудержно пить, а затем убивает себя ядом. Рахметов, делая примерно те же выводы, отправляется учиться передовой науке в Североамериканские Соединенные Штаты.
Тут мы хотим более детально остановиться на теме общественной работы в летаргическом обществе. В сущности, Чернышевский объявляет общественную работу в ее традиционном (постепенном, количественном, эволюционном) смысле абсолютно бесполезной (тут мы не можем не вспомнить меткое замечание Чернышевского, что русской нации совершенно не сдались (не нужны) работники более полезные, чем разумные чиновники, погрязшие в пьянстве, разврате и цинизме). Иными словами, Николай Гаврилович не видит в таком обществе никакой возможности для постепенной пропаганды правильных идей среди народа, для долгой и планомерной работы в рабочих союзах (профсоюзах), в крестьянских объединениях.
«Переделать по нашим убеждениям жизнь русского общества! — В молодости, натурально думать о всяческих химерах. Я давно стал совершеннолетним, давно увидел, в каком обществе я живу, какой страны, какой нации сын я. Хлопотать над применением моих убеждений к ее жизни, значило бы трудиться над внушением волу моих понятий о ярме»[1].
Однако все это не означает, что Чернышевский отметает любую общественную работу вовсе. Нет! Он всего лишь делает вывод, что в условиях духовной радиации даже при колоссальных усилиях количественные успехи не смогут достигнуть той широты (поскольку они будут постоянно обрубаться этой самой летаргией), чтобы сделать качественный революционный скачок. Действовать нужно иначе. Общественной работой заниматься безусловно нужно, но заниматься ей необходимо в несколько ином смысле.
Главный вектор общественной работы должен быть направлен на то, что Юрий Стеклов в своей книге о Чернышевском (а вслед за ним эти места подчеркивал и Владимир Ленин в своих пометках на книге) называл «освежительной грозой» и «катастрофой», то есть на работу качественную, однако, качественную не в смысле завершения количественной эволюции, не в смысле завершающего этапа всей общественной работы (революции) и перехода к новой социально-экономической формации, а качественную в смысле освежающего удара деревянной скалкой по черепу спящего общества, в смысле обливания его ведром ледяной воды с головы до ног.
Только после этого и станет возможной хоть какая-то относительно свободная работа в количественном смысле, которая затем уже и приведет к качественным изменениям, о которых мы привыкли говорить. Иными словами, чтобы образумить спящего человека не нужно давать ему газету. Сначала его нужно облить из чайника, а только потом уже давать газету.
На данном историческом этапе Чернышевский объявляет, что «долг мыслящего и последовательного человека — стремиться к [катастрофе] и делать все возможное для ее приближения»[2]. Возможность этой катастрофы Николай Гаврилович в свое время видел в тотальном провале главной экономической реформы (торжества помещиков и социального взрыва), а также в тотальном провале главной военной кампании (взятия Москвы союзниками и социального взрыва). К этому мы можем добавить также то, что сами произведения Николая Чернышевского стали на художественном уровне выражением той катастрофы, которая была необходима тогда российскому обществу. А поскольку реальной катастрофы, к сожалению, не случилось, то именно это художественное отображение катастрофы и стало главной катастрофой для царского режима, после опубликования которой и началось постепенное количественное развитие российского освободительного дела.
Из этого общего описания и нескольких конкретных примеров можно вывести и другие конкретные выражения катастрофы. Но каким же образом эту катастрофу приближать? Здесь Николай Гаврилович рисует перед нами два явных варианта. Быть подпольщиком (кем, собственно говоря, и был Волгин-Чернышевский) или быть политическим эмигрантом (кем, собственно говоря, и был Рахметов). Проблема (и причина гибели) Лачинова заключалась в том, что он не хотел (или не мог) быть ни тем, ни другим, хотя прекрасно понимал всю сущность тогдашнего общества. В этом же заключалась и проблема Гоголя, который по аналогичным причинам сломался и загубил себя.
«В самом деле, неужели Гоголь не понимал, что за всеми Плюшкиными, Собакевичами, за всем этим отребьем человечества, владевшего живыми душами, высится сверхпомещик — царь? Что все они представляют собою элементы единого целого царско–помещичьего самодержавия? Разумеется, он это прекрасно понимал, но он понимал также, что нельзя поднять своих глаз слишком высоко. Царская цензура говорила: держись ближе к земле»[3], к локальным проблемам и etcetera.
«В чем внутренний смысл гоголевской судьбы? В том, что Гоголь вначале мечтал, конечно, о громоносной критике всякого зла на свете, но убедился потом, что зло — царствующее зло, непоколебимое зло и бороться с ним — значит погибнуть и погибнуть безрезультатно. Поэтому, придя к выводу, что путь, которым он пошел, есть гибельный и безрезультатный, Гоголь проделывает героическое усилие, сумасшедшее, безумное усилие сохранить свое достоинство, но вместо того, чтобы бить по злу, делается слугой этого зла»[4].
Как следствие по мере усиления деспотизма «перед всеми [людьми вроде Гоголя или вроде Лачинова], перед одним за другим встает этот вопрос: как мне покориться или как мне отойти в сторону хотя бы, и при этом не заплевать самого себя»[5]. Решая эту задачу, они становятся духовными калеками, насилуют себя, мучают, самоубиваются. Это же относится и к Лизе Свилиной, которая точно также пала пред лицом деспотизма, но уже деспотизма семейного, патриархального, который есть ни что иное как отображение деспотизма общественного. Лачинов и Свилина, в сущности, не покорились. Они не заплевали самих себя и уже этим заслужили с нашей стороны огромного сочувствия (сочувствия гораздо большего, чем наше сочувствие к судьбе Гоголя). Но все же они не есть для нас персонажи положительные.
Может быть, в этом и есть причина некоторой второплановости «Истории одной девушки» по сравнению с «Прологом» и «Что делать?», что в этой повести подлинно положительный персонаж (брат Свилиной) находится несколько в стороне от основного повествования. Здесь главные лица не революционеры, а честные люди, которые в силу разных препятствий не смогли стать частью передовой радикальной партии. И поскольку они не смогли ею стать, постольку они вынуждены выносить невероятные страдания (подчас тем страданиям, которые обычно выносят только революционеры) и губить собственные жизни в эпоху «безнадежной летаргии общества».
Мы этим людям сочувствуем, но не берем их за пример. Спящее общество их безжалостно осуждает за аморальные поступки. Мы можем посмотреть на это осуждение лишь с грустной усмешкой. Как можно осуждать человека за нравственное падение, если главной причиной этого нравственного падения являешься ты сам? Как можно требовать «задушить всякую девушку, которая позволяет себе иметь отношения в тысячу раз более скромные и благородные, чем ваши»? Если просвещенный либерал Иван Гончаров (Онуфриев) возомнил себя таким вершителем человеческих судеб, то абсолютно правильно Чернышевский отсылает его писать не романы, а проповеди. Великодержавным моралистам стоило бы сначала поискать бревно в собственном паху, чем выискивать соринку у Лачинова и особенно у Свилиной, ибо «кто [а кто – это и есть мужское патриархальное помещичье общество эпохи мрачного семилетия] сочиняет нравственность для других, а не для себя, тот сочиняет плохую нравственность».
Тетеньки и узколобые ухажеры Свилиной сколько бы раз они ни крестились, сколько бы раз ни восславляли благодетель, сколько бы раз ни кичились своей моральной непорочностью, есть люди глубоко пошлые и грязные. На фоне которых пьяница Лачинов и поруганная Свилина есть люди гораздо более христианские (в нравственном смысле этого слова), гораздо более благородные.
Их лозунг: «Никакой надежды. Смерть или позор… Смерть лучше…». Их физическая и моральная смерти действительно лучше, чем позор русского общества, душащего любую свободу женщины, делающего ее рабой мужчины, рабой замужества, рабой патриархальных традиций, рабой религии, рабой домашнего рабства; чем позор русского общества, отрицающего даже возможность разумной и доброй работы на благо, уничтожающего любые зачатки нового и демократического на самом корню, ломающего человеческие судьбы.
Летаргическое общество задушило Лачинова и Свилину, задушило в социальном и личном аспектах, задушило физически и морально, а затем вновь захрапело.
К счастью, оно не знало, что Рахметов и Волгин уже наполнили ведра ледяной водой…
Роман ГАЛЕНКИН
[1] Н. Г. Чернышевский, «История одной девушки»
[2] П. Ф. Николаев, «Из воспоминаний прошлого»
[3] А. В. Луначарский, «Гоголь»
[4] А. В. Луначарский, «Вступительное слово на вечере, посвященном Ф. М. Достоевскому 20 ноября 1929 г.»
[5] Ibid.
Приветствую обращение к творчеству Н. Чернышевского!
Как художник он, конечно, не увлекателен (пробовал почитать «Пролог» — не в жилу! Все сцены затянуты).
Другое дело — мыслитель, экономист и философ; сдается, во всей истории отечества — это самый умный человек. Рекомендую.
Что до статьи — актуальна, сегодня наше общество в той же летаргии, в аналогичной полосе, которая губит.
«Безвременье вливало водку в нас…».
ну так обращение к творчеству классиков революционной традиции — уже года два как мейнстрим там, где даже в малой дольке «прививки» Ивана Ильина дают такое яркое отторжение. и не спешите судить Чернышевского за стилистику («как писатель…»), ибо Писатель — это всё же больше, чем стиль. Чернышевский — крепко работает с сюжетом, героями, в общем обладает той силой, что не сводима к «философу» (попробуйте того же «Заратустру» положить рядом на стол — там есть сюжет? сюжет увлекает? нет! там есть условные совершенно персонажи, которым даровано право говорить одной и той же речью — Ницше раскладывает свою злую мудрость в разные рты)) — всё равно злее Набокова вы Чернышевского не осудите за скупой стиль… у В.Набокова были к нему классовые счёты (раскрою вам сразу тайну такой ненависти), причём и за батю мстил…
***Их лозунг: «Никакой надежды. Смерть или позор… Смерть лучше…». Их физическая и моральная смерти действительно лучше, чем позор русского общества, душащего любую свободу женщины, делающего ее рабой мужчины, рабой замужества, рабой патриархальных традиций, рабой религии, рабой домашнего рабства; чем позор русского общества, отрицающего даже возможность разумной и доброй работы на благо, уничтожающего любые зачатки нового и демократического на самом корню, ломающего человеческие судьбы.***
Пока «русское» общество будет страдать этой бредятиной — жить счастливо будут исключительно в других странах. Вкусно кушать, радоваться миру и смотреть с опаской на этих «странных русских».
как так — в других странах? а в Барвихе? а в Прасковеевке? — там плохо живут? вы что — в упор не хотите видеть миллиардерский бомонд РФ, с награбленного из НАШИХ (то есть всеобщих) недр из прочей прибавочной стоимости — шикующий (вот тут — правы! по бутикам да по яхтам-виллам «на Западе») там же, где вы сейчас примерно и обретаетесь? с Авеном или Чичваркиным, Фридманом или Усмановым, Глебом Березовским и Машей Юмашевой — в гольф не поигрывали?
понятно, что вам кровно ненавистны любые революционные писатели (ваш демшизовый антисоветский бэкграунд мы быстро и точно вычислили) — но вот называть «бредом» то, что переведено на десятки языков мира, что давно, уже более века является русской классикой — может только неуч, коим вы и являетесь, как ни прятались за псевдонаучным канцеляритом… Чернышевский — давно памятник у Покровских ворот (открытый, кстати, на излёте перестройки, как и музей Ленина в Горках)
кстати, так и ждём ответа — Солженицын же круче Чернышевского? он «Как нам объегорить Россию» — написал красивее, чем Н.Г. Сон Веры Павловны?
***в упор не хотите видеть миллиардерский бомонд РФ***
Вы предлагаете постоянно люмпен-мышление как нечто нормальное. Да какое Вам дело как живут миллиардеры? Им до Вас дела нет, так и Вам до них дела быть не должно. Они же не лезут к Вас вот и не лезьте к ним. Не нравятся законы — баллотируйтесь на посты всякие и добирайтесь до думы принимайте там какие надо законы.
Не занимайтесь скулежом и грабежом. Занимайтесь зарабатыванием на свои нужны и потехи. Вас никто не держит на руки и за ноги. Берите свой талант и используйте его. Не справляетесь сами — договаривайтесь со своими коммунистически озабоченными и делайте вместе. Заработанное можете жертвовать кому хотите.
Хватит уже личную немощь, бестолковость и интеллектуальную импотенцию возвеличивать в ранг всеобщей нормы. А из тех кому по генетике перепало более породистое начало делать монстров и извергов. Все претензии к заводу изготовителю, а не к тем, кто красивее и здоровее.
«Да какое Вам дело как живут миллиардеры? Им до Вас дела нет, так и Вам до них дела быть не должно» — великолепная форумла Обывателя…
нет, досточтимый, не вам из-за океана — советовать, как нам тут жить, и на кого обращать внимание. я так понимаю, что само существование миллиардеров (эксплуататоров) по-вашему норма бытия. по-нашему — нет. люмпен-мышление — это у вас как раз 😉 оно — смирения слепок, выпил-забыл-потом пошёл «зарабатывать на нужны» — по каким законам, у кого зарабатывать???
а вот тут марксизм и говорит неприятные для вас вещи — пока пролетариат в стороне от своей судьбы, он живёт всё хуже, а миллиардеров всё больше. потому «да какое вам дело» — приберегите до революции, тогда мы вам и таким как вы сторонникам капитализма, эту фразу и вернём — когда завоете о попранной «законности», «священной частной собственности», «конституционности» и т.д.
«генетику» (социал-дарвинизм ваш, то есть фашизм «нового» толка, как и говорилось ранее) — возвращаю туда же, в вашу русскоязычную заграницу. ничего «по генетике» предопределённого нет — всё определяется и формируется обществом (формацией), социальными отношениями.
***это у вас как раз 😉 оно — смирения слепок, выпил-забыл-потом пошёл «зарабатывать на нужны» ***
Вы себя путаете с другими.
Это у Вас именно так — смирение и беготня с манией вручения собственного поводка новому или старому хозяину. А у меня все наоборот — каждый гражданин вооружен до зубов и опасен для государства если оно пытается его притеснять. А каждый президент не царь, а токмо работник. Коего не избирают, а экзаменуют при принятии на работу. И который несет уголовную ответственность за снижение жизненного уровня жителей страны. А высший суд это мнение народа, а не кучки карманных юристов на зарплате в черных мантиях придворных инквизиторов.
*** существование миллиардеров (эксплуататоров) по-вашему норма бытия. по-нашему — нет***
Вы опять путаете себя с другими.
Я предложил реальный вариант закона о контроле над избыточным капиталом. Вы профукали его словно не видели. Зато Вы выбираете тех, кто вам придумывает законы дающие возможность быть миллиардерами и олигархами. Так это Ваша работа — такая жизнь. А если жаба давит и хочется тоже быть миллиардером, то надо учиться и думать как это сделать. А не мечтать о гоп-стопе под видом марксизма.
В десятый раз прошу — приведите список стран, где марксизм не обгадился, но наоборот эффективнее работает чем капитализм. Где люди живут в большем достатке чем в лучших капиталистических странах. Где этот список?
***социал-дарвинизм ваш, то есть фашизм «нового» толка***
У Вас и есть фашизм — всех заставить жить при марксизме. А кто не хочет — тех расстрелять или посадить. Вы самые реальные марксистские фашисты и есть. И вожди ваши = 100% живодеры фашисты. Вам все неймется и хочется снова Сталина или еще какого маньяка хуже Чикатило. Встанете под его знамена и начнете убивать друг друга ради бесполезного и ущербного антиприродного марксизма.
А я говорю все время лишь об дном — о максимальной свободе народа, его ответственности и обязанности управлять своей страной и о коллективном принятии законодательных решений. БЕЗ ЦАРЬКОВ.