Конец колчаковщины в Сибири

14 ноября 1919 года — день освобождения Омска от колчаковских войск. Дата окончания одного из самых страшных и кровавых периодов в истории города. 105 лет назад, части Красной армии вступили в Омск — столицу колчаковского правительства. С этого момента дни Верховного правителя России были сочтены. Его армии покатились на восток под ударами РККА, а РСФСР одержала стратегическую победу в Западной Сибири.

В ночь с 13 на 14 ноября 1919 года части 27-й стрелковой дивизии РККА под командованием Иосифа Блажевича подошли к Омску. Впереди двигался 242-й Волжский стрелковый полк Степана Вострецова (на фото выше). В его задачу входило взять железнодорожную станцию.

Шли в полной темноте, спускаясь к Иртышу по колено в снегу. Несмотря на крепкий мороз, лёд на реке угрожающе звенел под ногами наступающих. На другом берегу, за которым начинался город, красноармейцам начали попадаться белогвардейские солдаты с донесениями. Их тихо и быстро обезоруживали, передавали по цепи в обоз, к остальным пленным.

Вострецов приказал подчинённым задерживать без стрельбы всех, кто идёт со станции, а сам направился туда, взяв лишь командира батальона, двух ротных и двух бойцов. Темнота помогла ему: охрана пропустила вошедших без проверки документов, не разглядев, что на плечах нет погон.

Станция была забита поездами. Осмотрев их и поговорив с пассажирами, Вострецов тихо отдал приказ командиру батальона оцепить территорию. Через двадцать минут в здании вокзала бравый комполка уже допрашивал белых офицеров. Выяснилось, что в эшелонах находятся не менее семи тысяч солдат. Сонных колчаковцев стали выводить на перрон по батальонам и под охраной направлять в тыл. Красные действовали подчёркнуто гуманно, стараясь не допустить ни одной ненужной в этой важнейшей операции смерти. Почти так же брали Зимний — в этом тоже ощущался почерк подлинно народной власти, контрастирующий с поведением интервентов.

В одиннадцатом часу утра в город вступили другие полки 27-й стрелковой дивизии. Для обитателей Омска появление красных стало громом среди ясного неба.

Комиссар дивизии Андрей Кучкин вспоминал о реакции колчаковских офицеров:

«Утром они встали и как ни в чем не бывало отправились на службу. Шли полные достоинства; начищенные денщиками пуговицы, погоны и прочие знаки различия горели огнем. И вдруг — нежданно-негаданно:

— Именем Советской власти вы арестованы!

У тех лезли на лоб глаза, подгибались коленки и багровели лица. Падали на землю набитые бумагами портфели.»

Среди них был и генерал для поручений при начальнике артиллерийского управления армий адмирала Колчака. Генерал Евгений Римский-Корсаков, который, позавтракав в ресторане «Европа» и ничего не подозревая, вышел на улицу и попал в руки красноармейцев.

Сам же пресловутый Верховный правитель России адмирал Александр Колчак покинул город ещё вечером 12 ноября, бросив свою армию. Вместе с ним в 40 вагонах на Иркутск ушла и часть золотого запаса Российской империи, захваченного белыми при взятии Казани в августе 1918 года. Тонны царского золота были, конечно, интервенту, экзекутору и ворюге Колчаку дороже тысяч своих солдат.

Помимо большого числа пленных, чьё количество, по разным данным, составило от семи до 16 тысяч человек, Красная Армия захватила богатые трофеи — три бронепоезда (один из них поныне является уличным экспонатом в Музее Вооружённых сил СССР), свыше 100 пулеметов, 41 пушку, не считая боеприпасов, свыше 200 паровозов и трёх тысяч вагонов с различным добром, которое награбили у крестьян и горожан борцы за возврат прошлого, сословного и капиталистического порядка.

Восточнее же города шла мучительная агония колчаковского режима. Падение дисциплины в отступающих войсках коснулось даже генералов. 20 ноября 1919 года командир Северной группы 1-й армии генерал Пётр Гривин был застрелен за отказ вернуть своих солдат на позиции. А воевать с красными хотелось «освободителям от большевистской заразы» всё меньше…

Сам верховный правитель был расстрелян 7 февраля 1920 года по решению Иркутского военно-революционного комитета, в чрезвычайных условиях военного времени. На настоящий момент Александр Колчак признан военным преступником, не подлежащим реабилитации.

Освобождение Омска стало крахом колчаковской диктатуры в России и широким шагом большевиков к победе в Гражданской войне.

---

От редакции: В Томске с Колчаком, а точнее его ставленником Пепеляевым попрощались месяцем позже, во многом это стало возможно благодаря организованному подполью, его слаженным действиям. Кстати, большевиков там, в ВРК было мало, превалировали эсэры, анархисты-максималисты и меньшевики, однако относительно вопроса изгнания Колчака они полностью совпадали. Здесь же был один из колчаковских концлагерей — то есть пролетариату чётко показали его будущее и методы возвращения власти господ. Всего в 1918 году «верховный правитель» Колчак создал на захваченной им территории 40 концлагерей, на этой карте помимо Томска оказались: Ишим, Атбасар, Иркутск, Омск, Шкотово, Благовещенск, Тюкалинск… Было, в общем, против чего и кого восставать сознательным пролетариям Томска!

Вот в этом (фото выше), поныне больничном здании на Красноармейской улице заседали руководители восстания. Фото ноября нынешнего года — эту память, как ни странно, искоренять не стали реставраторы «раньшего времени», господских порядков на нашей советской земле. Хотя, памятный благодарственный камушек на проспекте Кирова таки положили, — где конечно же расхваливается не Колчак-военачальник, а Колчак-учёный, прямо спаситель науки в «России вечной»…

Пепеляеву восставшие противники белой диктатуры даже дали преспокойно скрыться из Томска на поезде — вот такие были «кровожадные и мстительные» сторонники Советской власти здесь… А ведь мстить было за что. Сколько жертв бессмысленного и устрашающего бедняков белого террора оставили после себя колчаковские банды в деревнях! Казнили при малейшем подозрении в сочувствии красным и партизанам (которые и возникли как форма неприятия диктатуры Колчака крестьянами).

Как насильно интервенты забирали в свои ряды крестьянских детей — это описано, например, в «Докторе Живаго». От мобилизации в армию Колчака прятали сыновей неделями в холодных погребах: лучше пусть оголодает и простынет, но не умрёт за неправое дело, обворовывая и убивая братьев по классу. Вот так смекали вчера ещё несознательные сибиряки…

Володенька Мединский, его Маннергейм и Адмиралъ Колчак

Сами сибирские события 1919 года свидетельствуют о том, что сторонников кровавого буржуйского карателя Колчака в РСФСР практически не было, — там, где его власть не насаждалась силой. Господ-то, буржуев и в городах уже выжили, понизили экспроприацией до рядовых граждан, а на сельского кулака Верховный правитель не успел серьёзно опереться (опровергая и отменяя декрет ЦИК «О земле»)- потому что ничего не мог дать, только забирал.

А теперь зададимся вопросом: кому и зачем понадобился на государственном уровне пересмотр итогов Гражданской войны? Попробуем вспомнить, может, при каком министре культуры началась планомерная реабилитация белячества?

Да-да, тут мы не можем обойти вниманием уроженца Советской Украины Владимира Ростиславовича Мединского, из рядовых думских единороссов повышенного аж до министра культуры, а потом за неуспехи и коррупцию в «музейном вопросе» — задвинутого куда подальше (но с началом войны на его малой родине — возродившегося в качестве телеведущего реакционных передачек — например, о замечательнейшем слуге царю и патриоте Бенкендорфе). Однако Бессменный и Незаменимый, конечно, не наказывает за столь мелкие неудачки. Там было куда более важное его поручение, проваленное Мединским, Ивановым и Чуровым дельце — маннергеймизация Ленинграда… Но о ней — отдельно как-нибудь, вернёмся к Колчаку.

Его ведь не случайно выбрали господа приватизаторы (и узурпаторы, как он сам) власти. Рыцарь белой идеи, романтический герой-любовник!.. Кстати, поначалу и Маннергейма пытались раскручивать таким же образом на государственном ТВ: рассказывали как он к своей любви пробирался к захваченную давно большевиками Москву. Правда, потом он был замечен в «нетрадиционности», и как-то в общем не стал «вздуваться» верою народною этот пиар-пузырик образа царского генерала, легитимирующего контрреволюцию в нынешней России.

Не забываем, однако, последовательность реабилитаций! Сперва «ледоколом» Колчак, а потом уже кроссавчег времён царизма и гитлеризма помельче Маннергейм, о котором Владимир Мединский восхищённо писал в своих «Мифах о России» (широко раскрученных и растиражированных Администрацией президента), что тот «воевал не за страх, а за совесть с большевизмом» (наверное, и белый террор в Финляндии Мединский там восторженно проахал! сильный военачальник, верный служака избранному делу). Итак, немного хронологии, на заметку имперцам:

Нарушив присягу Российской империи, адмиралъ первым на Черноморском флоте присягнул на верность Временному правительству. Узнав об Октябрьской революции, вручил британскому послу просьбу о приёме в английскую армию.

Случайно не напоминает современные события с «шакальничанием по посольствам»? Посол, после консультаций с Лондоном, вручил Колчаку направление на Месопотамский фронт. По дороге туда, в Сингапуре, его настигла телеграмма русского посланника в Китае Николая Кудашева, приглашавшего его в Маньчжурию для формирования русских воинских частей.

Итак, к августу 1918 года вооружённым силам РСФСР (РККА) полностью или почти полностью противостояли иностранные войска, при поддержке патриотов типа Колчака, Краснова, Корнилова, Врангеля и т.д. Красноречивей чем «заклятый друг» РСФСР и СССР об этом не скажешь:

«Было бы ошибочно думать, что в течение всего этого года мы сражались на фронтах за дело враждебных большевикам русских. Напротив того, русские белогвардейцы сражались за НАШЕ дело», – написал позже Уинстон Черчилль.

Николай Лачин

Это как «освободитель» пришёл в РСФСР. А вот как он возвращался усилиями немногих, в основном нам известных, господ в «Россию без большевиков» начала 21 века.

Снова хронология. Год 2004-й — в Иркутске, где закончил свой бесславный и кровавый путь «выдающийся учёный России», — возведён памятник работы Клыкова. Никаких просьб местного населения, чтоб их осчастливили таким памятником — конечно же, не было. Министр культуры — ещё ельцинский Швыдкой (ныне неплохо кормящийся с кабаре-шантана, устроенного им в «России» — чей подарок, кстати? уже Собянина?), вот кто это проодобрямсил. Это был акт прямой идеологической диктатуры на пути реабилитации самых активных врагов большевизма, о которой мечтал ещё Анатолий Собчак.

«Кто его тронет? Он же памятник!»

Чтобы понимать, кто такой Клыков — достаточно взглянуть на бывший Моссовет, на мэрию Москвы. Герб Советского Союза, украшавший на фронтоне это здание после реконструкции 1947 года (к 800-летию Москвы), был сколот, декоммунизирован — ради золочёной пошлятины, на которую новая власть (надо так понимать, Лужков) не пожалела бюджетных средств. В 1995-м Клыков, опять же под руководством Лужкова (противоестественно выпрямившего лошадиные ноги ещё в мастерской скульптора), откроет на Манежной своей работы памятник Жукову — всё-таки юбилей Победы. Ради которого Ельцин не только не стал отгораживать от ветеранов ВОВ мавзолей Ленина (это плохо бы для него закончилось), а сам взошёл а него, и оттуда принимал парад…

Памятник Колчаку стал последним произведением Клыкова. Да, «Россию, которую мы потеряли» придумывали ещё в перестроечку тогдашние славянофилы: начали с Кирилла и Мефодия на площади Ногина (она тогда и стала Славянской, ещё в СССР, — решением мэра Гавриила Попова). И вот она, умученная от большевиков Расея, пришла в виде истуканов — но из крупных этот был первым… Вышедшие из шинели Дзержинского переоделись в шинель Колчака.

Крайне любопытно, кто возлагает венки под сей мрачный монумент. Наличие церкви рядом не случайно — везде возрождение белячества, романовщины, всей дореволюционщины — идёт с благословения батюшек, иногда за их заборами, чтоб «благодарные» соотечественники чем не обидели монументальную пропаганду Регресса. Они же так пострадали при Советской власти все поголовно! И семинарии в Загорске не было никакой, и «служить запрещали»…

Громадная, если не сказать монструзоная шинель, добавляющая мрачности монументу интервента, — несомненно у Клыкова ассоциировалась с Хлудовым из «Бега». Своего рода цитата… То есть понимал Клыков, кого монументально воспевает. Однако, есть подозрение, что не сумма оплаты за этот госсзаказ была главным мотивом — а всё-таки идея. Чтоб итоги Гражданской пересмотреть сообразно контрреволюции 1991-го, где, по мнению патриотов, «русские против русских» (без классового измерения, конечно) шли, — мало вспомнить основателей славянской письменности, надо в конце концов дойти до поклонения палачам пролетариата!

Вот оно, отношение вовсе не к тому, тогда Колчаком истреблённому народу, а к народу, ограбленному ваучерами, отрешённому от социалистической собственности и вымариваемому реформами, — переданное с шинелью Колчака. Изображение на постаменте красного и белого, — наверное, должно говорит зрителю, что это часовые Колчака? Или так изображена сама Гражданская? Но, повторю, в ней были победители — это мы, в итоге, с вами, потомки победившего пролетариата (и примкнувшей к нему прогрессивной интеллигенции). А говорящие «в Гражданской не бывает победителей» — обманывают самих себя. Кстати, отчего Клыков не высек на постаменте вот эти исторические документы?

«Начальникам военных отрядов, действующих в районе восстания:

1.При занятии селений, захваченных ранее разбойниками, требовать выдачи их главарей и вожаков; если этого не произойдёт, а достоверные сведения о наличности таковых имеются, — расстреливать десятого.

2. Селения, население которых встретит правительственные войска с оружием, сжигать; взрослое мужское население расстреливать поголовно; имущество, лошадей, повозки, хлеб и так далее отбирать в пользу казны.»

<…>
6. Среди населения брать заложников, в случае действия односельчан, направленного против правительственных войск, заложников расстреливать беспощадно»

Правительством Колчака в декабре 1918 г. было принято специальное постановление о широком введении смертной казни. Занималась приведением в исполнение этого постановления милиция. Кроме того, при МВД существовали карательные отряды особого назначения. Тяжелейшим преступлением было объявлено оскорбление Колчака “на словах”, за что полагалось тюремное заключение… Что-то напоминает из современности?

Есть любители приравнивать красных и белых (как на том постаменте) — мол, когда Гражданская и террор с обеих сторон, хороших быть не может и гуманизм невообразим. Но заметим: большевики-то в 1918-м отменили смертную казнь, как только взяли власть. И с выступавшими против них поступали более чем гуманно — того же киселёвского любимца Краснова (величайшего писателя земли русской, по мнению некоторых бывших сотрудников «ЛР») отпустили под честное слово что не возьмёт оружия вновь, а он — на Дон… И лишь с началом белого террора (первой жертвой которого пал чекист Урицкий — горячий сторонник отмены смертной казни), был введён красный террор — но конечно без подобным колчаковским принципов децимации…

А вот из Новосибирска, из некрополя героев Революции и большевистского подполья — моё свежее фото, 2 ноября. Конечно, памятники в запущенном состоянии перед 7 ноября, партии власти, взявшей с белогвардейского плаката своё название — не хочется чтобы помнили такие исторические фигуры, зверски замученные колчаковцами.

За ним, за этим бюстом товарища Ковальчук, не ухаживают власти (ни муниципальные, ни федеральные), — он в подчёркнутом забытьи и запустении. Не то что Колчак! Сюда не носят венков и цветов (хотя, кстати, КПРФ и нашему РКПи стоило бы тут посоревноваться, мне кажется), а то выглядит как нам же брошенное оскорбление триколорных господ, которым не жалко бюджетных миллионов на фильм «Адмиралъ», а вот копеек на содержание советских некрополей в приличном состоянии жалко…

Как-то всё же неприятно наследовать вот этим палачам, выполнявшим волю Верховного, которого контрреволюционная пропаганда «упаковала» в сериальном «Адмирале» как героя-любовника и Мужчину, верного Идеаламъ… В 2008-м, спустя один президентский срок Бессманнаго, вышел этот лоснящийся от буржуазной пошлости фильм на экраны, уже при прокси-президенте Недимоне. Правда, Мединский ещё не был министром культуры (был Соколов) — и ему достанется уже помельче персонаж, Маннергейм. Но это другая история, о которой немного рассказывал в редакции «ЛР» сам участник питерского позора господин Чуров, с тех-то пор и исчезнувший с горизонта…

Дмитрий ЧЁРНЫЙ, гражданин СССР