Автор: Редко, но такие духоподъёмные мероприятия всё же происходят в нашей столице. И это вселяет большие надежды. Редко можно увидеть большой зал ЦДЛ не просто столь наполненным (хотя, и это), а наполненным лицами интересующихся, понимающих, взыскующих смыслов. То, что называется целевой аудиторией на языке пиарщиков. Только здесь — всё как раз наоборот. Никто не вычисляет аудиторию, не «таргетирует» её и не рекламирует выступление навязчиво, боже упаси, — все сами находят, сами приходят, здесь зритель как нигде активен.
Весь секрет в том, что «Пушкинская гостиная» проходит со стабильной периодичностью, а ещё, как выставки Передвижников, путешествует по городам и весям, имеет уже прочную славу и, соответственно, своего зрителя и слушателя. «Пушкинская гостиная» в 2024 году состоялась и в День памяти Пушкина, а также в июне и сейчас, 21 октября, и всегда разные программы, и всегда — почти аншлаг…
В этот раз авторы программы, её неизменная ведущая Алла Панкова, Полина Федотова (аранжировки, фортепиано), режиссёр видеопоказа Ирина Панкова сконцентрировали своё и зрителя внимание на пушкинских местах, на его истоках, с которыми неразрывно связан жизненный и творческий путь поэта, его вдохновенье — Москва и Пушкиногорье, Петербург и Царское село. Экран то и дело озарялся знаменитой картиной «Осенние дожди» Виктора Панкова, напоминая что за окнами, и особенно в Михайловском, — всё тот же благодатный «пышного природы увяданья» сезон, даривший самое сильное вдохновение Александру Сергеевичу.
Когда на сцену вышла София Федотова в алом, как сияние некоторых октябрьских клёнов, одеянии, когда послышался голос, именно голос её скрипки, — появилась ещё одна модальность восприятия пушкинских строк. Сидевшим в средних и верхних рядах, наверное, досталось меньше — не звука, а именно сопребывания рядом с этим таинством, — самое сильное и важное!
Вот говорят «жить музыкой»… Композиторы* ею живут, ею мыслят, её даже во снах находят. Но здесь было другое, как бы с другой, прочитывающей замысел стороны — причём той же самой природы. Необходимо было видеть лицо Софии, озарённое преобразованной в мелодии мудростью пушкинской строки! Это была не специальная мимика, не актёрская, безусловно, — просто скрипачка (грубовато звучит слово в данном случае) позволяла видеть свой внутренний мир в мгновения движения смычка по струнам. Это была не просто страсть или задумчивость, — тут было то самое высшее, на эмоциональном уровне, понимание-проживание (и взаимопонимание, — автор/читатель, — что редко и в любви-то находят) замысла художественного произведения. Её смычок не просто вёл по струнам — он вёл нас за собой в процесс реализации замысла великого поэта, давно переросшего национальные масштабы…
Нет смысла говорить об искусности, техничности, которая конечно была высшего уровня, — тут возникло иное измерение. И в печали, задумчивости и страсти, — казалось, даже в учитывающем ритм партитуры дыхании и тихом, при сомкнутых губах пропевании многих акцентных нот, — был самый творческий процесс!.. То, что переживал не только с гусиным пером (кто видел в музее на Мойке его стол — знает, сколь современными были его приборы), но склоняя румяную щёку и бакенбарды да кудри на левую руку у своего бюро поэт.
Если «Пушкинская гостиная» будит такое в музыкантах, — ей нет цены! Если такое (интимнейшее, на самом деле) могут видеть на сцене сотни зрителей, причём ещё и бесплатно, — это принципиально цены не имеющий им дар (не монетизируемый, материально не измеримый) и даже миссия тех, кто упорно, — с умным просветительским упрямством тех самых подвижников и художников-Передвижников популяризуют произведения Пушкина, заболтанного и потому многими не понятого.
Кстати, Алла Панкова — директор Бюро пропаганды художественной литературы СП России. И её мысли об освещающем мрачное военное настоящее пушкинском предвиденье в «Полтаве» — дорогого стоят… Настоящее, где не только православные (добавим мы, там и атеистов полно, — ред.), а просто братские народы, в СССР неразделимые, сошлись по воле властителей в смертельной схватке, — за что? За клочки земли только, выходит?
Живописуя скрипку, «читающую» строки Пушкина, конечно, нельзя выделить её из общего звучания Гостиной. А оно было продумано так, что вдруг оказываясь на даче в гостях у пушкиниста Валентина Непомнящего, мы открывали новые глубины в «Евгении Онегине» — не просто в трактовке отвержения Онегина Татьяной, а в масштабах мировых противостояний, по линии эмиграция-патриотика!.. Непомнящий находил диалоги Пушкина с декабристами даже в обличье его же героев, как сам Пушкин обнаруживал элемент неожиданности в развитии сюжета — замужество мимолётно влюблённой в Онегина Татьяны.
Хорошо знакомое со школы произведение силой мысли Непомнящего становилось своего рода словарём политической жизни России 19-го и даже 21 века… Сон Татьяны (с потрясающим угадыванием языка именно снов, символизации страхов и ожиданий — задолго до появления фрейдистской теории-толкования сновидений) был зачитан под скрипичную импровизацию огненной брюнетки Софии Федотовой, которая посильнее саундтреков к иным ужастикам проникала смычком в самые фибры наших душ, заставляла их трепетать.
Финал оперы «Евгений Онегин», исполненный дуэтом вокальным + скрипка и рояль, немного вернул нас из мира русской, глубоко женской иррациональности «Сна Татьяны». Не хуже, чем на родных подмостках Большого театра выдавая крещендо последних слов Онегина о жалком жребии, его солист, Андрей Бреус вёл диалог с солисткой театра «Новая Опера» им. Е.В.Колобова, заслуженной артисткой Республики Башкортостан Еленой Терентьевой. Сильно!
Я следила, фотографировала — заворожённый зал ни секунды не скучал, не отвлекался.
Всё, прозвучавшее в Гостиной, с музыкой и без, в исполнении чтецов, — народного артиста России Валентина Клементьева и заслуженной артистки России Татьяны Шалковской, — казалось заново запечатлевается, а не припоминается из забыто-школьного, давнишнего. Приглушённый свет соответствовал интимности всего вечера — кто знает, быть может и в Кривоколенном так читал Пушкин впервые своего «Бориса Годунова»?
Корнелия ОРЛОВА
От редакции: Высоко оценив видеоряд, мы, как субъект отражения, так сказать, литпроцесса (и культурной жизни столицы вообще, в меру собственной альтруистической деятельности и материальных запасов, — при полном отсутствии финансирования государства в лице любых его институтов), посчитали своим долгом поделиться (для будущих видеорядов Гостиной) собственными фотографиями кабинета Пушкина! Уверены, что этот материал найдёт своё место в новых выступлениях артистов этого, безусловно, бесценного проекта.
*бывая в дошкольном детстве в гостях у композитора Николая Каретникова (наиболее известная работа — музыка в двухсерийном кинофильме «Бег» по М.А.Булгакову) по-соседски, поражался будущий главред «ЛР», как огромный чёрный рояль помещается напротив входной двери в небольшом кабинете трёхкомнатной квартиры панельного дома, что почти над магазином «Советский композитор» на Садово-Триумфальной (нынешней, тогда, в начале 1980-х — просто Садовое кольцо)…
Увидеть источники вдохновения там вышло бы мне-мальчонке в те лета вряд ли, однако на верхних полках, помимо изобилия взрослых, в том числе «эмигрантских» (очень увлёкся «белыми» мыслителями в ходе работы над «Бегом») книг стояли… дорогущие иностранные коллекционные машинки в коробочках! Не для сыновей (Николая и Антона), а именно для себя. Видимо, то, что в детстве было недоступно, теперь радовало его lustprinzip (раз выше ответственным секретарём помянут Зигмунд Фрейд). А творить комфортно там, где твоё прошлое удовольствие существует в осязаемом, «снятом» виде. Не уверен, в тему ли, но вот вспомнилось…
Д.Ч.
